Симфония «Пятой Империи» - Александр Проханов

Здесь, утопая босыми стопами в теплый песок, подымая чарку за окончание тысячекилометрового странствия во славу «Северо-Европейского газопровода», мы повстречались с двумя гидрогеологами, что искали среди гранитов и сосняков водяную линзу для охлаждения будущих компрессоров. Крепкие, подвижные, смуглые от солнца, с поразительными голубыми глазами, они были странниками, землепроходцами, которых цивилизация направляла в необжитую глухую стихию. Ученые, «щупающие» земную твердь, знатоки гидросферы, привыкшие к измерениям, инженерным расчетам, они были русскими мистиками, натурфилософами. Очарованные безбрежностью русских пространств, русским духовным Космосом, они религиозно верили в великое русское будущее, которое прозревали своими восхищенными голубыми глазами. Как это часто случается у русских, минуту назад незнакомые, со второго слова мы включились в бурный, всеохватный разговор, в котором технология и политика перемежались с религией и историей, проблемы современной цивилизации и культуры – с футурологией России и мира. Мы расстались, как братья, чтобы, быть может, больше не встретиться. Но это ощущение братства, единства среди родной природы, пребывания в недрах одной истории, в потоке одной созидающей работы, стали тем драгоценным обретением, с которым русское будущее больше не казалось тьмой и бессмыслицей, смена эпох и царств не казалась абсурдом, а во всем открывался Промысел, Высшая Воля, наделяющая наш народ бессмертием.

В Петербурге я окончил поход, зная, что из Финского залива уходит в плавание гидрографическое судно, которое изучает морской участок строительства, – достает пробы донного грунта, исследует «минную обстановку» там, где проходили сражения ХХ века. Я бродил по Русскому музею, наслаждаясь живописью. Иконы и парсуны, передвижники и Суриков, Репин и «Мир искусств», и восхитительный русский авангард с непревзойденными Лентуловым, Гончаровой и Петровым-Водкиным. Каждая икона и картина – окно в великое прошлое, в котором, сменяя друг друга, сияли четыре русских Империи. Четыре ипостаси Государства Российского. И возникло предощущение: неизбежно появится или уже появился творец. Живописец, писатель, композитор, который создаст полотна новой реальности, напишет симфонии возникающей Пятой Империи. Если это будет роман, то, быть может, он будет о людях, строящих газопровод. О тяжких трудах, артельных всенародных усилиях, о драмах и жестоких конфликтах, об этой стальной магистрали, которая выведет людей к балтийскому берегу, – тому, к которому когда-то причалил Рюрик, на котором стоял царь Петр, прорываясь в Европу, на который под пулеметным огнем высаживалась советская морская пехота. Строители, изнуренные и счастливые, отправляя стальную ветвь с побережья в морские пучины, вдруг увидят, как из сумрачных вод волшебно и сказочно подымается мистический град, божественный Китеж – русская мечта о великой Красоте и Победе.

Я ехал на Север, в «царство Полярной звезды», покидая Москву, где ядовитыми павлиньими перьями горят «казино», кумирами предстают лукавые министры и высокопарные депутаты, властителями дум выступают богатые куртизанки и пресыщенные миллиардеры, телеэкраны без устали впрыскивают в душу разноцветный дурман, в котором витают призраки русской погибели, – падают самолеты, сгорают в избах священники, травят «полонием» принявших ислам «чекистов», людоеды поедают детей, коронуются рогатой алмазной короной растленные художники и вельможные извращенцы. Я ехал в Северодвинск, на «Севмаш», на сталинский исполинский завод, строивший великий подводный флот СССР, чтобы убедиться, – есть ли правда в «Симфонии Пятой империи»? Народилось ли новое Государство Российское? Или это – всего лишь сладкий миф, наваждение? Галлюциногенный сон разума, тоскующего по великому прошлому? И если проснуться, то увидишь мертвый остов Четвертой Империи Сталина, величественный, как пирамида Хеопса. Усыпальницу погребенной истории, которую то и дело тревожат мародеры, срывая бриллианты и золото с бесхозного саркофага?

