Не бойся, я рядом - Иосиф Гольман

А как относиться к закупке просроченной рентгеновской пленки, которая к тому же не подходила к оставшимся в строю аппаратам? И это в двадцать первом веке, когда пленочного рентгена почти и не осталось в цивилизованном мире!

Да что говорить про аппаратуру! Даже жидкости для дезинфицирования полов и инструментов – и те закупались за рубежом и втридорога, как будто это добро, вполне приемлемого качества, не могли производить в стране!

Нет, у этих людей не то что совести и чести не было – у них даже чувство самосохранения отсутствовало: похоже, они искренне считали, что будут сидеть в своих кабинетах вечно.

«А что, может, и будут», – печально подумала Логинова.

В славной отечественной истории периоды, когда по-крупному не воровали, отсутствовали (оппоненты, правда, вспоминают «скромного» Сталина, но он не в счет: усатый товарищ просто разом украл всю страну). Зато – и сколько хочешь – было периодов, когда по-крупному убивали. Так что сейчас – точно не худшие времена.

– Думаю, вы пожалеете о сказанном, – наконец выдохнул Оврагин. – Я ни в коем случае не хочу войны, но вы не оставляете мне других вариантов.

– А как я должна с вами воевать? – усмехнулась Логинова. – На дуэль, что ли, вызвать? Так ведь не пойдете, струсите!

– Зато вы очень смелая, – уже не скрывал чувств главврач. – За спиной мужа.

– Я разведена, – машинально поправила почти уже бывшая заведующая патологоанатомическим отделением.

– Какая разница? – в раздражении не понял Оврагин. – Значит, за спиной бывшего мужа. Но, надеюсь, теперь и он вам не поможет! – И Дмитрий Дмитриевич с размаху грохнул трубку на рычаги.

А Татьяна Ивановна застыла в догадке.

Значит, ее уже случавшиеся мелкие конфликты с Оврагиным курировались – и купировались – Марконей?

Ай да тихоня сопливый! Ай да рыцарь закулисных дел!

Она вдруг вспомнила, как лихо он выщелкнул патроны из магазина «Сайги».

Нет, Марконя явно не терял времени, наверстывая упущенное.

Почему-то как раз теперь, после «боестолкновения», ей стало жалко именно того, затурканного, сопливого и очень доброго Марконю из ее детства.

Однако ситуацию следовало разрешать.

Она набрала Марконин номер и услышала, как всегда, обрадованный ее появлением голос.

– Как дела, Танюшка?

– У меня хорошо. С работы ухожу.

– Оврагин? – только и спросил Лазман. Но уж больно неприятен для действующего главврача был тон.

– А ты откуда знаешь такую фамилию? – усмехнулась Логинова.

– Слышал от кого-то, – непривычно огрызнулся Марконя. И уже обычным голосом добавил: – Ничего не подписывай, ни с чем не спорь. Оставь все до завтра.

– Марконь, ты как все равно диван мне в квартиру заносишь, – откровенно рассмеялась бывшая супруга. – Его хоть не убьют? – весело поинтересовалась она.

Лазману Татьянина веселость не понравилась.

– Типун тебе на язык, – заметил он. – Очень прикольно будет, если он потом прослушку принесет с угрозами убийства.

– Марконь, ты кто такой? – сквозь неостанавливающийся (нервный, что ли?) смех спросила Татьяна. – Босс мафии? Или тайный агент?

– Я просто дружелюбный человек, – наконец смягчился и Лазман. – Я люблю дружить с людьми, понятно? И они любят дружить со мной.

– Настолько, чтоб снять Оврагина? – спросила Татьяна.

– Снимать его я не пробовал, – честно сказал Лазман.

– И не пробуй, – уже без смеха сказала бывшая жена. – Это мои дела, и я сама все решу. Влезешь – разозлюсь. Понял?

– Чего не понять, – смиренно ответил Марконя.

Но Логиновой почему-то показалось, что далеко не так смиренно, как когда-то.

Она начала собирать вещи, так как две недели отработки ничего бы не решили, а быть под присмотром гнилого оврагинского глаза уже не хотелось.

Сказала об уходе сотрудникам, объявив на завтра «отходную».

Большинство – расстроилось, две девчонки даже всплакнули.

Один – почти не скрывая – обрадовался.

Тут же исчез, наверняка побежал звонить суверену.

Ох, какая же здесь развернется коммерция после ее ухода!

Впрочем, это ее не касается: не может единственный человек – тем более, слабая женщина – отвечать за всю планету. Даже маленькую.

Когда собрала шмотки, почувствовала – что устала.

И еще что отделение – это все-таки не просто больничная единица: и своя душа вложена, и чужие откликнулись.

Легкий уход – без эмоций и воспоминаний – все же не получался.

Развела себе в маленькой чашечке полную ложку гранулированного растворимого кофе – захотелось ароматного удара по уставшим от мыслей мозгам.

И – опять звонок старинного дискового телефона.

– Ну, что еще? – не особо сдерживаясь, спросила Логинова: оврагинская секретарша тоже не вызывала в ней теплых чувств.

Однако это была не секретарша.

Это было Его Величество личной персоной.

– Война – худший вариант отношений, – примирительно сказал главврач. – Мы ж не животные. Люди всегда должны искать пути сближения позиций. Если вас так напрягает «Омега» – пригласите другую компанию. Все равно нужно помогать близким умерших.

«Вот это да!» – промелькнуло в голове ошарашенной Татьяны Ивановны. Похоже, открытия новых черт в старом муже далеко не закончились.

А вслух сказала:

– Я увольняюсь.

– Но я вас не увольняю! – Оврагин почти выкрикнул эту фразу.

– Я по собственному желанию увольняюсь, – уточнила Логинова.

И снова невежливо положила трубку.

И снова трубка запрыгала на рычагах, в то время как исторический телефон захлебывался в трелях.

– Вы это мужу своему скажите! – рычала трубка. – А то он всю лодку раскачает!

– Скажу, – пообещала уже почти безработная Татьяна Ивановна.

Она подошла к окну.

Перед тем как закрыть створку, вдохнула полной грудью почти лесной, совсем не больничный воздух.

Вот тебе и Марконя сопливый.

Она и так, и этак обдумывала новое знание, но так и не смогла прийти к определенному выводу: какой же Марконя ей больше нравится – сопливый или ловко орудующий с ружьем?

Да уж, этот вопрос требовал спокойного и неторопливого разрешения…

Следующие полдня Марк собирался провести в психосоматическом отделении одной из московских больниц.