Грехи империи - Брайан Макклеллан

почти две недели ещё ничего не раскрыто. Однако он не может ждать, пока кого-нибудь притащат с улицы. Ответы нужны немедленно, а это означает, что нужно повернуть расследование в таком направлении, на какое мало бы кто из других черношляпников решился.

Он потратил два драгоценных дня, проверяя свою догадку. Ходил по банкам, обыскал дом и квартиру и вообще работал не покладая рук, пока не получил всю необходимую информацию и не вернулся в то самое место, где как раз не следует искать подозреваемых в заговоре против правительства леди-канцлера.

В «Шляпный магазинчик».

«Лёгкая» коррупция глубоко укоренилась в среде черношляпников. Большинство, в том числе сам Микель, считали её бонусами своей работы. Получить бесплатно еду или чашечку кофе, пройти без очереди в правительственное учреждение. Соседи могли вскладчину платить аренду за твою квартиру, потому что местные банды избегают районов, где живут черношляпники. Микель предпочитал использовать собственные рычаги влияния, чтобы получить услуги, которые обычно не мог себе позволить, − хорошие отели, банки, портных, элитные бордели.

Но хоть эту лёгкую коррупцию и терпели, существовало негласное правило: никогда не позволяй жадности взять над тобой верх. Есть граница, хотя и не определённая чётко, − и если ты её перейдёшь, то у тебя будут неприятности, а то и вовсе загремишь в трудовой лагерь.

Вот почему Микель был печален, когда на цокольном этаже «Шляпного магазинчика» свернул в коридор, заканчивающийся тупиком с одинокой конторкой. Конторка стояла в клетке, как в казино в сомнительных районах города, а дверь справа была укреплена сталью и заперта изнутри. В клетке, закинув ноги на конторку, сидел пожилой джентльмен, лысый и худощавый. В одной руке он держал книгу – дешёвый роман вроде тех, что любит мать Микеля, – а в другой яблоко.

Не успел Микель подойти к конторке, как джентльмен окликнул:

− Агент Бравис, что вас привело в казначейство?

− Добрый день, Боббин. − Микель прислонился к клетке, вытянув шею, чтобы прочитать название книги. Он порылся в карманах, жалея, что не прихватил фляжку. − Новый детектив?

Боббин смущённо улыбнулся и спрятал книгу под конторку.

− Ага. Ты же знаешь, как это бывает. Время здесь так тянется.

− Ещё бы. − Микель подумывал было пройтись по последним сплетням – Боббин умудрялся слышать всё, – но понимал, что это лишь отсрочит неизбежное. − Боббин, ты давно получил свою золотую розу?

− Я? − усмехнулся казначей. − У меня пожизненно серебряная, Микель. Здесь не так уж много возможностей для роста. А как насчёт тебя? Получил свою золотую? Я знаю, ты над этим работаешь.

− Нет, − ответил Микель, ковыряясь в ногтях. − Ещё нет.

− Я слышал, тебе поручили нянчиться с адроанскими наёмниками. Леди Флинт действительно так хороша, как пишут в светской хронике?

− Старая калоша, − солгал Микель. − Пару лет назад потеряла глаз. Зубы выпадают. Не очень приятная картина.

− Ты что, шутишь? − покосился Боббин.

− Может быть. − Микель почесал подбородок. Бездна, это будет больно. − Боббин, ты слышал об этой истории с «Грехами империи»?

− Тот памфлет, который повсюду? Я слышал, что капитан Блейсделл работает круглые сутки, пытаясь выяснить, кто заказал такую вредную пропаганду.

Боббин ни словом не обмолвился о розах, значит, стараниями Фиделиса Джеса это не попало в газеты и в сплетни самих черношляпников. Черношляпники могли судачить только между собой, но как же они это любили!

− Ты слышал о розах? − спросил Микель.

− Что именно?

− Об этом мало кто знает, но памфлет напечатали, потому что его заказали люди с железными розами.

Боббин заёрзал на стуле.

− Что за бред? Кто станет выдавать себя на черношляпников?

− А они выдали. Но ты прав. Это бред. Пропаганда − это одно, ею занимается капитан Блейсделл, но железные розы − совсем другое. Мы пытаемся выяснить, откуда они взялись.

Улыбка исчезла с лица Боббина. Ему как будто стало нехорошо.

− Капитан Блейсделл считает, что розы подделали за границей, − продолжал Микель. − Это, конечно, имеет смысл. Но я? Я думаю, что они настоящие. А все настоящие в Лэндфолле учтены. Полагаю, ты лично делал отчёт по ним всего пару дней назад, верно?

− Верно. − Боббин облизнул губы. − Учтены все до единой. Если хочешь, можешь сам их пересчитать.

− Конечно, конечно, я тебе верю. Но ход моих мыслей таков. Если железные розы настоящие и не украдены из «Шляпного магазинчика», значит, они принадлежат нашим людям. Но тут выходит нестыковка. Железные розы редко теряют, а благодаря репутации нашего гранд-мастера почти никогда не крадут. И что я думаю? Идея о том, что пятнадцать наших железных роз вовлечены в антиправительственный заговор, кажется мне немного притянутой за уши.

− Микель, − произнёс Боббин дрожащим голосом. − Мне правда нужно работать.

Микель не обратил внимания на его слова.

− Вот тут я спросил себя: «Где можно раздобыть пятнадцать железных роз?» И сам ответил: в казначействе, конечно. А кто отвечает за казначейство? Мой старый друг Боббин.

Боббин покраснел. Его рот несколько раз дёрнулся, потом челюсть сжалась, и он сел прямо.

 − Я не знаю, на что ты намекаешь, − сказал он, − но лучше следи за словами, агент Бравис. Ты же знаешь, что здесь ложные обвинения не остаются без последствий.

− Знаю. Именно поэтому я сначала всё проверил. Утром я осмотрел твой дом, а вчера вечером квартиру, которая не значится в бухгалтерских книгах. Я нашёл квитанции Старлийского банка. Полмиллиона кран − это большие деньги. И тратишь ты эти деньги как дурак. Шмотки, выпивка, женщины. Я проверил все твои любимые места, и ты совсем не так осторожен, как думаешь. И прежде чем начнёшь придумывать историю о том, что я фабрикую улики, тебе следует знать, что я охочусь по приказу самого гранд-мастера. Он лично изучит мой отчёт, и ты знаешь, он найдёт такое, что даже я бы не смог.

За несколько секунд красное лицо Боббина побелело. Дыхание стало неглубоким, на лбу заблестел пот. Микелю было неприятно видеть его таким. Этому черношляпнику доверяют. Кроме Фиделиса Джеса только у него есть ключи от казначейства. Предполагалось, что он так же надёжен, как сами розы. Более того, он нравился Микелю. Он всем нравился.

− Я не знал, − прошептал Боббин.

− Не знал чего?

На этом месте все начинали умолять. Оправдывались, пытались подкупить, клялись. Но Боббин знал это и не