Украденная невинность - Кэт Мартин

В большинстве случаев мнение девушек не совпадало, но их сблизило то, что обе чувствовали себя одинокими. Джессика боялась завести близких подруг из страха проговориться, а Гвен недолюбливали за своенравие. Постепенно возникла взаимная симпатия, а потом и дружба, которая, как оказалось, со временем не ослабла.

— Как продвигается книга? Или ты уже забросила ее?

— Я работаю над ней почти ежедневно, — оживилась Гвен (именно об этом состояла ее заветная мечта: стать писательницей и однажды увидеть свои романы напечатанными). — Мне пришло в голову, что рукопись, когда она будет закончена, придется рассылать издателям под мужским именем Но я не особенно расстраиваюсь. Я-то буду знать, кто ее написал. — Гвендолин лукаво улыбнулась, показав жемчужные зубки. — Этот разговор мне напомнил кое о чем. Угадай, куда я направляюсь сегодня ночью?

Джессика сдвинула брови. Этот блеск в зеленых глазах подруги был ей хорошо знаком, и она успела невзлюбить его. На всякий случай девушка спросила:

— На званый вечер к леди Дартмур? — хотя заранее знала ответ (было немало домов, в которые не приглашали семейство лорда Уоринга).

Гвен оглянулась по сторонам, убеждаясь, что поблизости нет посторонних ушей, потом придвинулась к Джессике вплотную. В этот момент грянула музыка, почти совершенно заглушив ее слова.

— Что?

— Я собираюсь посетить игорный притон на Джермин-стрит.

— Что?! — прокричала Джессика; к счастью, музыка заглушила ее возглас. — Гвен, ради Бога! Это невозможно!

— Но придется, Джесси. Если я хочу быть настоящей писательницей, то должна знать до тонкостей то, о чем пишу. Я должна узнать изнанку жизни, своими глазами увидеть, как устроен весь мир, а не только тот, в котором я живу. Иначе не стоило и браться за перо, так ведь?

Кому, как не Джессике, дано понять заветную мечту. И все-таки… все-таки были поступки, недостойные настоящей леди.

— Ты не должна так поступать, Гвсн. Только представь себе, что случится, если тебя разоблачат? Твоя репутация будет погублена!

— А я-то думала, ты поймешь, — проворчала та, выпячивая прелестные яркие губы. — Помнишь, в пансионе ты всегда меня поддерживала, говорила, что понимаешь, как важно для меня писать… что для меня это — все. Когда я решила пойти на петушиные бои, ты мне помогла и…

— Да, я помогла, но чего это стоило! Я сходила с ума от сграха, что все откроется. И потом, нас обеих чуть не стошнило от вида крови и потрохов. Я не назвала бы тот вечер приятным.

— Да, но люди! Люди, собравшиеся там! Как они были колоритны, интересны! Где еще я могу встретить таких?

Да где угодно, родись ты в нищете, мрачно подумала Джессика. Судьба частенько сталкивала ее с шулерами и мошенниками, сводниками и сутенерами — всеми теми, кто так поразил тогда воображение Гвсн. В тот вечер, как никогда раньше, она была счастлива вновь оказаться в аккуратной комнатке пансиона, на чистых льняных простынях, вдали от «колоритного» безобразия жизни. Позже девушка еще несколько раз соглашалась на подобные авантюры, но лишь потому, что печальный опыт детства помогал предотвращать неприятности, в которые непременно попала бы подруга.

— И потом, — говорила между тем Гвен, — я пойду не в женской одежде. Я собираюсь выдать себя за мужчину.

Джессика с трудом сглотнула, пытаясь представить себе притон, куда худший, чем «Черный боров».

— Где же ты возьмешь мужскую одежду?

— У своего кузена. Он обычно проводит весь сезон в нашем доме, но на этот раз отправился к каким-то друзьям в провинцию. Его не будет несколько дней — вполне достаточный срок. Ему только что исполнилось пятнадцать. Правда, он немного выше меня ростом, но не настолько, чтобы одежда висела складками.

