Пираты Офшорного моря - Евгений Сухов

А еще, как и всякий набожный мусульманин, он соблюдал шесть заповедей-столпов ислама, последним из которых был джихад, вменявший мусульманину отдавать силы и средства для торжества его религии. Так что большая часть его доходов шла именно на джихад.

Умело отрезав от куска баранины махонький кусочек, Ибрагим с аппетитом проглотил его.

Поговаривали, что его отец слыл умеренным мусульманином и всегда старался держаться подальше от политических и религиозных разборок. Но при этом добросовестно, как и полагается всякому мусульманину, отдавал обязательный закят, никогда не интересуясь, куда отсылаются отчисления: на нужды бедных и малоимущих или на борьбу за веру. Невозможно даже представить, какую могучую империю и какой рычаг влияния унаследует Ибрагим, когда его отец окончательно отдалится от дел.

– Я полностью с тобой согласен, Ибрагим, – кивнул Мухаджир.

– К чему это я говорю, брат. – Не дожидаясь ответа, Ибрагим продолжил: – Деньги даются нам Аллахом не только для того, чтобы мы вкусно ели и сладко пили, но еще и затем, чтобы вести справедливую борьбу с неверными. Так что как ни смотри, но деньги являются для нас благом. А для того чтобы правильно ими распорядиться и чтобы они сыграли свою роль, нам нужно крепко просчитывать каждый свой шаг. А по-другому – нужно просто иметь голову на плечах. Ты согласен со мной, брат?

Внешность Ибрагима была необыкновенно располагающей. Наделенный могучей харизмой, он просто подавлял каждого собеседника. Невольно возникло желание поддакнуть, глядя на то, как выразительно и красиво изгибаются его губы.

– Ты прав, Ибрагим, деньги нам нужны для борьбы с неверными.

– Мне очень обидно, когда деньги уходят впустую. Как же так получилось, что оружие задержали в аэропорту? Ты мне сказал, что никакой осечки не случится.

Какой-то час назад Мухаджир был голоден и только и думал о том, как бы у него хватило сил, чтобы добраться до ресторана, но сейчас обнаружил, что аппетит напрочь улетучился.

Подобные рефлексы можно наблюдать у ягненка, привязанного к клетке с волком: в таком нежелательном соседстве бедное парнокопытное гибнет от потери аппетита.

Аккуратно, стараясь не стучать, Мухаджир положил нож и вилку на краешек тарелки. Тонкий фарфор издал высокий звук.

Ибрагим продолжал поедать баранину, отрезая всякий раз небольшие кусочки. Отсутствием аппетита он явно не страдал.

Наконец Мухаджир вновь взял нож и вилку. Ибрагиму нужно дать понять, что он не юноша, на котором можно вымещать собственное раздражение. Это разговор не наставника и ученика, а дружеский ужин партнеров, каждому из которых приходится исполнять роль, отведенную ему судьбой. Так что никакие неприятные вопросы не испортят ему ни аппетита, ни настроения.

– Так оно и есть. – Мухаджир принялся жевать кусок мяса, показавшийся ему на этот раз невероятно пресным. – Была точная договоренность со всеми людьми, оружие везли в больших металлических контейнерах, как оборудование для нефтяных скважин. Самолет в Киеве должен был сделать только дозаправку и лететь дальше в Сомали. – Подняв солонку, он щедро посыпал солью кусок мяса. Обратил внимание, как у Ибрагима слегка дрогнули уголки губ. Ну и ладно! – Двигатели уже были запущены, когда на взлетную полосу вышли таможенники.

– Что же им не понравилось?

– Сложно сказать… Но мой человек заявил, что ничего подобного не должно было случиться. Полагаю, что он пожадничал и не пожелал делиться с теми, с кем было нужно.

– Они могут установить, откуда именно было взято оружие? – на полтона ниже спросил Ибрагим. – Не хотелось бы подводить людей, которые нам поверили.

Пожалуй, что за сегодняшний вечер это был главный вопрос, но Мухаджир продолжал энергично и невозмутимо работать челюстями.

Оружие было загружено с украинских военных складов, оно хранилось там со времен развала Советского Союза. Едва ли не бесхозное, оно воспринималось как средство дополнительного заработка для гарнизонного начальства. Так что на каждый тип оружия и калибр патронов была установлена соответствующая такса. Если же оружие бралось большими партиями, то действовала скидка как на оптовую покупку.

Четыре раза, не зная сбоев, под видом оборудования для нефтяных скважин оружие переправлялось в Сомали. Это был пятый раз… Что-то пошло не так. Ситуацию следовало тщательно проанализировать, чтобы в следующий раз подобное не повторилось. Да и гарнизонному начальству вряд ли захочется терять столь щедрую скатерть-самобранку.

Со стороны могло показаться, что дурные вести вызвали у Мухаджира сильнейший аппетит: в считаные минуты он съел все мясо. Вытерев салфеткой уголки губ, произнес:

– На оружие нет документов, так что все концы спрятаны. Следствие ничего не установит: будет непонятно – откуда прибыл этот самолет, куда он направляется.

– Ну что ж, лучше потерять некоторую часть, чем все. Значит, этот канал закрыт?

– Я бы так не сказал. В ближайшее время мы все отрегулируем. Я понимаю так, что нам намекнули, чтобы мы заплатили несколько больше.

– Хорошо, – сдержанно согласился Ибрагим, отодвинув тарелку. – Постарайся сделать так, чтобы этот скандал позабыли как можно быстрее. Наши братья в Сомали ждут оружие. Для нас Сомали – настоящий полигон. Там можно не опасаться, что нам кто-то может помешать, и мы можем спокойно обучать своих бойцов для предстоящего джихада.

Ибрагим слегка приподнял рукав пиджака и посмотрел на часы. Время уходить. В кабинет вошел официант и расторопно собрал пустую посуду.

– Желаете еще что-нибудь? – Его спина предупредительно согнулась.

– Все было очень вкусно, – ответил Ибрагим. По-русски он говорил практически без акцента, и вообще в нем было больше от европейца, чем от араба, его принадлежность к этой нации могла выдать только кожа, что была немного темнее, чем у европейца, да вот может быть еще старинные четки, с которыми он практически не расставался. Однажды он обмолвился о том, что им более тысячи лет и некогда они принадлежали самому ар-Рази, ученому-энциклопедисту. – Но нам нужно идти. Ты по-прежнему один?

– Да.

– Как звали твою девушку?

– Земфира.

– Красивое имя… Такой видный мужчина не должен оставаться один. Любая женщина предпочла бы за честь быть с тобой. Если хочешь, то я могу…

– Не хочу.

Ибрагим вяло улыбнулся:

– Я просто хотел помочь.

Неожиданно прозвенел телефонный звонок. Мухаджир сунул руку в карман, чтобы отключить его, но Ибрагим мягко предостерег его:

– В нашем деле один звонок может стоить много денег.

Мухаджир кивнул.

– Слушаю тебя, Рамзиль.

– Земфира куда-то собирается, и мне это не нравится.

– Что значит – собирается?

– Взяла необходимые вещи, забрала с собой даже зубную щетку с пастой.