Речи палача. Сенсационные откровения французского экзекутора - Фернан Мейссонье

Однажды в Галереях Франции они задержали парня, который украл ручку. Галереи Франции в Алжире — это как Галереи Лафайет.[41] Так вот, он ворует ручку. Держи вора! За ним гонятся. Его задерживают. И у него берут отпечатки пальцев. И тут, оп! узнают отпечатки — они такие же, как у тех, которые убили еврейских женщин. Его допрашивали, допрашивали, допрашивали… и наконец он признался. Он не мог отрицать. Так вот, он был приговорен к смерти, два раза. Был первый суд, и потом его судили второй раз. И оба раза; приговорен к смерти!

Так вот, раввин пошел — или, может, адвокат посоветовал раввину, я не знаю, — пошел к семьям жертв и сказал им: «Вот, он еврей. Для нас, по нашей религии, плохо быть гильотинированным». Уже было дело Зауи. Это было два дела о кровавых преступлениях. Так вот, раввин пошел к семьям жертв. «Как! гильотинировать еврея? у нас! Это стыд! Это невозможно! надо просить о помиловании…» И семьи жертв попросили о помиловании. Письменно. Да, семьи жертв! Адвокатом был мэтр Сенак, старшина адвокатов Алжира. Имея письмо с просьбой о помиловании, подписанное семьями жертв, он встретился с президентом Республики Винсентом Ориоль. Президент Республики не мог поддержать смертную казнь. Поэтому Туиту был помилован. Если бы он был католиком, не думаю, чтобы семья попросила о помиловании. Не думаю, что четыре-пять католических семей пришли бы к согласию и попросили о помиловании. Они потребовали бы возмездия. А вот у евреев есть настоящая солидарность. Это спаянные задницы. В этом их сила. Это мощь, это достоинство.

Отец рассказал мне, что в свое время по поводу казни Зауи заключались пари. Зауи убил Обертена. Обертен был знаменитым инвалидом войны 14–18 годов. Его машину нашли у оливкового дерева, в огне. И Обертена в ней, мертвого, сгоревшего! Приехал его брат, который был врачом во Франции. Он потребовал вскрытия тела. И тут они нашли пули в позвоночнике. А значит, кто-то стрелял. Зауи не признался, он все время кричал о своей невиновности. Но, во-первых, орудие убийства принадлежало ему. Во-вторых, он должен был Обертену денег, 100 тысяч франков. В то время 100 тысяч франков были крупной суммой. Приговор: смертная казнь.

Комиссары полиции, приходившие в бар, сказали отцу: нет, нет, Морис, Зауи никогда не будет казнен. Тогда они и сказали об этом якобы существующем «законе Ротшильда». Отец же говорил, что нет причин, но которым нельзя было бы отрубить еврею голову, если он приговорен к смерти. Поэтому, сказал он, я держу пари. Два или три комиссара полиции поспорили на пирушку: лангусты, морские продукты и все такое… Отец выиграл. Разумеется: у него уже был приказ выполнить казнь на следующей неделе. И тогда на следующей неделе они видят в газетах, бах! Зауи казнен на рассвете… Тогда всем, хоп! пришлось платить за обед. Только потом отец сказал им: я это знал заранее.

По поводу Зауи отец рассказывал об одном происшествии. Муфтий и раввин не желали, чтобы тело мусульманина и тело израильтянина были вместе в одной корзине. Рош вмешался и сказал: «Господа, у меня только одна корзина. И я ничего особенного не вижу в этом вопросе. Спор окончен, и вопрос решен!» Они казнили всех троих и объединили их в одной корзине.

