Материнский инстинкт - Лина Манило

— Что это? — указал пальцем и сморщился.

Запах и правда стоял ещё тот, хотя я почти перестала его замечать, настолько привыкла.

— Это пакет с героином, — ответила, пряча подгузник за спиной. — Очень нужная в хозяйстве вещь, между прочим.

— Ух ты! — засмеялся. — Повезло с невестой. Кто-то косметику впаривает за гроши, а она сразу по-крупному играет. Уважаю! Не женщина, а драгдиллер какой-то.

— Сам ты драгдиллер.

Я была так рада его видеть, что засмеялась от переполнявших эмоций и готова бала кинуться ему на шею. Но время пока не наступило. Мне нужно было в первую очередь выяснить, как он отнесётся к Саше, а уже потом в объятия его падать.

— И что же это тогда?

— Попробуй догадаться.

Рома с минуту смотрел на меня и в конце концов пожал плечами, не найдя ответа. Чтобы помочь ему разобраться с этой головоломкой, поднесла испачканный предмет гигиены практически к самому его носу.

— Фу! Чего воняет так? Сначала думал, что показалось, ан нет. Это подгузник, что ли?

— О, догадливый! — засмеялась его реакции. И хоть смех мой был по большей части истерический, наполненный страхо, но от него становилось хоть немного, но легче.

— Зачем он тебе? У тебя что, недержание? Энурез?

— Не знаю, у кого тут из нас энурез, но только точно не у меня. Это подгузник для новорожденного, разве не ясно? Я думала до этой минуты, что ты значительно умнее.

— Откуда у тебя новорожденный? — ошарашенный, сбитый с толку, Рома смотрел на меня широко распахнутыми глазами.

— Пошла выкидывать мусор и нашла возле контейнера в сумке, — начала лепетать и тараторить, чтобы скрыть от его взгляда панику, что тугим кольцом сжала сердце. — Уже уходить собиралась, а в большой сумке, которая неподалеку стояла что-то пищит и шевелится. Я думала котят или щенков выбросили. Хотела забрать домой, а потом раскидать по знакомым и себе одного оставить. Когда открыла, то чуть сознание не потеряла — там лежал маленький мальчик.

Заметила, с каким напряжением Рома пытался осмыслить услышанное. Пыталась уловить признаки недоверия, но не находила.

В большую ложь, будь он сколь угодно невероятна, верят охотнее всего — так уж устроены в своей массе люди.

— И что ты собираешься с ним делать? — спросил неожиданно охрипшим голосом.

— Да вот, вода на плите в кастрюле практически закипела...

— Собираешься купать?

— Да нет. Борщ сварю!

Ещё одна пауза. На этот раз ещё длиннее.

— Ты совсем сдурела?

— Ну, почему же? Знаешь, какой навар из младенцев получается? Нет? Пальчики оближешь! Поверь, такого знатного борща ты нигде раньше не пробовал! Ох, борщ из маленьких мальчиков гораздо вкуснее, чем из маленьких девочек — уж поверь мне, я в этом деле истинный профи.

Рома смотрел на меня так, как будто перед ним стояла бешеная коза, а не любимая женщина.

— Хм, смотрю, у тебя основательно мозг расплавился. Закоротило, да?

— Это у тебя мозг расплавился, если мою невероятно смешную шутку не смог оценить, — засмеялась.

Увидела, с каким облегчением вздохнул. Наверное, я действительно вымотала ему всю душу, если он всерьез воспринял мои слова.

— Ладно, проехали. Отвечаю на твой вопрос. Я собираюсь его оставить и это уже чистая правда.

Ещё одна пауза. На этот раз какая-то совсем уж бесконечная.

— Ты хорошо подумала? Он хоть здоровый? Сколько ему? Он тихий? С рефлексами все в порядке? Может, его мать обратно захочет вернуть? — Рома сыпал вопросами, зарывшись длинными пальцами в светлые волосы на затылке. — Надо звонить в полицию, — резюмировал, и кивнул, будто приняв важное решение.

— Да, я хорошо подумала. О здоровье узнаем в поликлинике. Ему примерно дня три. Он очень тихий мальчик. С основными рефлексами для его возраста у него действительно всё в порядке. Если его мать выбросила, значит, он не был ей нужен. В полицию надо позвонить, согласна.

Я была согласна на что угодно. Понимала, что если уж решила сыграть ва-банк, должна идти до конца. Пусть менты ищут нерадивую мамашу, пусть думают, кому могло прийти в голову подобное зверство, я не против. Главное, чтобы у меня его не вздумали забирать.

— Ладно, — кажется, вздохнул с облегчением. — А можно хоть на него посмотреть?

Согласно кивнула, а внутри меня плескалась радость — он не сбежал сразу же, как услышал о ребёнке. Ему интересно на него посмотреть, значит, был шанс, что он останется. Был шанс, что в моей жизни ещё возможно счастье.

Мы пошли в спальню, где на кровати лежал мой Саша и мирно посапывал, наряженный, словно наследный принц — одежда, которую купила накануне, оказалась ему в самую пору и была невероятно красивой. Рома осторожно, чтобы не разбудить малыша сел рядом с ним на кровать, от чего пружины матраца прогнулись, заскрипели, но ребёнок даже не пошевелился, только носик чуть сморщил. Рома смотрел на него с каким-то странным выражением лица и ничего не говорил — от волнения я не могла дышать. Мне мерещилось, что он сейчас развернётся и уйдёт. Или догадается, какого именно ребёнка я пытаюсь выдать за найдёныша.

Минуты текли плавно и неторопливо, в комнате стояла тишина, а моё сердце оглушительно стучало лихорадочным пульсом в ушах. Но вдруг мужчина посмотрел на меня и жестом предложил выйти из комнаты.

— Знаешь, а он чем-то на тебя похож, — эта фраза вонзилась в меня, словно острый нож. — Есть что-то в вас общее.

Моё израненное сердце замерло, пропустив несколько ударов, и резко понеслось в пропасть.

— Мало ли, что в жизни случается, — нервно засмеялась.

— Самой собой, чего только не случается, — тихо проговорил, глядя куда-то мимо меня. — Просто я посмотрел на него и понял.

— Что ты понял? — Моё сердце уже на пути к пяткам. Ещё несколько минут такого стресса, и я готова была во всем покаяться, только бы Рома не мучил меня своими недомолвками.

— Я понял, что это судьба. Ребёнка мог найти, кто угодно, но он встретился на твоём пути. Может, тебе именно этого и не хватало? Возможно, этот ребенок способен сделать тебя счастливой?

Сердце ударилось об пол, разбилось на сотни кусочков и склеилось обратно. За долю секунды. В ушах стоял невыносимый гул, кровь неслась с шумом по венам.

— А ты?

— А что я? — улыбнулся, притянув меня к себе и прижав к груди. Слышала, как гулко билось его сердце. — Я согласен быть ему отцом.

Некоторое время не могла понять, что именно он мне сказал, не понимала смысла сказанного. Через мгновение до меня дошло, что он не оставит нас, не бросит. В такие моменты можно умереть от счастья, но умирать я не собиралась — впереди была вся жизнь, полная радости и свершившихся надежд. В тот момент я искренне верила, что всё у нас будет гораздо лучше, чем у других, гораздо лучше, чем было до этого. Я, наконец, поверила, что заслуживаю счастья, и призраки прошлого готовы были оставить меня навсегда.