По желанию дамы - Стефани Лоуренс

Эдвина не рассчитывала на гостей, а тем более на такую толпу. Хотя само количество гостей и несомненный интерес к ним были лестными, ей не хотелось отвлекаться от главного, того, ради чего они сюда приехали. Прошел час, затем второй… Ею все больше овладевало нетерпение.

И миссис Шербрук, и миссис Хичкок тоже были здесь в сопровождении своих мужей, которым не терпелось познакомиться с ней и с Декланом, но в толпе народу невозможно вести серьезный разговор. Миссис Хардвик и его преподобие священник Хардвик прибыли чуть позже, но опять же обстоятельства складывались явно не в пользу приватной беседы.

Улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой и блистая безупречными манерами, которые она усвоила чуть ли не с рождения, Эдвина ловко лавировала в толпе, играя роль радушной хозяйки. Генри также помогал им принимать гостей; юнги, вымытые и облаченные в ливреи, сновали с подносами, разнося гостям напитки.

В конце второго часа импровизированного приема Эдвина снова оказалась рядом с Декланом – как раз вовремя, чтобы встретить новую волну гостей.

Словно предчувствуя вопрос, созревший у нее в уме, он тихо проговорил:

– Конторы здесь закрываются в четыре часа дня – те, кто приходят сейчас, либо из городской администрации, либо из торговых или транспортных компаний.

– Значит, возможно, они могут оказаться нам полезными? – прошептала она в ответ.

Снова расплываясь в своей самой лучезарной улыбке, она обратила свой взор к приближавшейся к ним паре: мужчине в красной военной форме с эполетами и его спутнице. Военный низко поклонился:

– Разрешите представиться, леди Эдвина. Майор Уинтон. Я командую комиссариатом форта и отвечаю за снабжение колонии. Позвольте представить вам мою жену.

Эдвина набрала в грудь побольше воздуха, просияла и сосредоточилась на том, чтобы создать образ молодой замужней дамы благородного происхождения, у которой в жизни пока еще не было особенных забот.

Она испытала огромное облегчение, видя, что поток новых гостей уменьшается, а те, что пришли первыми, собираются уходить. Постепенно поток уходивших превысил поток прибывавших, и толпа гостей стала редеть. Гости распространились на все парадные комнаты, но, как только их стало меньше, все оставшиеся собрались в гостиной.

Непрестанно улыбаясь и ведя светскую беседу, она все больше понимала ценность сказанного Декланом; в числе последних гостей находились те, кто принимал важные решения, которые могли на что-то повлиять: представители городских властей.

В то время как мужья управляли жизнью колонии, светская жизнь была отдана на откуп их женам. Аристократическое происхождение Эдвины даже здесь давало ей преимущество; после женитьбы на ней Деклан в некотором смысле тоже возвысился. Во всех разговорах, в которых участвовала Эдвина, на долю Деклана тоже отводилось немало почтения, которого ему доселе еще не оказывали в такой степени.

Более того, она заметила, что многие джентльмены постарше пришли к ним именно для того, чтобы продемонстрировать, что они пересмотрели свое мнение о Деклане после женитьбы на ней.

Она с колыбели была приучена вращаться в свете, по привычке, не задумываясь, подмечала отношение к себе других и умела поворачивать общественное мнение в свою пользу, а теперь еще и в пользу Деклана. Поэтому она еще оживленнее беседовала с опоздавшими гостями.

Наконец, когда толпа уменьшилась до нескольких пар, которые, казалось, все друг друга знали, самый пожилой из присутствовавших джентльменов – мистер Маколей, высокий, грузный, сутулый джентльмен с умными светло-карими глазами, глава местной торговой фирмы «Маколей и Бабингтон», – многозначительно постучал концом своей трости по каменному полу.

Когда все, включая Эдвину и Деклана, повернулись к нему, Маколей посмотрел на них, улыбаясь акульей улыбкой.

– Мы с женой, – жена, симпатичная женщина, стояла рядом с ним, – были бы рады пригласить всех вас сегодня к нам на ужин. – Обеими руками опираясь на трость, он склонил голову в сторону Эдвины. – Мы хотели бы оказать честь леди Эдвине и поприветствовать ее в нашем маленьком городе. – Маколей перевел взгляд на Деклана, и его улыбка стала еще шире. – И было бы большим упущением не поздравить с бракосочетанием одного из сыновей старины Фергюса! – Маколей снова перевел взгляд на Эдвину. – Насколько я понимаю, вы не планируете задерживаться здесь надолго, поэтому прошу извинить поспешность нашего приглашения. – Он приподнял кустистые брови: – Итак, миледи, что скажете? Ужин в восемь часов.

Немногим ранее Деклан улучил минутку, чтобы прошептать ей на ухо, что фирма «Маколей и Бабингтон» обладает монополией на торговлю между Фритауном и Англией и что их с Фробишерами связывают долгие и непростые отношения, а сам Маколей – человек непредсказуемый. Вот почему его приглашение не застало Эдвину врасплох. С безоблачно-радостной улыбкой на лице она посмотрела на Деклана, поняла, что тот не прочь принять приглашение, и снова повернулась к Маколеям:

– Какая замечательная мысль! С радостью принимаем ваше приглашение.

Дом Маколеев находился на Тауэр-Хилл, всего лишь в нескольких минутах езды от бунгало Деклана и Эдвины. Через несколько часов, когда они, нарядившись сообразно случаю, приехали в карете к огромному дому, стоящему посреди ухоженного сада, внутри уже собралось избранное общество. Они встретили тех, кто лишь недавно был у них в гостях и принял приглашение Маколея, и еще нескольких человек, самыми заметными из которых были губернатор и леди Холбрук.

Эдвина обменялась приветствиями с миссис Маколей – «Называйте меня Женевьевой, дорогая» – и протянула руку хозяину дома.

Он шишковатыми пальцами обхватил ее ладонь.

– Надеюсь, вы извините меня, что я не кланяюсь, моя дорогая! Боюсь, если я попробую поклониться, то, скорее всего, в неуклюжей позе растянусь у ваших ног, что будет весьма неприятно для нас обоих. – Отпустив ее руку, мистер Маколей улыбнулся. – К сожалению, сейчас я уже не тот, что прежде. И все же позвольте поздравить вас с замужеством. Очень рад, что по крайней мере один из отпрысков Фергюса решил связать себя семейными узами. Нельзя, чтобы такой род пресекся! Хоть мы и конкуренты, Англии нужно больше таких людей, как мы с Фергюсом, – и наши дети и внуки. Если таких, как мы, больше не будет, кто знает, что тогда случится с империей?

Эдвина не могла не улыбнуться. Она почувствовала, что в его словах нет ни тени лицемерия или каких-то скрытых мотивов. Судя по всему, в силу прямого характера и преклонного возраста мистер Маколей решил больше не играть в такие игры; он говорил, что думал, и плевал на последствия. Что, как она поняла, отходя от хозяина дома и здороваясь с гостями, делало жизнь во Фритауне, по крайней мере в его кругах, гораздо интереснее.

Вскоре все расселись за обеденным столом, на котором блестело столовое серебро. Хрустальные бокалы мерцали в свете свечей в огромной люстре. Эдвина, сидевшая на почетном месте, по правую руку от Маколея, старалась прислушиваться ко всем разговорам, но не услышала ничего ни о пропавших мужчинах, ни о женщинах, ни о детях. Зато несколько дам наперебой расхваливали проповеди Обо Ундото. Не испытывая к ним особого интереса, Эдвина не обращала внимания на эти разговоры и сосредоточилась на том, что говорили Маколей и те, кто сидел рядом с ним, о городских делах.