Симфония «Пятой Империи» - Александр Проханов

Два трубоукладчика, натянув ремни, тянут отрезок трубы, похожие на старательных муравьев, волокущих драгоценную личинку. Бригадир, немолодой, грузный, в комбинезоне и замызганной каске, «дирижирует» трубоукладчиками. Совершает руками сложный набор движений, в каждом из которых – приказ, предупреждение, запрет, поощрение. Так аэродромный диспетчер направляет траекторию опустившегося на палубу штурмовика. Так объясняются два глухонемых великана. Так Спиваков, всей своей мимикой, всплесками рук, внезапным замиранием руководит «Виртуозами Москвы».

Тут же сварщики огненным помелом обмахивают стык, заливают шов жидкой сталью. Готовые швы, голубоватые, с термическими радугами, инспектирует немец, участник контракта. Белесый молодой инженер из Гамбурга записывает в книжицу показания рентгеновского датчика. Дальше по трассе – бесконечное лесное болото с уходящей вдаль, наполненной водой траншеей, в которой, среди солнечного блеска, чернеет труба, словно всплывшая гигантская водоросль. Ее наполнят водой, утопят, нагрузят тяжелыми бетонными «якорями», засыплют болотной глиной.

Экскаватор зубастым ковшом поддел вместе с торфом останки солдата – истлевшее сукно шинели, ремни походного ранца, алюминиевая фляжка, железный шлем, в котором залип желтый хохочущий череп с глазницами и зубами. Немецкий солдат, сложивший голову в боях за Тихвин, остановленный русской пулей на подступах к Ленинграду.

Инженер из Гамбурга задумчиво смотрит на кости соотечественника, быть может, родственника, ввергнутого катастрофой ХХ века в смертельную схватку с русскими. Абсурд истории – теперь, окруженный русскими сварщиками, он строит русский газопровод в Германию, который явится туда без танков Жукова и артиллерии Рокоссовского. Наполнит теплом и комфортом жилища зажиточных бюргеров.

Газопровод стальной иглой сшивает рваные кромки истории. Примиряет великие, некогда враждовавшие народы.

«Трассовики», «работяги» – предприимчивое племя современных кочевников. С севера на юг. С запада на восток. Под полярным сиянием, когда от мороза лопается твердая сталь. В пекле пустынь, когда труба раскалена, как сковородка. Бригады, рабочие артели, в которых сохранилось нечто от новгородских ушкуйников, от казачьих отрядов, совершавших походы по великим пространствам, оставлявшим после себя городки на речных кручах, просеки в непролазных лесах, первые, набитые чоботами дороги. Эти бригады жадно ищут работу, чуют ее за тысячи километров, ловят запах больших денег, устойчивых заработков, кромешных трудов. Крепкие, твердые, подвижные умом и телом, они – «трудоголики», умельцы, мудрецы, вольнодумцы. Знают, что творится в стране. Что происходит в Германии и Китае. Кто из наших политиков «стоящий мужик», а кто и «козел». Созданы для громадной работы, для которой у них сильные руки, крепкие костяки, умные головы. «Технари», водители, знатоки десятков машин. Электрики, гидрологи, взрывники. Мастера огня и металла, великие землекопы и первопроходцы, атакующие дикую природу. Весь век в болотах, в сугробах. Их жилища – балки или железные «бочки Диогена». Их стойбища – вахтовые поселки, куда возвращаются с трассы обледенелые, промокшие, оттаивая и отпариваясь в банях, исхлестывая себя до одури огненными вениками. В этих бригадах все языцы: татарин и русский, хохол и белорус, армянин и калмык. Разноплеменные, разноголосые, разноликие, объединены одним – великой исконной работой. Не диск-жокеи среди наркотической светомузыки. Не звезды шоу-бизнеса с обложек гламурных журналов. Мужики, на плечах которых стоят города и заводы, военные гарнизоны и хлебные пажити. Вековечные труженики русской земли, которые отражали нашествия, строили великие города, запускали лунные модули. Как бурлаки, хрустя костями, проволакивали сквозь катастрофы страну. На них, на великих «трудников» и «работяг» – надежда Пятой Империи, государства «общего дела» и братского всенародного труда.

