Вечерняя звезда - Екатерина Соловьёва

Лавка была приличная. Опрятная, светлая, заставленная добротными деревянными шкафами. И практически без магических атрибутов. В глубине помещения, за массивным столом сидела дородная пожилая женщина, ещё не перевалившая тот возраст, после которого без раздумий с языка слетает слово «старуха». Она читала толстую книгу, вскидывая кустистые, сросшиеся на переносице брови, хмыкая басом, морща крупный красный нос с волосатой родинкой и кривя вурдалачьи губы под полоской чёрных усов.

– Здравствуйте! – сказала я.

– Вот, значит, что… – Её слова были адресованы не мне. – Как он его… Хрясь – и с концами! – она рубанула воздух ребром ладони. По-видимому, читала детектив.

– Здравствуйте! – я усилила звук.

– Чего тебе? – ведьма едва подняла голову.

Ни вам здрасьте…

– Мне нужно спасти одного человека.

– Ну, спасай… – Она вернулась к детективу.

– Я не смогу без вашей помощи.

– Да? Что так?

– Понимаете, его заколдовали.

– Ясное дело. – Она слушала вполуха и вдруг разразилась громовым хохотом. Наверное, детектив был с юмором. Потом спросила:

– Кто заколдовал?

– Э-э… Колдун.

– А я думала, почтальон. – И перелистнула страницу.

– Тот, который Золушке пальцы отрубил.

– О! Серьёзный парень! – ведьма наконец-то посмотрела на меня.

– Он превратил его в чудовище. В волка.

– Уверена? Может, он и был чудовищем? – Она презрительно цыкнула. – Люди!..

– Уверена.

– А что ж ты к феям не пошла? – в голосе сквозила издёвка. – Дурачьё влюблённое обычно к ним бежит. К тому же от тебя несёт истинной любовью, не продохнуть!

– Я была у них. Они после слова «волк» ничего слышать не хотят. Их рвёт цветами.

Ведьма зашлась беззвучным смехом.

– Феи!.. – И скривила мясистое лицо. Похоже, больше людей она презирала только фей.

– Свет истинной любви и деньги забрали, еле ноги унесла, но не помогли.

– М-м… Лихо. Сколько ж у тебя того света, если забрали, а ты всё ещё ползаешь? И светишь, – ведьма прищурилась, – аж глазам больно. Должны были до капельки выцедить. Ты совсем не остыла к своему… чудовищу?

– Нет. Нисколько.

– Поди ж ты!.. А с добрыми да, шутки плохи! Так отвесят – злой растеряется! – И деловито добавила: – Это дорого.

– А поточнее?

– От двухсот птенчиков.

– Каких птенчиков?

– Ты не местная?

– Нет.

– Понятно.

Она вынула из ящика стола монету с отчеканенной птицей. Деньги разбойницы выглядели иначе. Монета была старой и изрядно побитой, но…

– Золото?

– Ну не медь же!

Двести золотых монет. Да откуда же я их возьму! Что продать? На Земле я могу что-нибудь найти, в конце концов, продам машину, я на ней почти не езжу. Но хватит ли?

– Я посмотрю? – кивнула я на монету.

– Смотри, не жалко.

Граммов тридцать. Не меньше. То есть всего… шесть кило золота?!

«О-у-ужас…» – как говорит моя знакомая, объединяя в одно слово ужас и сопутствующее ему эхо, будто пробивает для него кругленький тоннель, чтобы было где погулять.

Я мучительно вспоминала бегущую строку финансовых новостей в телевизоре. Кажется, две с половиной тысячи рублей за грамм. Итого получается… пятнадцать миллионов рублей. Квартира. Но даже если так, квартира там, а золото нужно здесь.

– Нет денег? – поинтересовалась ведьма. – Ну, тогда расплатись кровью.

Я нервно закашлялась.

– Водички? – преувеличенно участливо спросила она.

– Не надо, – прохрипела я. Ещё отравит… Или усыпит. Плавали, знаем. Посидела минутку. Подышала. – А сколько нужно крови?

– Да сюсеньку. Стаканчик.

Феи тоже брали «самую малость».

Я с детства боюсь крови, а от её запаха меня мутит. Стоило на сытый желудок учуять его, рвало нещадно. За последний месяц я похудела до сорокового размера. Не представляю, что со мной будет после очередного донорства.

– Согласна. Начинайте.

Ведьма критически оглядела меня.

– Больно ты тощая. Не оттопыришься? Поешь сначала. И горячего побольше выпей.

– Я вроде завтракала. Чай пила.

Аппетита с утра никогда не было.

– Вроде… в огороде…

Она ставила дымящиеся тарелки на стол, а я думала: «Пусть отливает. Будь что будет! Какая уже разница…»

От еды (ведьма оказалась знатной кулинаркой) и травяного отвара с мёдом я охмелела. Веки потяжелели, а голова и вовсе налилась свинцом.

– Погоди минутку, – сказала она, – потом отоспишься.

Ага. Вечным сном.

Она сцапала мою руку, пошлёпала у локтевого сгиба и ловко чиркнула чем-то острым. Быстрый укол боли, и ровная струйка потекла в миску с краем, вырезанным ровно под моё предплечье. У них тут всё предусмотрено! Интересно, какого размера её «стаканчик»?

До чего омерзительно пахнет! Я отвернулась.

– Ну, готово! – радостно заявила ведьма, прилепляя на порез тонкий розоватый лепесток, похоже, от герберы. Кровь тут же остановилась. Она слила её в стеклянный фужер миллилитров на двести. И облизала миску. Меня передёрнуло. Потом подняла стакан, любуясь содержимым.

– Будем! – Причмокнула и начала пить.

Весь мой обед резко скакнул вверх, к выходу. Мыча, я зажала рот ладонью, но знала, что не поможет. Никогда не помогало.

– Тихо, тихо… – Ведьма оторвалась от недопитой крови, чтобы дотронуться до моего лба. – Спи.

И я провалилась.

Мне снился парк. Я, разодетая, как Мария-Антуанетта, то неспешно брела по его аллеям, то бежала, цепляясь длинной юбкой за ветки подстриженных кустов. И тогда ветер налетал рассерженным вороном, терзал причёску и рвал кружева, словно отзываясь на мучившие меня чувства. Я искала моё чудовище и нигде не находила его. Звала, но безответно. За деревьями белел дворец с тёмными глазницами окон, он был пуст, хозяин оставил его: дворцы не для чудовищ и не для волков.

Чей-то силуэт мелькнул за деревом.

– Вольфрам!

Нет, показалось. Я неслась дальше под грозовым небом. В тучах уже вспыхивали молнии. Крупные капли падали на голые плечи, катились по лицу, смешиваясь со слезами, и всё – под «Лунную сонату», которая имеет очень стороннее отношение к луне, но прямое – к разбитому сердцу.

* * *

– Хватит гонять, а то башку расшибёшь, – кто-то тряс моё плечо и басил прямо в ухо. – И соплей в доме не терплю.