Змеи, драконы и родственники - Олег Угрюмов

— Ой! Ай! Ой, ще-ко-о-отно, котя! В чем, собственно, вопрос? Я твоей красотуле сразу сказал, что я из Лазурного Низапутического союза, — и кокетливо добавил: — Тут вот наш туалетец.

Генрих сосредоточился, пытаясь переварить полученную информацию, в поисках моральной поддержки он обратился к Дитриху:

— Низа… какого союза?

Дитрих, до которого уже дошло, что руки отчего-то устали и болят, но еще не установивший причину этой внезапной усталости, сиротливо пожал плечами:

— Низапутического…

Генрих недоверчиво хмыкнул. Затем окинул майора взглядом, каким обычно смотрит портной на клиента с нестандартной фигурой, — смесь сожаления, негодования и уверенности в собственных силах — и посоветовал:

— Герр майор, руки лучше опустить.

Дитриха осенило: так вот что причиняло ему столько неудобств в последние несколько минут. Он спохватился и принялся деловито одергивать и поправлять задравшийся китель. Затем его гневный взор упал на незнакомца, который был непосредственным виновником его конфуза. И Морунген жестко заговорил:

— Отвечай внятно и четко, почему ты на меня напал? Какова численность вашего формирования? Где вы располагаетесь?

Незнакомец занервничал, переводя печальный взгляд с улыбающегося лица Генриха на свирепую физиономию Дитриха и обратно:

— Ребята, в чем вопрос? Вы только скажите, и наша «Голубая мечта» — целиком в вашем распоряжении. Оба помещения со всеми услугами. Причем бесплатно. — Это предложение было адресовано непосредственно автомату МР-40.

Морунген и Генрих переглянулись в замешательстве, а незнакомца уже несло дальше:

— А если коти хорошо попросят, мы вообще можем присоединиться к вашей большой бригаде всем нашим большим и дружным Низапутическим союзом. На время, разумеется, — хорошего понемножку.

Генрих тяжело вздохнул:

— Ничего такого нет, господин майор!

— А ничего такого и не было, — отвечал неугомонный некто. — Я просто поинтересовался у красавчика, зачем он пожаловал в наше заведение.

Дитрих побагровел от злости и возмущения, а Генрих рявкнул:

— Что значит зачем?!

Незнакомец захлопал глазами.

Окончательно сбитый с толку, Морунген понял только одно: самыми опасными, разумеется после русских фрау, для боевой единицы вермахта в России являются безоружные члены Лазурных Низапутических союзов. Они могут сбить с толку, заболтать до полусмерти, запутать и т.д. и т.п. А еще он понял, что пора перехватывать инициативу, а то можно проторчать у платного сортира до завтрашнего вечера и так и не выяснить, что здесь произошло, куда делся Хруммса и как жить дальше.

— Вопросы, — упер он указующий перст в грудь незнакомца, — буду задавать я. А ты будешь отвечать — вразумительно, кратко и предельно правдиво.

Тип закивал в знак согласия.

Дитрих удовлетворенно моргнул и задал первый вопрос:

— Тут маленький такой, — отмерил он ладонью рост Хруммсы, — фиолетовый, не пробегал?

Незнакомец уставился на Морунгена, как каннибал на вегетарианца, жующего шпинат:

— Фи-оле-то-вый? — переспросил недоверчиво. — Это голубой и розовый одновременно?! — Тут он замотал головой, будто ему привиделось нечто ужасное. — Ну нет, это уже слишком! У нас таких не принимают!

Барон рассвирепел:

— Я не спрашиваю, каких у вас принимают, а каких — нет. Я спрашиваю, видел ли ты у этого туалета кого-нибудь подозрительного в течение последних десяти минут?

Субъект торопливо сообщил:

— Видел. Вас.

Дитрих возвел глаза к равнодушному небу и мысленно укорил Господа за те муки и испытания, которые тот счел необходимым ему послать. Да, он, Морунген, не всегда был примерным христианином, да, был грешен, но не до такой же степени, чтобы подсовывать в виде наказания низапутическое чучело.

— Кроме нас, — прорычал он, завершив безмолвную беседу с высшими силами, — точнее, до нас, не пробегал ли невысокий, сиреневый тип в кожаном комбинезоне, шлеме и очень больших очках? — Он приставил руки к глазам и изобразил Хруммсины очки.

Незнакомец внимательно посмотрел эту пантомиму и озадаченно бормотнул, обращаясь в основном к себе, родному:

— В сиреневом кожаном комбинезоне? Нет, в таком клевом прикиде в этих краях никто не водится. Попадись он мне на глаза, я бы точно его не упустил. Такими стильными членами наш союз дорожит и предоставляет им разные льготы.

И он задумался, явно представляя обладателя кожаного комбинезона в кулуарах Низапутического союза.

Генрих, выслушав эту ахинею, обратился к командиру:

— Ну что с него возьмешь? Может, отпустить на все четыре стороны да пусть убирается в свой Низапутический союз?

В глубине души Дитрих понимал, что Хруммса сбежал и никто им не поможет. А странный некто просто не вовремя оказался в том же самом месте. Толку с него не было никакого, и майор устало махнул рукой:

— Ладно, Генрих. Покарауль его здесь, пока я загляну внутрь, на всякий случай.

В правом, не исследованном прежде помещении, майор обнаружил клочок бумаги, исписанный Хруммсиными каракулями: «Еще раз извините меня, герр майор. Не скучайте, продолжайте в том же духе: кто ищет, тот всегда найдет. Искренне ваш член Союза наблюдателей Хруммса». А внизу приписка: «P.S. Это же жизнь».

Убедившийся в правоте своих подозрений и весьма этим раздосадованный, Дитрих вернулся с запиской к благородному собранию и сунул ее под нос субъекту:

— Что ты на это скажешь?

Незнакомец с интересом перечитал сообщение несколько раз, затем причмокнул нижней губой:

— Нет, такого общества я не знаю! Союз наблюдателей… Наверняка какое-то левое объединение. Я и не знал, что такое существует. Надо будет наших порадовать.

Морунген печально отобрал у него документ и спрятал его во внутренний карман, подумав о том, что будет нелишне присовокупить эту бумагу к путевому дневнику в качестве вещественного доказательства:

— Ну что, Генрих, пойдем? Скоро солнце сядет, а мы все еще толчемся на распутье.

Немцы двинулись по направлению к танку. Сзади раздался обиженный вопль:

— А как же я?!

Морунген прокричал в ответ:

— Кто-то должен следить за порядком в этом заведении, вот этим и занимайся! — Он было двинулся дальше, но внезапно вспомнил, что еще хотел узнать у незнакомца. — Да, кстати, ты не знаешь, как проехать к хутору Белохатки?

Тот развел руками:

— К сожалению, нет, я здесь в гостях у возлюбленного!

Дитрих понимающе покачал головой:

— Ну-ну, давай-давай.

И побежал догонять Генриха.