Президент - Александр Ольбик

— На всякий яд существует противоядие. У каждого боевого борта есть отстреливающие ракеты, уводящие любую цель в сторону. Да и летать мы, наверное, будем ночью и на низких высотах, — оба собеседника замолчали. Путин давал главкому возможность освоиться с новым поворотом в разговоре, а тот, видимо, размышлял над чем-то ему внезапно открывшемся. — Извините, товарищ президент, за вопрос, но, очевидно, намечается какая-то наземная операция.

— Да. Нужна поддержка авиации… Причем не на одну ночь, а как минимум на пару ночей. А лучше всего на три-четыре ночи.

— То есть в течение нескольких ночей мы беспрерывно утюжим это воздушное пространство…

— Совершаете беспрерывные беспокоящие противника полеты. Вводящие его в заблуждение и… чтобы боевики немного попривыкли, усыпили свою бдительность…

— Без поражения целей?

— Возможно, только на заключительном этапе наземной операции. Я уже спрашивал у Сергеева насчет маневренности крылатых ракет… Ширина низинного ущелья… в его верхней границе порядка 40— 50 метров , в отдельных местах сужается до тридцати… двадцати пяти метров. Так вот, в этих параметрах может ли крылатая ракета резко изменить курс и выйти на цель… Вы понимаете, о чем я говорю?

— Нет, в таких измерениях даже тактическая ракета не сможет так резко сменить курс, да этого и не требуется. Я так понимаю: смена курса необходима для того, чтобы нанести удар по подножию ущелья, где боевики нарубали себе норы, в которых они прячутся.

— Именно это я имел в виду.

— Крылатая ракета может лететь на высоте 30 метров , аккуратненько огибая рельеф. Поэтому необязательно проводить маневр в самом ущелье, он может быть задан в предполетном ее задании. А еще лучше, если бы цель была снабжена радиомаяком, тогда вообще проблем нет. Точность попадания была бы абсолютной.

— Каков заряд у ракеты?

— У тактической боевая часть содержит 500 килограммов обычной массы в тротиловом эквиваленте. Чтобы «красный квадрат» стал черной дырой, нужно, на мой взгляд, никак не менее пяти-шести попаданий… Запуск может быть произведен откуда-то с одной из наших баз на Ставрополье. А лучше всего это сделать с базы, расположенной в Ахтубинске, Астраханской области.

— Значит, ПВО Турции, в принципе, может засечь пуски?

— Нет, лесостепной ландшафт позволяет нам прокладывать ракетам курс на предельно малых высотах, недоступных для радаров. Да и расстояние не такое уж великое, чтобы успеть засечь азимут…

Корнукову хотелось спросить Путина о сроках намечаемой операции, но он себя сдерживал. Он не знал до какой степени эта операция засекречена и своим вопросом не желал ставить главкома в неудобное положение. Однако о сроках заговорил сам президент.

— О времени, когда нужно проводить беспокоящие полеты я вам сообщу фельдъегерской почтой. О нанесении ракетного удара вас поставит в известность министр обороны.

— Извините, товарищ президент, но это должен быть ваш Указ…

— Для применения тактического оружия Указа президента не требуется. Достаточно распоряжения Сергеева, отвечающего за антитеррористическую операцию.

— Понял… Честно говоря, я давно ждал столь коренного поворота событий. Тут полумерами не обойтись…

— Почему сами не проявили инициативу?

— Не хочется быть выскочкой и заменять собой Генеральный штаб.

Президенту вспомнились не очень лестные высказывания глав разведки и ФСБ Затонова и Патрушева в адрес Генерального штаба. Вернее, его начальника Квашнина, с чем он не был согласен. Ему нравился этот военачальник и он считался с его мнением.

Перед самым уходом, немного стушевавшись, главком ВВС сказал:

— Владимир Владимирович, может, я не в свое дело лезу… ну, насчет наземной операции в квадрате Е-9, но, мне кажется, одними беспокоящими противника полетами не обойдешься.

— Я вас слушаю…

— Насколько мне известно, в этом районе у боевиков задействована серьезная радиоэлектронная система слежения. Так вот, надо ее вырубить и для ее подавления есть очень эффективные средства. Например, радиоэлектронные помехи…

Путин вспомнил жалобы силовиков на то, что разведывательно-поисковые группы никак не могут преодолеть именно эту систему. И он сказал:

— Благодарю вас, этот вопрос вы задели весьма своевременно…

— В общем-то ничего хитрого здесь нет: существуют радиоэлектронные помехи, например, шумовые или маскирующие… А чтобы противника не насторожить и не выдать момент начала операции, надо эти мероприятия проводить одновременно с тревожащими полетами… И в разное время суток, а в момент начала операции, использовать нашу технику на всю катушку…

— Значит ли это, что экраны при этом погаснут и радиоэфир превратится в какофонию?

— Если они используют для слежения на местности телемониторы, то, естественно, при помехах экраны покроются «снежком» и разобрать на них изображение не будет никакой возможности. И что касается радиоэфира… Это будет обыкновенный шум и треск, которые возникают в обычных радиоприемниках… И более того, если у них есть локаторы, то и они ослепнут…

…После того, как Корнуков ушел, он вызвал к себе начальника Федеральной службы охраны (ФСО) Анатолия Щербакова. Бывшего выпускника Кремлевского училища, офицера с боевым прошлым, как следует понюхавшего пороха в Афганистане. На его счету не одна командировка в Таджикистан и Чечню, куда полковник Щербаков, конечно же, ездил не за туристическими впечатлениями, а с определенными специфическими заданиями…

У него лучистые синие глаза и густая льняного цвета шевелюра. Строен и подтянут. Когда Путин впервые увидел его, ассоциативно подумал о своем кумире — советском разведчике Кузнецове: внешне они считывались, как «чисто арийские» типажи.

Речь зашла об охраннике Павле Фоменко. С этим человеком Путин работал в Германии, где Фоменко выполнял роль «куклы». Когда резиденту Путину надо было сбить с толку наружку немецкой контрразведки, Фоменко садился за руль его автомобиля и начинал колесить по сопредельным районам. За ним увязывался хвост, причем делалось это грубо, навязчиво и так же грубо и настырно Фоменко водил за нос следящие за ним службы. А делалось это потому, что схожесть Путина и Фоменко была просто фантастическая. Пожалуй, не все однояйцевые близнецы бывают настолько похожи лицом, ростом, походкой, как эти два человека.

У президента по штатному расписанию не было двойников, но иногда, надо было запустить дезу когда насчет передвижения главы государства, привлекался Фоменко. При скорости президентского кортежа в 150 километров в час и на расстоянии двухсот метров их не могли бы идентифицировать даже очень близкие люди. Однако этим Путин не злоупотреблял, считал не мужским делом подставлять чужую жизнь вместо своей, даже если угроза была только теоретическая…

— Десятого августа я отправляюсь в Сочи, в Бочаров ручей, — сказал Путин и посмотрел на свой «ролекс» , который он носил на правой руке. — У меня к тебе, Анатолий, будет небольшая просьба… Сделай так, чтобы одиннадцатого и двенадцатого августа Фоменко проявился перед телевизионными объективами. Можно, как бы случайно, показать его в профиль… идущего, скажем, на корты или выходящего из главного корпуса резиденции… Пусть он даже поприветствует журналистов рукой, он это делает не хуже меня.