Теплыми руками - Алексей Николаевич Котов

Через полчаса сержант Вениамин Скворцов (так звали моего нового приятеля) был вынужден совершить еще одного ограбление вино-водочных складов следственного отдела возглавляемого Светланой Шарковской. Во-первых, мы ощутили с Веней некое сродство душ, а во-вторых, коньяк был действительно дрянь и не столько по качеству, сколько по количеству градусов.

Вернувшись из «экспедиции» Веня еще на пороге камеры с криком «ура!» извлек из оттопыренных карманов две бутылки. Забыв закрыть за собой дверь, он направился к столу.

После того, как мы прикончили вторую бутылку, Веня, давясь от хохота, поведал мне о странной реакции Светланы Петровны на какую-то записку, которую принес ей в кабинет сержант Миша Заболотный.

— Она догнала его в коридоре и ударила кулаком по спине, — смеялся Веня. — А потом собрала весь личный состав отдела и предупредила, что если еще кто-нибудь будет таскать ей записки от подследственных, она уволит его по собственному, то есть ее личному желанию.

— По-моему, это чересчур строго, — заметил я.

— Это еще что! — Веня отмахнулся. — Ты у нее в кабинете хрустальную пепельницу видел?

— Да, а что?

— Больше не увидишь. Говорят, разбила ее о голову какого-то типа. Потом этот тип признался в трех убийствах.

— Крутая баба.

— И не говори, — Веня кивнул. — У нас ее даже полковники побаиваются.

— Посадить человека ни за что может?

— Такая все может и особенно если захочет… А ты, случаем, не себя имеешь в виду?

— Угу.

— Это Светлана Петровна зря, конечно, — Веня потрепал меня по плечу. — Ты малый ничего.

Мне стало интересно и я спросил:

— А почему ты так считаешь?

— Черт его знает, — Веня простодушно улыбнулся и пожал плечами.

— Ты раньше, где служил?

— В ОМОНе. Ну, а как задело меня немножко автоматной очередью, так я сюда, в следственный отдел перебрался. Вроде как временно и на легкий труд. Я ведь даже не в охране КПЗ работаю, а так — куда пошлют. Вот только скучно здесь!.. Ей-богу, как в санатории живу.

Мы пропьянствовали с Веней едва ли не до самого утра и за это время успели переговорить обо всем: начиная от женщин и их коварства и кончая политикой. Совпадение наших взглядов было практически полным. На заключительном этапе пьянки мы, кажется, обнимались и клялись друг другу в вечной дружбе. Как я уснул, я уже не помню…

Утром я проснулся от громкого и многозначительного «м-да-а-а уж». Голова раскалывалась от боли. Я попытался открыть глаза, но приоткрылся только один, да и то с большим трудом.

Посреди камеры стояла Светлана Шарковская. Она грозно сверкала глазами и постукивала авторучкой по ладошке. Едва сдерживая стон, я посмотрел направо. Веня сидел на нарах в расстегнутом кителе и безуспешно пытался натянуть правый сапог на левую ногу.

— Я сейчас, товарищ капитан, — пообещал он.

Следователь брезгливо поморщилась.

— У меня вчера сын родился, — глупо улыбаясь, пояснил Веня. — И я это самое… Отметили мы тут немного, в общем.

— Немного, значит?

— Да, совсем по чуть-чуть…

Шарковская промолчала и отошла к окну. Я с трудом сел. Через минуту Веня пулей вылетел из камеры, забыв под нарами казенные портянки.

Светлана повернулась ко мне.

— Слушай, ты, — многозначительно начала она. — Когда я разрешила тебе делать все что угодно, я совсем не имела в виду твою вчерашнюю вечеринку. Ты не имеешь права спаивать охрану.

Я пожал плечами.

— Значит, я не правильно тебя понял.

В руках следователя тихо хрустнула ручка, но эмоционального взрыва не последовало. Светлана долго подыскивала нужные слова. Так и не найдя их, она присела рядом со мной на нары.

Мы посмотрели друг на друга.

— Мне кажется, что я способна понять много, — тихо сказала Светлана. — Но я не могу понять одного, почему к тебе тянутся люди?

— А почему они не должны этого делать?

— Потому что ты негодяй.

— Я веселый негодяй, — пояснил я. — Что касается интриг, то их последствия обрушиваются только на мою голову. Например, сейчас я сижу в одиночной камере и тихо страдаю…

— С похмелья? — съязвила Светлана. — Кстати, тебя не забывают. У тебя прекрасная жена, у тебя есть друг, который готов пойти ради тебя на любую глупость…

— Если бы ты только знала, как меня это расстраивает!

— … В твоей банде есть великолепная Настя, моя сестра, Гриша, а теперь и мой подчиненный. Ты знаешь, иногда я тебе завидую. Вам весело жить.

— Особенно весело мне становится тогда, когда мои друзья начинают проявлять свои индивидуализм. Кстати я очень тебя прошу не выгоняй со службы Веню. Во всем виноват я.

— О Боже!.. — Светлана встала и принялась расхаживать по камере. — Да если бы даже ты и попытался убедить меня в обратном, я бы тебе все равно не поверила. Всегда и во всем виноват только ты.

— Спасибо. Значит, я могу быть спокоен за Веню?

— Да шут с ним, с твоим Веней! У него два боевых ордена и совсем не за пьянку. Но я пришла сюда не затем, что бы успокаивать тебя относительно светлого будущего твоих собутыльников. Послезавтра у тебя очная ставка с пострадавшими. Я хочу спросить тебя, ты еще не передумал?

— А что, у меня появилась какая-то возможность тюрьмы?

— Ты не ответил на вопрос.

— Конечно, не передумал.

Светлана резко повернулась и направилась к двери. Прежде чем захлопнуть ее за собой, следователь оглянулась и нерешительно спросила:

— Может быть… Ну, это самое?

— Что, это самое? — не понял я.

— Господи, ну какой же ты тупой. Короче, опохмелиться не хочешь?

Я осторожно ощупал гудящую голову и спросил:

— А что, разве вчера мы не до конца опорожнили склады?

Шарковская резко захлопнула дверь.

Я со стоном рухнул на нары. Перед глазами все плыло и двоилось. Мне стало легче только после того, как некая таинственная личность просунула мне в дверной глазок ленточку аспирина. Я подобрал с пола таблетки и увидел на упаковке несколько строчек написанных либо человеком пытающимся изменить свой почерк, либо попросту сильно дрожащей рукой.

«Потерпи, — прочитал я. — Твоя жена уже здесь и я послал ее за квасом».

Автор послания предпочел остаться анонимом. Я почесал затылок и улыбнулся. Вычислить автора не составляло большого труда. Правда, Веня сильно рисковал. Повторная встреча со следователем грозила ему нечто большим, чем удар кулаком промеж лопаток.

Через день меня вызвали в кабинет следователя на опознание. Я вошел и осмотрелся. Кроме безликих понятых и самой Светланы там присутствовало еще несколько людей — так называемых подставных. Они сидели на скамейке у стены и с уважением смотрели на что-то записывающего в деле следователя Шарковскую. Вопреки положению об опознании, подставные были похожи на меня примерно так же, как младенец на старого бомжа.