Рикэм-бо «Стерегущий берег» - Антон Павлович Кротков

дело, которое он считал самым важным.

Она резко обрубила:

— Я решила: рукопись будет уничтожена. Я даже не собираюсь её читать. И не позволю этого никому другому!

— Хотя бы не спеши, Зоя. Я не могу давать тебе советы, но некоторые поступки, совершённые слишком поспешно, на эмоциях, могут отравить чувством вины всю оставшуюся жизнь.

Но Зоя оставалась непреклонной. Её преданность коммунистическим вождям, партийной дисциплине были фанатичными. Она потребовала немедленно вернуть ей рукопись.

Когда Исмаилов уходил, стопка машинописных страниц обречённо дожидалась решения своей участи на кухонном столе, а женщина с бледным лицом, кусая губы, разжигала огонь в духовке.

Теперь у него оставался лишь доклад конгрессмена Элтхауза. С ним Исмаилов ознакомиться уже успел. Документ был подготовлен очень основательно с привлечением серьёзного фактологического материала. Пора было дать разоблачительным бумагам ход. Это необходимо было сделать во имя их дружбы.

Игорь позвонил в офис конгрессмена. Ближайший помощник пропавшего политика заверил, что у его шефа остались верные сторонники, которые обязательно обнародуют документ на ближайших слушаниях в Сенате.

— Мы пришлём за документами курьера — пообещал собеседник и на всякий случай предупредил, что посыльного зовут Руперт Мур. — Он надёжный парень, смело можете доверить ему документы.

Курьер появился, как и было обещано, — на следующий день. Молодой человек лет двадцати пяти, черноволосый и стройный, с открытым приятным лицом и спокойными манерами, он действительно внушал полное доверие.

— Я Руперт Мур из офиса конгрессмена Элтхауза, — представился визитёр. При себе у посыльного имелось удостоверение личности. Очень вежливый исполнительный парень: он даже отказался от предложенной чашки кофе, объяснив, что должен сразу возвращаться, ибо его возвращения очень ждут.

Игорь уже собрался отдать драгоценный пакет, но в последний момент решил подстраховаться:

— Подождите немного, я должен связаться с вашим руководством. Понимаете, за эти документы я несу ответственность.

Игорь вышел в соседнюю комнату, где у него находился телефонный аппарат. Связавшись с сотрудником, с которым разговаривал накануне, Исмаилов попросил описать внешность курьера. И тут выяснилось, что настоящий Мур должен быть светловолос, коренаст и вообще выглядеть совсем иначе!

Исмаилов схватил первый увесистый предмет, что подвернулся под руку, и бросился в прихожую. Только лже-курьера уже след простыл.

Едва не став жертвой столь наглого обмана, Исмаилов решил, что передаст документы только лично из рук в руки тому, кто будет ими заниматься. Пока же он приобрёл пистолет и не расставался с портфелем, в который положил доклад.

Через три дня Исмаилов получил приглашение прийти проститься с другом. На городском кладбище были устроены символические похороны. Так решила Зоя.

Хоронили изгоя, от которого в последние месяцы отвернулись почти все. Пришли лишь самые близкие, — всего четверо. Никаких напыщенных речей. Перед тем, как пустой гроб опустили в могилу, каждый положил в него какую-то вещь: пачку того самого сорта табака, который Габор предпочитал, джазовую пластинку. Игорь положил роман Толстого, которого друг считал эталоном писателя.

По пути к воротам, его нагнала Зоя.

— И всё-таки я любила его! — выпалила она. — Пусть меня тоже заклеймят как предательницу.

Быстро оглянувшись, женщина сунула Исмаилову непроницаемый пакет.

— Я хочу, чтобы душе Габи было спокойно.

Проводив взглядом быстро удаляющуюся стройную фигурку, Игорь заглянув в пакет. В нём помимо совершенно целой и невредимой рукописи лежало заверенное у нотариуса разрешение на её публикацию.

Зоя возвращалась в Европу, и избавлялась от всего, что осталось от мужа. Небольшой писательский архив также был оставлен на попечение Исмаилова.

Помимо бумаг, в наследство от друга Исмаилову достался и его лабрадор Сократ. Этот пёс — единственное живое существо с пропавшего парома, которое удалось спасти. Его случайно нашли рыбаки. Когда смертельно уставшую, дрожащую собаку подняли на борт, она мёртвой хваткой продолжала удерживать колыбель, в которой лежала удивительная кукла, которую с первого взгляда невозможно было отличить от настоящего младенца. Очень дорогая антикварная вещь ручной работы известного немецкого мастера начала прошлого века.

Сократ был деликатным мужественным псом, настоящим философом в шкуре. Трудно сказать, какие мысли жили в его крупной лобастой башке. Но видно было, что пёс страшно скучает по хозяину и не может понять, чем он провинился перед ним, за что его бросили. Глядя в умные собачьи глаза, Игорь объяснял, что рано отчаиваться. И обижаться на несчастную женщину, устроившую глупые похороны, тоже не стоит. Всё-таки их друг любил эту женщину.

Сократ слушал очень внимательно, при этом выражение его глаз было таково, что мужчина не сомневался: новый товарищ его понимает. И всё же по ночам было слышно, как тяжело по-стариковски вздыхает на полу возле кровати старый лабрадор. Иногда пёс выходил из комнаты, чтобы приютивший его человек не слышал тихих поскуливаний возле входной двери. Словно старый преданный слуга, лишившись хозяина, пёс утратил интерес к жизни. На прогулке, когда они оказывались на набережной, Сократ мог часами неподвижно сидеть и глядеть вдаль. Наверное, он ненавидел океан, отнявший у него самое дорогое.

Игорь и сам боролся с депрессией. Океан, который он так любил, теперь казался ему чёрным. Алкоголь немного притуплял душевную боль. Однако с этим лекарством трудно соблюсти меру…

Глава 28

16 июля 1947 года, Океан в двенадцати морских милях юго-восточнее залива Монтерей.

— Ты помнишь, что обещал мне, когда заманивал на свою лодку?

— Это не лодка, милая, а яхта — поправил подругу молодой отлет весьма мужественной наружности. Парочка устроилась на узкой койке в крохотной каюте.

— Не важно. Так помнишь, или нет?

— Я обещал показать тебе настоящий океан, какой не увидишь с берега. Посмотри в иллюминатор, крошка: как удивительно светится небо! Поверь, над сушей оно не такое.

— Нет, ты обещал мне не это.

— А вспомнил, — дурачась, хлопнул себя по лбу весёлый повеса, — я обещал угостить тебя хорошим виски. Или ты предпочитаешь ром? Учти, малышка: на настоящих парусниках всегда держали ром. Непременно ром! И обязательно в дубовых бочках.

— Пошёл к чёрту, Дик!

— Почему ты так говоришь, разве я не твой парень?

— Разве я так сказала? Но моя мама…

— А что твоя мама? Она опять полоскала тебе мозги, чтобы такая хорошая девочка как ты, не связывалась с парнем без университетского диплома?

— Не в этом дело. Просто, у неё есть опыт по части общения с вами.

— Ага, это уже интересно. И что такого умного рассказала тебе