С такими чувствами, с религиозными страхами переступал я порог завода, возведенного семьдесят лет назад на берегу Белого моря.

Корпусно-сварочный цех. Необъятное пространство, где дали дымятся железом, небеса – в тяжелых металлических тучах, из которых падают лучистые молнии, хлещут стальные дожди. Гром и раскатистый грохот. Скрежет и свист. Колокольный гул и пронзительный визг. Какофония, от которой содрогается сердце. Музыка подземелья, в котором работают огненные кузнецы, сотворяя загадочные механизмы. Синие сгустки плазмы – словно в черном железе раскрываются ярые очи. Искрящиеся кометы – будто ими швыряют друг в друга невидимые великаны. Летающие косматые звезды – сталкиваются, ударяют о стены, отекают красными и золотыми ручьями. Светомузыка Пятой Империи. Кажется, эти звуки и вспышки света сопровождают не рождение машин, не создание рукотворных изделий, а сотворение молодой земли из первородного огня и металла. Вся громада цеха – в непрерывном движении. В высоте качаются кипы стальных листов, словно страницы железной книги, которую листает незримый чтец. Проплывают громадные пустые цилиндры, в которых, как в окулярах, туманится синяя даль. Надвигается черная масса, словно обломок горы с пещерой, где пылает жертвенный алый очаг. Полусферы, параболоиды, цилиндры, усеченные пирамиды – кажется, в этом цеху обитает невидимый геометр, доказывая теорему фантастических пространств, формулу неведомой жизни. Теорему и формулу Пятой Империи. Среди плывущих фигур и скользящих поверхностей чудятся образы кораблей и подводных лодок. На мгновение померещится рубка и отсек со шпангоутами, заостренная корма и выпуклый нос. И все исчезает, распадается, превращается в фиолетовый дым, в голубую зарницу, в слепящую молнию. В этом огне и железе крохотные и почти незаметные – люди. Кто в тесной застекленной кабине крана. Кто у могучего пресса. Кто с тонкой иглой, на которой трепещет серебристая бабочка сварки.

Не сразу в этом мироздании, напоминающем Первый день творения, различаешь разумность и логику, осмысленное действие множества машин и приборов, изобретений и технологий. Чудовищной силы пресс выгибает толстенный лист, который мнется, как пластилин, воспроизводя изящный овал, – будущий корпус лодки, выдерживающий мощь океана. Компьютер наносит на стальную плоскость эллипсы, окружности, прихотливые линии, – будто закройщик готовится шить стальной костюм великану. Краны из противоположных оконечностей цеха, как из разных углов Вселенной, сближают громадные полуцилиндры, будто космические корабли. Опускают на платформу, стыкуют отточенными, зеркально сияющими кромками. И вот уже мчатся вдоль швов пушистые огненные зверьки, и остывающий шов похож на алые губы.

Здесь царят бесчисленные открытия и изобретения. Сталь, хранясь на складе, намагничивается от поля Земли, и жидкий, заливающий шов металл выплескивается фонтаном. Сварку ведут внутри огромного соленоида, который своими токами снимает «наведенное» поле. Громадный стакан – секция подводного корабля, помещается в рентгеновскую камеру, оклеивается чувствительной пленкой. Внутрь опускается сверхмощный лучевой источник, фиксирующий на пленке самый малый изъян, незримую каверну и вмятину. А если стальной корпус толще полуметра, то в ход идет ускоритель – бомбардирует оболочку потоком электронов. Впечатляет сверлильный автомат – перед ним опускается махина отсека, и автомат, повинуясь умной программе, кружит вокруг многотонной детали, под разными углами, в точно заданных местах сверлит отверстия разных диаметров под будущие трубопроводы и клапаны.