Фестиваль для южного города - Чингиз Абдуллаев

Дронго видел, как Зегер несколько раз выходил из зала. Когданемецкий журналист вышел в третий раз, Дронго поднялся и вышел следом.Журналиста не было ни в мужском туалете, ни в коридоре. Дронго прошел дальше.Зегер беседовал с каким-то иранским представителем в зале для игры в боулинг.Дронго постарался незаметно отойти, чтобы его не увидели. И почти сразустолкнулся с Омаром Лятифом.

– Я тоже за ними слежу, – возбужденно призналсятурецкий журналист. – Я вам говорил, что Зегер все время встречается спредставителями Ирана. Интересно, о чем они могут договариваться? Вы знаете,что у него сегодня было интервью с Мовсани? Говорят, что Зегер беседовал с нимцелых два часа. И вы разрешили им встретиться?

– Только тридцать минут, – спокойно парировалДронго. – И мы вместе с охраной были в соседней комнате. Не нужно такбеспокоиться из-за этого немца. Вы просто вбили себе в голову, что он готовиткакую-то пакость, и не хотите успокоиться.

– Зегер очень опасный человек, – не успокаивался ОмарЛятиф, – и вы напрасно так спокойно реагируете. Это может очень плохозакончиться. Зегер был связан с немецкими радикалами, по-моему, он даже имелнеприятности в молодые годы, когда якшался с представителями радикальныхмолодежных движений.

– В молодости все бывают радикалами, – попыталсяуспокоить собеседника Дронго.

– Это не тот случай. Вам нужно к нему обязательноприсмотреться, – убежденно произнес на прощание Омар Лятиф, проходядальше.

Дронго вернулся к своему столу. Банкет уже заканчивался. Когромному облегчению полковника и всех его офицеров, некоторые послы началипокидать зал ресторана. Первой уехала посол Соединенных Штатов. За ней почтисразу зал ресторана покинул посол Израиля. Посол Великобритании подошла кМовсани и перекинулась с ним парой фраз. Оба англичанина, сидевшие рядом с ним,сразу поднялись при ее приближении. После ее отъезда напряжение начало спадать.Все ждали отъезда иранского посла со своей свитой, чтобы немного успокоиться. Ноиранцы медлили, словно испытывая терпение присутствующих. Наконец поднялись иони. Иранская делегация ушла в полном составе, при этом ни один из иранскихдеятелей кино так и не подошел к Мовсани. Они вышли из зала, провожаемыенапряженными взглядами. После их ухода полковник позволил себе выпить сразу дверюмки водки. Теперь он был почти счастлив.

В половине одиннадцатого решил уйти и Мовсани. За столом онне пил, хотя вино ему наливали, но он предпочитал пить лимонад. Он поднялся,собираясь ехать в отель, когда к нему подошла Сада Анвар.

– Вы не забыли про сегодняшнее интервью? – спросила онас явным вызовом.

– Нет, конечно. Я поэтому и собрался к себе в отель, чтобывстретить вас, уважаемая госпожа, – сказал с иранской учтивостью Мовсани.

– В таком случае возьмите меня с собой, а то я не успею нанаше интервью и боюсь опаздать, – предложила она.

Мовсани улыбнулся. Женщина была на полголовы выше его. Емувсегда нравились такие особы. Кажется, интервью обещает быть интересным.

– Мы возьмем ее с собой, – сказал он Хитченсу.

– У нас в машине нет места, – возразил тот, – снами поедут водитель, господин Дронго и мистер Слейтер. Для нашей гостьи нетместа. Она может приехать в отель сама.

– Мы берем ее с собой, – чуть повысил голосМовсани, – и не нужно со мной спорить.

– Это невозможно, – снова очень спокойно возразилХитченс. – Если хотите, мистер Слейтер поговорит с организаторамикинофестиваля и они организуют дополнительную машину для миссис Сады Анвар. Илинайдут такси.

– Вы ставите меня в глупое положение, – жалобнопробормотал Мовсани.

Они отошли немного в сторону, чтобы их не услышалабоснийская журналистка. Но их разговор хорошо слышал Дронго. Он поднялся иподошел к ним.

– Извините меня, господа, что я вмешиваюсь в вашубеседу, – сказал он, – но я полагаю, что можно сделать несколькоиначе. Пусть госпожа Анвар поедет с вами, а я собираюсь домой на своей машине.Тем более что интервью предполагает конфиденциальный характер и мы будем тамлишние.

– Спасибо, – кивнул Мовсани, улыбаясь, – выединственный разумный человек в моем окружении.

Дронго ничего не ответил. Он чувствовал себя почтисводником. С другой стороны, разве эту боснийскую журналистку могло остановитьтакое препятствие, как отсутствие машины. Она бы обратилась к Земе и получиламашину в любом случае. Он всего лишь помог ей быстрее добраться до отеля.Мовсани сразу заторопился. Он ушел вместе с этой стервой, которая, уходя, еще ипослала воздушный поцелуй кому-то из сидевших в зале. Мрачные Хитченс и Слейтерсопровождали их к выходу. Дронго проводил компанию долгим взглядом.

– Вы ведете себя неправильно, – сказал подошедший кнему Омар Лятиф. – Разве вы не видели, что явно нравитесь моей соседке. Яимею в виду Саду Анвар. И вместо того, чтобы отбить ее у нашегодруга-режиссера, вы позволили им спокойно уйти. Так нельзя поступать, это не поправилам ринга.

– А мы не на ринге, господин Омар Лятиф. И я никогда несражаюсь в подобных случаях. В соседнем Дагестане был один мудрый поэт,которого звали Расул Гамзатов. Вы наверняка о нем слышали. Он однажды заметил,что настоящие мужчины дерутся в двух случаях. За свою землю и за любимуюженщину. Во всех остальных случаях дерутся петухи.

– Очень смешно, – усмехнулся турецкий журналист, –но вы противоречите сами себе. Ведь поэт сказал, что за женщин нужно драться.

– За любимых женщин, – возразил Дронго. – Боюсь,что уважаемая госпожа Сада Анвар не попадает в категорию «любимых» при всей еекрасоте и очаровании.

– Это схоластическое утверждение, – возразил ОмарЛятиф, – хотя каждому свое. Некоторым нравятся блондинки, некоторымбрюнетки. Некоторым нравится, когда женщины вешаются им на шею, а некоторыепредпочитают трудности. Как иногда говорят у русских. Через тернии к звездам. Яверно перевел? Вы, вероятно, из тех, кто любит завоевывать женщин.

– Я всего лишь эксперт по вопросам преступности, господинжурналист, а не эксперт по сердечным проблемам, – усмехнулся Дронго.

Он оставил журналиста и подошел к Нахимсону.

– Я видел, как вы беседовали с Мовсани. Все удачно?

– Да, все прекрасно. Завтра мы с ним встречаемся. Надеюсь,что его заинтересует наш совместный проект. Это очень интересный проект.

– Вы видели, как на вас смотрели некоторые послы? Такойпротивоестественный союз еврея-продюсера с иранцем-режиссером.

– Пусть будет стыдно тому, кто плохо подумает, – отмахнулсяНахимсон. – Вы же знаете, сколько я работал в азербайджанских картинах.

– По моему глубокому разумению, вам давно пора дать званиекакого-нибудь заслуженного деятеля Азербайджанской Республики.

– Скажите об этом вашему министру культуры, – оживилсяНахимсон, – я лично буду не против. Вы видели, с кем ушла боснийскаяжурналистка? Она выбрала нашего иранского гостя. Подозреваю, что она емупонравилась.