Разговорились с бригадиром. Он стал выспрашивать, правда ли, что Газпром задумал тянуть «нитку» в Китай? Должно быть, стройка на долгие годы? Должно быть, «хлебная»? И уже что-то считает, прикидывает. Глаза бегают по горизонту, словно там, за тысячами верст, видит китайские горы.

Газпром – великий геополитик. Его труба свинчивает разъятые пространства, соединяет разделенные народы, стягивает разрозненные ломти экономики в единый узел. Распавшийся Советский Союз все еще существует в категориях Газпрома. На стальных осях трубопроводов, в системе нефтяных и газовых рынков в «газпромовском» единстве пребывают Туркмения и Казахстан, республики Кавказа и Украина, Молдова и Беларусь, «сердитые прибалтийские карлики». «Северо-Европейский газопровод» своим острием пробивает «санитарный кордон», возведенный «натовцами» вдоль русской границы от Балтики до Черного моря. Пятая Империя – симфония пространств и народов, гармония необъятной Евразии – благодарна Газпрому за удерживание и собирание земель. Газпром – «имперская» корпорация.

Рывок через море в Германию, объединение в общем проекте русских и немецких усилий – творческий пример конвергенции. Пусть европейцы принимают участие в разработке русских месторождений Ямала. Но пусть и русские возьмут свою долю в распределительных сетях Европы, станут совладельцами подземных хранилищ и бензоколонок.

В планах Газпрома – протянуть газоносную трубу в Израиль. Ибо «жестоковыйный» еврейский народ, вечно воюя с арабами, не может рассчитывать на близлежащие газовые месторождения Кувейта. Тогда пусть «нюхает» газ Уренгоя.

Компрессорная станция – геометрия разноцветных брусков, цилиндров, усеченных пирамид. Серебряные трубы выныривают из-под земли, совершают сложные изгибы и петли и снова таинственно ныряют под землю. Ажурные мачты громоотводов. Вентили, стеклянные головки циферблатов. И непрерывный гул, дрожание, бархатный рокот, словно в ангарах звенят готовые к старту самолеты, – распахнутся ворота, и взмоет стремительная боевая эскадрилья. Рокот и впрямь создают авиационные турбины, чьи лопатки вращает раскаленная газовая струя. Турбины «гоняют» компрессоры, а те сжимают проносящийся по магистрали газ. «Толкают» его по трассе, увеличивают или уменьшают пропускную способность трубы, регулируют массив топлива. Станция очищает газ, охлаждает, вновь ввергает в подземный стремительный бег. Все обширное, огороженное и тщательно охраняемое пространство являет собой завод, чем-то напоминающий железного, с разъятым чревом великана, – стальные аорты, вибрирующее сердце, сгустки живых разноцветных сосудов. Шесть компрессорных станций сооружается на «Северо-Европейском газопроводе», последняя из которых будет нагнетать ямальский газ под воду Балтийского моря.

Труба мчится сквозь пласты истории, нанизывает их, не дает распасться. Проходит по окраинам города Тихвина, недалеко от стен Тихвинско-Богородичного Успенского монастыря, чьи дивные главы, островерхие шатры, белоснежные стены отражаются в дремлющих водах, а чудные звоны летят далеко в леса, где их слышат работающие на трассе строители.

Монастырь – обитель Тихвинской Богоматери, чудотворной иконы, явленной ангелами, которые принесли ее на крыльях и водрузили в бревенчатый храм. То было в конце ХIV века, когда Московское княжество, после крушения Киевско-Новгородской Руси – Первой Империи русских, – сбросило ненавистное иго. Крепло, мужало на семи священных холмах, повинуясь Провидению, начинало рождаться великое Московское царство – Вторая Империя русских.