Опер печального образа - Дмитрий Вересов

В комнате произошел очень жесткий разговор двух людей, оказавшихся вдруг по разные стороны объекта недвижимости. Это даже походило на допрос, но вряд ли Корнилов на этот раз выступал в роли следователя.

— Тебе предлагали такую большую взятку? — сухо спросила Аня.

— Нет, пока только помощь и премии по окончании дела.

— Откуда же у тебя такие подозрения?

— Просто больше некому, кроме как…

— Ты имеешь в виду Горобца? — догадалась Аня. — Значит, жене Санчука тоже должны были принести договор о покупке собственности.

— Я все-таки старший, — неуверенно проговорил Корнилов.

— Тогда Санчук должен получить одноэтажный дом не в Озерках, а в Пупышево, например. Корнилов, мне кажется, что ты себя переоцениваешь. Это подарок мне, а ты просто по привычке видишь в обычной ветряной мельнице сторукого великана, в постоялом дворе замок злого волшебника, в стаде баранов сарацинское войско… А может, ты ревнуешь? Скажи честно…

— Ты догадываешься, кто и за что мог сделать тебе такой подарок? — Михаил попытался вернуть себе привычную роль.

— Дарить мне такой подарок не за что, — подумав, сказала Аня. — На земле есть только один человек, который может мне сделать такой подарок на свадьбу. Я его никогда не видела, я даже сомневалась в его существовании. Но если есть этот дом в Озерках, значит, и он есть, причем, он знает обо мне. По крайней мере, мои паспортные данные…

— Что с тобой, муженек? Возвращаешься домой вроде как пешком и притом еще еле ковыляешь; право, вид у тебя не как у губернатора, а словно ты уже отгубернаторствовал.

— Что ты пристал ко мне, Михась? — недоумевал оперативник Санчук. — Никакие агенты к нам не приходили. Кому я нужен, впрочем, как и моя жена. А к тебе приходили? Что предлагали? Китайские фены? Овощерезки? Никогда ничего не бери у торговых агентов. Я купил у них однажды говорящий будильник. Там китайская женщина каждый час говорит: «Два сиса ровно… Сри сиса ровно…» Легли мы спать, а эта зараза ночью тоже каждый час сообщает.

Я как стукнул по будильнику, а он, оказывается, для этого и предназначен — петухом запел. Стал я инструкцию к нему искать, не нашел.

В мусоропровод выкинул. Целый день из мусоропровода сигналы точного времени раздавались с китайским акцентом, и петух пел…

Напарники шли дворами от Московского проспекта. Серые стены бывших общежитий с новенькими оконными стеклопакетами были похожи на шахтеров с угольными лицами и белыми зубами.

— Хороший район достался Вальку, — сказал Коля Санчук о подполковнике Кудинове с траурными интонациями в голосе. — Фешенебельный, респектабельный… Вот что значит правильно выбрать жену. Я бы на месте Кудинова вообще от зарплаты отказывался в пользу подчиненных. Особенно тех, у кого бедные жены. Тебе бы, Михась, ничего не причиталось. Тебе вообще повезло: и красота, и наследство, и характер…

Корнилов чуть не ляпнул оперу, что кому-то как раз не посчастливилось по всем трем пунктам. Но недаром в отделе говорили, что они понимают друг друга без слов: Коля Санчук вдруг засопел обиженно и отвернулся от Михаила.

— Как там Аня маленькая поживает? — спросил Корнилов, умея вызывать у приятеля приступ хорошего настроения.

— Анютка в порядке, — действительно просиял Санчук, даже подпрыгнул, чтобы сорвать с нависшей над дорогой ветки случайный листочек. — К вам все в гости просится. Когда моя на нее кричит, Анютка отвечает, что уйдет к тете Ане с дядей Мишей, что они ее удочерят. Хотела вам тут звонить, говорит, поболтать с подружкой. Нашла тоже подружку!

— Перестань, — улыбнулся Михаил. — Подружки и есть. В чем же дело? Собрались на выходные и приехали все вместе.

Тут Михаил вспомнил, что у них неожиданно появился еще один дом и помрачнел в свою очередь.

— Не переживай — не приедем, — успокоил его Санчо.

— Попробуй не приехать, сами тогда нагрянем. Только я сейчас не о том… Горобца разрабатывать надо. Это факт. Но по первым двум делам надо работать совершенно отдельно, с третьим убийством никак не соотносясь. Правда, и твою «собачью» версию я бы пока отложил.

— Отложил? — изумился Санчук. — А ты знаешь, что Горобец в своем особняке держит двух бультерьеров, специально тренированных, между прочим?

— Ты хочешь сказать, что у нас в деле еще собака Баскервилей присутствует?

— Если не две. Ты подивись, Михась, какая тонкая партия может быть здесь разыграна. Муж и жена накануне развода и раздела бизнеса, который супруг считает единственно своим. Половинил он его из-за любви или по коммерческим, налоговым соображениям, это не так важно. Главное, отдавать неверной жене ничего не захотел. И вот ему пришла идея инсценировать все, выдать за работу маньяка. Может, книжку прочитал подходящую. Эту самую? Ну, ты говорил…

— «Легенда о Тиле Уленшпигеле»? — напомнил Михаил.

— Это там за шею щипчиками кусают? Значит, эту, — кивнул Санчук. — Вдруг ее при обыске у него обнаружим? Да еще подчеркнутую в нужном месте?

— Размечтался!

— Ты дальше слушай. Первая убитая была случайной жертвой. Выбрал поменьше ростом, чтобы бультерьера своего разогреть, пробудить у него инстинкт убийства. А вторую, Людмилу Синявину, уже с расчетом.

— Какой же тут расчет? Михалев из «Арлекина» прав: Интернет был забит и материалами, и фотографиями про супругов Горобец. Никакой сенсации в статье Синявиной уже не было, на ситуацию она никак не влияла.

— А я тебе вот что отвечу, Михась, — Санчук даже остановился, чтобы сделать театральную паузу. — Второе убийство было им уже запланировано. Потому как два убийства — не серия, а три — серия. Убивать опять первую попавшуюся? Вот тут ему в голову и приходит мысль пусть о небольшой, мелкой, но справедливости…

— Мелкая справедливость? Это ты хорошо придумал!

— Не перебивай, а слушай. Синявина, конечно, на дело не повлияла. Согласен. Но нахально влезла в чужую жизнь. Интернет Интернетом, а газетку все-таки почитывают, просматривают всякие там слои населения, а не только продвинутая молодежь. Так он Синявину и приговорил. Не исключаю, что свадьбу твою, а вернее, нашу, «ментовскую», он тоже в расчет взял. Менты заведутся, сгоряча наломают дров, ведь эмоции в этом деле плохие помощники. А тут и собачки эти бродячие очень кстати паслись. Хотя где сейчас в городе этих бездомных собак нет? А перевести стрелки с одной собаки на другую нетрудно. Шерсти клок, и готово. А бультерьеры бесшерстные, следов не оставляют.

— Послушай, Санчо, друг родной, — хлопнул его по плечу Корнилов, как бы выводя из мечтательного состояния, — ведь третье убийство явно отличается от предыдущих. Первые две девчонки лежат, как ангелочки, сжавшись, спрятав лицо, уткнувшись в землю. А Елена Горобец явно сопротивлялась, лягалась, у нее даже ребра сломаны. Видимо, пнули ее пару раз. Почерк совсем другой.