Другое происшествие на казни случилось 19 июня 1956 года. Казнили первых из ФНОА. Тот парень, Захана Ахмед, был уже на скамье… Обычно после того, как было подписано освобождение из-под стражи и мы получили осужденного, назад уже не возвращаются, за исключением крайне редких случаев, когда прокурор принимает телефонный звонок, сообщающий, что осужденного помиловали. Никогда такого не видано. Но тут парень лежит уже на скамье, и тут муфтий обращается к прокурору: «Он не помолился! Он не помолился!» Они забыли о молитве. Тогда прокурор подходит, тянет отца за руку и говорит ему: «Господин Мейссонье, муфтий! Муфтий… хочет, чтобы была совершена молитва». Прокурор умоляет подождать. Парень лежал на скамье как минимум три минуты, вот так, головой в ошейнике. Дискуссия между прокурором и муфтием. В итоге его сняли со скамьи, вернули обратно, и он прочел молитву. В первый раз такое видано. Невероятные вещи!.. Да, они его сняли оттуда. Он прочел молитву, и его потом привели обратно. В то время как Берже был в одной… в двух секундах от того, чтобы запустить нож. Но прокурор захотел уважить просьбу муфтия. И Берже послушался прокурора. Такое бывает редко, крайне редко, если не никогда. Это сумасшедшая история. Тот парень, будучи так близко от смерти, уже не хотел молиться. Он был уничтожен, раздавлен. Это глупость. Молитву надо было совершить раньше. Такого делать нельзя. Это серьезные вещи. Могло что-нибудь случиться. Так вот, еще одно доказательство тому, что журналисты и некоторые, называющие себя историками, рассказывают не поймешь что: я слышал в одной передаче, в июне 2001, что Захана Ахмеда пришлось казнить с трех попыток! В то время как дело в этой истории с забытой молитвой. Они ничего не знают, так начинают болтать и рассказывать глупости. Это происшествие отец отмечает в своих записках…

Однажды один осужденный изготовил себе нож из крышки консервной банки из-под сардин. Знаете, эта штука, которой открывают консервные банки, она вынимается, есть небольшой рычажок. Вы вводите его в крышку, и если его заточить, получается лезвие, у вас получается бритва. Он это наточил. Не знаю, как он мог его получить. Обычно им дают открытые банки. Никто ничего не заметил. Он был более-менее свободен в своей камере с «баранами», двумя заключенными, которые составляли ему компанию для игры в карты, времяпрепровождения и всякого такого… «Баранами» называли заключенных, составлявших компанию приговоренным к смерти в то время, до «событий». В 1958 году в Алжире приговоренных к смерти было больше двухсот. По три или четыре приговоренных к смерти в камере. К ним уже не подсаживали «баранов», как до 1956. Они находили занятие между собой… Но раньше приговоренный к смерти не оставался один на месяц, два или три. Ему давали «баранов», осужденных на малые сроки. Это были добровольцы. Взамен они получали лучший рацион, дополнительный паек сигарет, ели немного лучше… Что же касается приговоренного, ему же не будут давать полпачки в день. Если ему надо было три или четыре пачки, ему передавали три или четыре пачки.

Так вот, консервная банка. Он, стало быть, заточил это на цементе, на полу камеры. Это было словно бритва! Когда они пришли его будить, по счастью, прокурор был защищен охранниками. Он был позади них. Тот парень бросился на них. Невозможно предугадать реакцию приговоренного к смерти. Ему больше нечего бояться. Так вот, прокурор стоял сбоку, за охранниками. И он, требовавший головы осужденного, чуть не потерял свою! Его могли растерзать. Несколько секунд царила паника.

Одному из охранников разрезали руку до кости, от плеча до локтя. В конце концов другой охранник одним захватом кисти привел его почти что в норму. Ответственность лежала на директоре и начальнике охраны. Несмотря на обыск и расследование, так и не узнали, как этот заключенный мог получить эту крышку от консервной банки, из которой он сделал себе оружие. После этого охрана уже не церемонилась. Как только они входили в комнату, они жестко овладевали осужденным, который еще наполовину спал. Нужно понимать охранников. У них тяжелая, опасная работа, которая плохо оплачивается, если учесть то, что они делают. Так вот, потом осужденного связывали, на нем были путы. После этой истории таких происшествий больше не было.