Небылицы и думы - Иван Охлобыстин

Мы – народ, который знает свою историю в обратном порядке: от будущего к прошлому. Поэтому, наверное, нам так импонирует Средневековье. Индустриальная готика в одежде современных женщин – хороший стиль. Это целомудренно и оттого сексуально. Многодетные семьи тому подтверждение. По первому пониманию. Мы – логики, нас заводят неразрешимые задачи.

Если вы никогда не видели нашей грозы, вы никогда не поймете нас. Способностей наших безумных душ к падению на самое дно бездны, где все законы мироздания теряют свой первоначальный смысл, и к стремительному взлету в запредельные высоты, где из рубиновых хвостов сгорающих комет Кто-то непостижимо Великий сплетает полотно реальности. Поначалу припекает ласковое, как поцелуй младенца, солнце. Потом свет начинают перекрывать рыхлые белые облака. Потом их становится больше, они сбиваются в компании, пока очередной порыв ветра окончательно не формирует их в огромные пегие массивы. И они словно выманивают из-за горизонта грозовой фронт, отливающий по рваным краям сталью. Вскоре мерцающую сталь прикрывают косые шторы проливных дождей. По мере своего приближения гроза начинает засасывать в себя звуки. Первыми исчезают все звуки присутствия человека – шумы автомобильных двигателей на дороге, гул невидимых аэробусов, продирающихся сквозь тучи к аэропортам, вслед за ними смолкает лес и замирает поле. Над головой беззвучно бурлит жуткий пепельно-желтый водоворот, постепенно сворачиваясь спиралью вокруг еще невидимого центра. Испуганно вскрикнет птица неподалеку, пронзительно скрипнет дверной петлей ржавый флюгер, словно приоткрывая дверь для редких, но огромных капель теплого дождя. И дождь принесет с собой запах свежерасколотого камня. А потом наступит невыносимо долгая пауза.

Ощущение времени появляется, только когда чего-то ждешь. Чего-то самого главного, способного изменить всю жизнь раз и навсегда. И в данный момент это главное – возникший на мгновение в центре царящего наверху хаоса округлый прорыв, сквозь который виден черный бездонный космос и бесконечно далекие, пульсирующие разными цветами звезды. Единственное, чего хочется тебе в этот момент по-настоящему, – это разорвать себе руками грудь, вырвать еще агонизирующее сердце и с диким восторженным воплем протянуть его навстречу первому удару молнии. Ты не думаешь о смерти, тебе неведомы страх и сомнение, ты просто хочешь стать сопричастным окружающему тебя величию. Стать частью этой неописуемой силы, порождающей и уничтожающей миры, стирающей грань между очевидным и предполагаемым, проявляющейся в сладковатом привкусе березового сока и мерцании сапфира, сотворенного из капли жирной венозной крови на долю секунды, на время ее падения до прохладного мрамора ступеней храма, сочетающей ответственность личного выбора с импульсивным порывом разъяренной толпы. Самому стать этой силой, пожертвовав своей уникальностью во славу ее могущества. Все остальное так неважно, так незначимо, так оскорбительно логично для истинного понимания самого себя. Нет, если вы никогда не видели нашей грозы, вы никогда не заглянете в наши души. Но подумайте: хотите ли вы этого?

Вы знаете, бывают такие обстоятельства, когда не спится, – на вокзале, в ожидании поезда, в семейной драме, когда не до сна. Но человек вынужден отдыхать, а тут – сон не сон, полуявь-полудрема. В беседах верующие этому состоянию дали название – «тонкий сон». Он очень разнится в зависимости от дополнительных факторов.

Предположим: я перманентно хочу спать. Это пройдет, это организм восстанавливается после пяти лет изнурительной работы на телевизионного Молоха. Но тем не менее…

Хочу спать.

Сплю.

И вижу сны.

Как у Гамлета – «уснуть и видеть сны» – альтернативный вариант слову «не быть». Гамлет упомянут не для пафоса, а исключительно из стратегических соображений – молодежи некогда читать. Молодежь помнит «самых главных». Гамлета помнит.

Однако вернемся к «не быть»…. Сны всегда странные, в них нет логики, нет сюжета, нет привязки к одной локации. В компьютерных играх часто используется фантастический термин «варп» как сгусток антиматерии в космосе. Да. Наверное, так. И хаос, а в нем неожиданно и осязаемо проявляются черты странных событий, свидетелем которых ты являешься сам или в которых участвуешь.

Нельзя забывать, что сон «тонкий» и вполне возможно, что так мозг реагирует на обрывки фраз, доносящиеся из другой комнаты, вой ветра в трубе, пение птицы. Все может быть.

Господь создал мир столь совершенный, что не имеет смысла его даже оценивать. Можно только восхищаться им и стремиться душой к творчеству.

Поэтому я очень деликатно стараюсь относиться к происходящему в «тонком сне».

Меня, предположим, беспокоит судьба мэра Риги, потому что я косвенно повлиял на нее. Он глубоко порядочный человек и заслуживает уважения.

Тема Риги возникла из непрофессионализма министра иностранных дел Латвии.

Сам министр мотивировал решение сделать меня персоной нон грата крайне неопределенно – то ли за извращенцев, то ли за Украину?

Если «за извращенцев», то почему он так поздно спохватился?

Если за Украину – то какого рожна? Его какое дело?

Напрасно он так.

И от одних и от других еще горя хлебанут, но… мудрость приходит с годами.

Все вышеописанное происходит на фоне душевных рыданий по поводу Украины.

Не могу быть объективным!

Это же мой народ!

И воюет он тоже с моим народом.

Его темной половиной.

Вот такие у меня сейчас общественно-социальные тематические подборки для «тонких снов».

Раньше было все иначе. Помню, я ехал с Потапом на БТР по лагерю шведских болельщиков, после того как «тогда еще наши» залупили два гола; помню, как со мной в Одесской опере одесситы стоя пели утесовскую «У Черного моря»; помню, как в Киевской опере получал приз за лучшую роль из рук барышни ошеломительной красоты; помню, как теплой ночью сидел у памятника Леониду Быкову.

Следом помню пылающий Дом профсоюзов, залитые кровью дороги Мариуполя, мертвого священника с иконой, в луже крови, непокоренный гарнизон Славянска, спартанский подвиг ополченцев на Саур-Могиле.

Слезы в глазах жителей Крыма. Карательные батальоны под предводительством голубой гнуси, на ходу, не разбираясь, швыряющие в окна спящих домов гранаты.

Но самое страшное – тотальная невозможность вступить в диалог с людьми, знакомыми тебе десятилетиями. Абсурдный фильм ужасов.

Хотя, конечно, я опять про сны нынешние. Страшные. В которых мне снятся горы черепов, пылающие города, селфи на фоне ядерного гриба вдали.

Признаться, я не прочь вернуться снами в границы Одесской оперы. Хотя, наверное, уже, как раньше, не смогу. Тогда «тонкие сны» были очень чистые.

Приходится в лучшем случае довольствоваться снами про латышскую дипломатию и «зловещие» тайны дипломатии Эстонии. Почему именно пять лет? И за что?