Игра в любовь - Кэти Максвелл

— А это его ребенок?

— Нет! И я знаю это наверняка. Да, лэрд пользуется успехом у женщин, но он более…

— Осмотрительный? — с надеждой в голосе уточнила Энн.

— Как это?

— Заботится о последствиях?

— Ага, он всегда был таким заботливым… и нежным. — Кора смущенно отвела глаза. — Конечно, последнего мне говорить не стоило, но далеко не всех мужчин волнует, что ты чувствуешь.

Энн помотала головой.

— Все нормально.

Между ними повисла пауза, пока Энн не велела:

— Перенеси свои вещи, а я пока закончу с конюшнями. И приводи Мэри с собой.

— Я сама почищу конюшни, — с готовностью предложила Кора — Вы не должны этим заниматься. Вы не привыкли к такой работе.

Предложение это было весьма заманчивым. Но гордость подстрекала Энн доказать Айдену, что она может выполнить любое задание, какое бы он ей ни дал. Конечно, это не значило, что она должна отказываться от помощи.

— Можем сделать это вместе.

— Не успеете и глазом моргнуть, как все здесь будет сверкать, — заверила ее Кора. И обе женщины взялись за работу.

Айден стоял за стенкой и слышал весь разговор от начала и до конца. То, как благородно поступила Энн, дав Коре работу, поразило его. Никакая другая женщина на ее месте, даже набожная католичка, не стала бы этого делать. Его задели за живое слова Энн о том, что она знает, каково это — быть изгоем.

Он тоже это знал.

Разве он уехал из Англии не потому, что не укладывался в общепринятые нормы? Высший cвет был неподходящим местом для романтика-медиевиста, да еще и с предками-предателями.

Он слушал, как Энн с Корой взялись за работу. Пока они чистили и сгребали навоз, Энн вкратце рассказала Коре, что от нее потребуется. Айден был впечатлен. Энн действительно знала, как вести домашнее хозяйство.

Его совершенно не смущало то, что Кора будет у него работать. Девушка была его минутной слабостью, и, если уж совсем начистоту, он слишком часто встречал на своем пути бывших любовниц, чтобы переживать из-за встречи с одной из них.

Его больше заботило, что он скажет Энн. Он тихо прикрыл за собой боковую дверь и прижался к стенке из известняка.

Не следовало подслушивать. Айден открыл ее для себя с новой стороны и выяснил, насколько она ранима. Она вряд ли обрадуется, узнав, что ему стало об этом известно.

Хью обнаружил его в глубокой задумчивости.

— Боишься, что она упадет? — поддел он его.

— Что упадет? — не понял Айден.

— Стенка. Такое впечатление, будто ты ее подпираешь. — Видя, что Айдену не до шуток, Хью сразу перешел к делу: — Из Турсо прибыл преподобный Олифант. У него получилось приехать пораньше, и он готов прямо сейчас отслужить панихиду, чтобы поскорее вернуться домой.

Айден кивнул.

— Могилу вырыли?

— Мы с Томасом закончили копать примерно час назад, — ответил тот.

— Тогда встретимся в часовне. — Я скажу остальным.

Айден остановил Хью, прежде чем тот ушел.

— Скажи и моей жене тоже, хорошо? Она сейчас в конюшне.

Даже если Хью и счел странным то, что Айден не пожелал сам сказать об этом Энн, находясь всего в нескольких футах от нее, он никак этого не показал. А просто сделал то, о чем его попросили.

Айден подождал еще немного, слушая, что ответит Энн. Она сказала Хью, что им нужно убрать еще одно стойло, после чего они с Корой сразу же подойдут.

Погруженный в свои мысли, Айден направился к часовне. По дороге его догнал Дикон.

— Это же просто гениально! — буквально ликовал он.

— О чем это ты? — раздраженно спросил Айден.

— Заставить английскую дамочку чистить конюшню. Да ты гений, Тайболд. Гений стратегии. Тебя бы в наши ряды, и англичане никогда не смогут нас перехитрить.

— Дикон…

— А?

— Отвали.

Айден зашел в часовню. Она вмещала не больше двадцати пяти человек. Внутри стояла кафедра проповедника, стулья в несколько рядов и больше почти ничего. Кучер лежал в наскоро сколоченном гробу прямо перед кафедрой. Попрощаться с ним пришло несколько членов его клана.

Через несколько минут явилась Энн. Тайболд почувствовал, что она здесь, еще до того, как увидел. Казалось, даже воздух дрожит и вибрирует от ее живой энергии. Обернувшись, он улыбнулся. Она умудрилась найти минутку, чтобы привести волосы в порядок.

«Настоящая англичанка», — подумал он с оттенком восхищения.

И словно в подтверждение его мыслей, она двинулась по проходу к нему. Энн осторожно присела на стул рядом с мужем, стараясь ненароком его не коснуться.

Преподобный Олифант начал службу. Айден совершенно не вслушивался в слова утешения и обещания жизни после смерти. Вместо этого он думал о шпильках для волос. Еще в конюшне Энн сказала, что ей очень их не хватает. Это была мелочь, но как раз такая, которая для женщин крайне важна и о которой мужчины никогда не задумываются.

Если он съездит в Вик и купит там ей несколько штук, много времени это не займет. Зато он сможет хоть немного ее развеселить.

На протяжении всей церемонии и последующих похорон он явственно ощущал ее неподдельную скорбь. Ей нравился этот человек. Айден старался держаться ближе к ней, на случай если она разрыдается. Но Энн сдержалась. В ней было слишком много гордости. Ее сила духа его приятно удивляла, но лишь до тех пор, пока церемония не закончилась. Она круто развернулась на каблуках и зашагала в противоположную сторону вдоль небольшого ряда из стульев, даже не взглянув на мужа. Подойдя к преподобному Олифанту, она пригласила его на ужин, и тот сердечно принял ее приглашение. После чего она вышла из часовни и отправилась прямиком на кухню.

Айден поспешил, чтобы ее перехватить.

— Энн…

Она остановилась, плечи ее были напряжены.

— Да?

Он замолчал. Ему нечего было ей сказать. Он принялся лихорадочно подбирать слова.

— Вы в порядке?

Тогда она немного смягчилась.

— Тодд был хорошим человеком. Такая нелепая смерть… И такая внезапная.

— Похороны — это всегда печально.

Она кивнула.

— Это напоминает о том, насколько хрупка наша жизнь.

Теперь настал его черед кивать.

— Что ж, мне пора обсудить с миссис Мак-Эван, что подавать на ужин, — пробормотала она.

И он позволил ей уйти. Обычно в беседах с женщинами он не лез за словом в карман, но с ней он не мог найти ни одного подходящего слова, чтобы задержать ее подле себя. Ее глаза лишали его дара речи. Взгляд ее был настолько честным, прямым и открытым, что он начинал чувствовать себя настоящим мерзавцем. Почему, зная, что должен приехать преподобный Олифант, он выбрал именно этот день, чтобы доказать свою правоту и отправить ее чистить конюшни?