Материнский инстинкт - Лина Манило

Оставалось придумать, куда его положить, чтобы Рома случайно не наткнулся на него. Вышла на балкон и нашла там коробку, настолько огромную и вместительную, что в нее мог поместиться не только ребенок, но и кто-то значительно крупнее, имей он на то желание. Вернулась в комнату и закутала мирно спящего младенца в огромное банное полотенце — приличную одежду я так ему и не купила. Не видела смысла тратиться, была уверена, что долго он всё равно не проживет. Вынесла на балкон малыша и положила того в коробку.

Он даже не проснулся — до того крепко спал. Ну а мне ничего другого и не требовалось. Главное, чтобы как можно дольше спал и не привлекал своими криками ненужного внимания. Не хотела о нём заботиться, не хотела даже думать, насколько дико и глупо поступаю. Главным было спрятать его надёжнее, а там хоть трава не расти. Постояла несколько минут, глядя на младенца, тихо вздохнула и пошла выбирать одежду, в которой встречу Рому. Мне хотелось думать только о том, как увижу его, как смогу прикоснуться, обнять.

Рома приехал даже несколько раньше, чем обещал. Стоило мне только взглянуть на него, как моё сердце заныло — так красив он был в тот момент. Такой высокий, сильный, надежный, с бесконечно голубыми глазами, в которых хотелось утонуть. Я любила его, любила, несмотря ни на что. Хотелось кинуться ему на шею, зарыдать, во всём признаться.

Мне хотелось, чтобы хоть кто-то пожалел меня, но разве это возможно? Разве достоин жалости человек, совершивший за короткое время столько страшных ошибок? Как объяснить кому-то то, что на моём балконе спит в пластиковой коробке ребенок с заклеенным ртом, ребенок, которого я родила, и смерти которого жду каждую секунду? Кто в состоянии понять, что сподвигло меня на такой шаг, что стало причиной моего сумасшествия?

— Ты выглядишь просто... — Рома стоял с расширенными от удивления глазами. Счастливая улыбка озарила его и без того слишком красивое лицо. Он был настолько красив, что практически больно смотреть. Светлые волосы, выгоревшие на солнце, золотистый загар — всё в нём было прекрасно. Но самое прекрасное в нем то, что вся эта красота, весь он до остатка принадлежал только мне. И больше всего на свете я боялась его потерять.

— Феноменально, потрясающе, великолепно, умопомрачительно, шикарно? Ты это хотел сказать? — спросила, затаив дыхание.

Я боялась смотреть ему в глаза, боялась, что он прочитает в моем взгляде всю ту правду, что так тщательно старалась от него скрыть. И что после этого наступит? Конец и полный крах. И если благодаря тому, что Рома был в моей жизни, любил меня, была еще жива, то после его ухода рухну окончательно в пропасть, из которой нет пути назад.

Хотя разве уже не сидела на дне самой глубокой в мире ямы по горло в собственном дерьме?

— Поверь мне, этих слов совершенно недостаточно! — одним рывком он взял меня на руки, закружил, одновременно покрывая лицо и шею поцелуями — невесомыми, легкими, словно прикосновения крыла райской птицы. От его обжигающего дыхания мороз по коже и кружилась голова. Сотни бабочек начали свой полет в животе — я впервые почувствовала себя женщиной: живой и нормальной. Впервые после той роковой ночи я готова рискнуть, попробовать отдать Роме не только свою душу, но и тело — измученное и истерзанное, но всё еще живое.

Я не знаю, как долго мы целовались и даже не догадываюсь, как нам удалось воздержаться, но мой организм пока что не готов отменять запреты — после родов прошло еще слишком мало времени.

— Как доехал? — мне каким-то чудом удалось вырваться из его объятий, и я спрятала лицо на его груди, вдыхая родной запах, не в силах надышаться.

— Нормально. Ты скучала?

Он целовал мои волосы, гладил по спине, прижимая к груди, а я готова была остаться на этом пороге в плену его сильных рук на долгие годы. Но счастье вечным не бывает, это горе может длиться бесконечно, сменяя личины и изменяя образы.

— Всё в тебе хорошо, милый лютик, только глупые вопросы любишь задавать, — засмеялась, услышав, как при упоминании своего нового прозвища Рома зашипел. — Пойдем лучше погуляем.

Знала, что нужно уводить Рому из дома, чтобы он не услышал, если ребенок вдруг проснется и даже пластырь не заглушит его крики. На нейтральной территории будет проще контролировать свои чувства и меньше рисков, хотя так хотелось остаться в квартире, лежать в обнимку и просто разговаривать, но это было невозможно.

Рома тяжело вздохнул — было понятно, что совсем не на прогулки он рассчитывал, несясь на полной скорости ко мне. Я мучила его, но он многого не понимал, не знал. Не удивилась бы, брось он меня сейчас. Здоровый, сильный любящий мужчина вынужден сохранять отношения в платонической форме и сколько это еще продлится, никто не знал.

Мы сидели в том самом кафе, куда ходили на первом свидании. Я смотрела по сторонам, впервые осознав, что именно в тот вечер началась наша общая история — такая сложная, болезненная.

Разве могут быть прекрасными отношения, в которых столько лжи? И как я могла вообще надеяться хоть на что-то, если позволяю себе столько врать? Но Рома был все ещё со мной, рядом и уходить никуда не собирался — его, кажется, совсем не волновало, как много я скрываю от него. А, может быть, он и не догадывался, думая, что самая большая моя тайна — изнасилование, но как далеко это от правды.

Так отчаянно боялась, что узнай он, какой я отвратительный монстр, как испачкана внутри, сколько чёрных мыслей кружится в моей голове, он ни минуты не будет больше рядом. Могла ли это допустить? Нет.

Я так любила его, так отчаянно сильно, что не могла представить, что когда-нибудь этого мужчины может не оказаться рядом. Выше всего в этой жизни поставила любовь к нему, что готова была врать и изворачиваться до последнего вздоха, лишь бы не уходил.

Страх потерять его разрывал изнутри, но как же я устала бояться.

А ещё боль вонзалась в меня острыми иглами, казалось, разрывая плоть на куски. Болело всё: низ живота, поясница, грудь... слишком сильно, невыносимо настолько, что дышать тяжело. Я удивлялась, что жива до сих пор, что смогла родить этого ребёнка, не растекшись кровавой лужей на полу. Виной ли тому удачное стечение обстоятельств, лунные циклы или зелье, что дала мне Серафима я не знала, но хорошо запомнила её обещание о бесхлопотных родах. Морально ведь была готова к тому, что умру, даже хотела этого, но судьба снова разыграла свою зловещую партию.

Одно я понимала чётко: нужно срочно идти в больницу. Но подумать гораздо легче, чем сделать. Ведь если пойду на приём, то врач сразу поймёт, с чем связано моё отвратительное самочувствие. Нет, я снова предпочла отбросить здравые мысли в сторону, надеясь на очередную удачу.

— Ира! — услышала почти над самым ухом громкий голос, от чего чуть вздрогнула.

Сколько он уже пытался докричаться до меня? Провалы в сознании стали случаться всё чаще, осложняя жизнь и пугая до чёртиков. Мне срочно нужен был врач, но как перебороть все закостенелые, вросшие в душу кривыми корнями страхи?