Джессика непроизвольно облизнула губы три раза подряд. Из глубины батыюй залы несколько молодых людей наблюдали за ними, как бы ожидая, когда две интересные гостьи вернутся в дом. Это внимание, пусть даже ненавязчивое, нервировало Джессику. К тому же музыка стала тише, и пришлось понизить голос почти до шепота.

— Есть ли доводы, которые могут удержать тебя от подобного безрассудства?

Гвен энергично помотала головой — ответ, который Джессика знала заранее.

— Лучше бы ты ничего не говорила мне, — сказала она со вздохом.

— Отчего же?

— Оттого, что теперь мне придется пойти с тобой.

Гвсн захлопала в ладоши, и на ее выразительном лице отразилось вес, что она чувствовала: радость и торжество. Джессика не ответила на улыбку. Подруга ничего не знала о местах вроде игорного притона на Джермин-стрит, зато сама она хорошо их себе представляла. Мужчины, посещавшие их, одевались дороже, чем завсегдатаи «Черного борова», но приходили туда за тем же: выпивкой, игрой и продажными женщинами. Для леди там не было места, даже для такой авантюристки, как се подруга. Джессика любила Гвсн Локарт. За годы дружбы она привыкла видеть в ней почти сестру. Если удастся еще раз уберечь своенравную девушку от беды, это оправдает риск, на который придется пойти.

Опираясь ладонями на подоконник, Мэттью смотрел из окна кабинета, не в силах поверить своим глазам. Он поморгал, потом на несколько мгновений зажмурился, но ни то ни другое не помогло.

Джессика Фокс спускалась из окна своей комнаты по импровизированной веревке, сделанной из плотно скрученных и связанных между собой простыней. Если учесть, что окно на третьем этаже, то ее бесстрашие и ловкость сами по себе были удивительны. Граф никогда не сомневался в ее возможностях, но сейчас был тем не менее поражен, и ему пришлось напомнить себе, что Джессика была настоящей акробаткой уже в четырнадцать лет. Все это мне мерещится, думал граф мрачно. Не может быть, чтобы она… черт возьми, ведь девица могла бы улизнуть незамеченной, если бы он, уже потушив лампу в кабинете, не засиделся у окна, глядя па необычно яркую луну. Сидеть вот так, в полной тишине спящего дома, и слушать шипение угольков, догорающих в камине, было настолько приятно, что Мэттью потерял счет времени. Он вспоминал «Норвич», размышлял о том, насколько хороший контакт сумел наладить с экипажем, скучая по соленому запаху моря, свежему ветру и крепкой мужской дружбе с другими офицерами, В какой-то момент капитан поймал себя на мысли, что предпочел бы снова оказаться в море, а не в Лондоне в разгар сезона, что с несравненно большим удовольствием ощутил бы под ногами кренящуюся от качки палубу, а не навощенный пол бальных зал. Как же надоели эти вечера, когда приходилось спасаться бегством от девиц на выданье, ошалело ищущих жениха! И еще он устал постоянно желать женщину, которую не мог назвать своей. Постепенно мысли его перекочевали к Белмору, и на душе стало удивительно спокойно. Именно тогда по иронии судьбы Мэттью увидел, как Джессика спускается с третьего этажа по веревке из простыней. Это зрелище так поразило и расстроило его, что умиротворенное состояние растаяло без следа.

Девушка оделась по-мужски, но этот наряд не мог замаскировать стройности и изящества сложения. На этот раз одежда ничем не напоминала рухлядь, в которой граф увидел Джессику в первый раз. На ней были темные панталоны, белая рубашка с кружевами и фрак — костюм процветающего молодого джентльмена. Поднимаясь с кресла, капитан спросил себя, откуда у Джессики такая одежда, и вполголоса выругался.