Дропкат реальности, или магия блефа - Надежда Мамаева

– А ты как-никак самого десницу божея обворовала. Вот и думаю: вдруг тебе стыдно теперь?

– Знаешь, когда я жила в Тивоне, считала, что мир если не черно-белый, то хотя бы у добра не багряно-кровавый оттенок задубелой лжи. А сейчас… мне кажется, что руки всерадетеля замараны почище, чем у всего отдела инквизиторов и дознавателей вместе взятых. За воровство у такого Хоган, может, мне, наоборот, пару грехов и спишет.

Илас пожал плечами. В полулежачем положении это получилось забавно, а грязные после купания в Илрети волосы, что встали дыбом, когда ворот на мгновение закрыл уши, так и остались приподнятыми у корней. Мужчина растерянно попытался пригладить пятерней шевелюру. Рука основательно застряла, словно блондин сдуру сунул ее в ведро с живицей. Васса поневоле улыбнулась, видя безрезультатные попытки мужчины привести хоть в какой-то порядок колтун на голове.

Растрепанный, уставший, с кругами синевы под глазами, сейчас лицедейке мужчина показался таким обычным и привычным… как друг, которого знаешь уже много лет. Душе с ним уютно. Это обстоятельство и примиряет с чудачествами такого побратима, на которые порою и не обращаешь внимания.

Похоже, во взгляде девушки блондин уловил что-то, потому как вместо очередной колкости махнул свободной рукой и произнес:

– Иди сюда, вместе теплее.

Благородная фьеррина на такое приглашение сказала бы гордое «Фи!», неблагородная уточнила бы: «А приставать не будете?», – но Вассарии сейчас было глубоко плевать на все. Поэтому она просто кивнула и легла рядом с мужчиной. Блондин же, непонятно чему улыбнувшись, обнял девушку и, прижав ее правой рукой, закрыл глаза.

Под утро мороз нехотя, но начал отступать под натиском тяжелых, словно груженых горестями, а не рыхлым снегом туч. Они собрались на небосклоне еще затемно, будто старые сплетницы, сцепившиеся языками, сомкнулись непроницаемым покровом и наконец-таки разродились снегом. Сначала небольшим, легким и невесомым, словно на пробу. А потом небесные хляби вошли во вкус, и на землю опустилась плотная завеса из рыхлого, пушистого снега, укрывшая заботливым покрывалом и сонных Вассу с Иласом, и Леша, стоя задремавшего в осоке. Малец всю ночь кружил вокруг беглецов, взбадриваясь то приседаниями, то остервенело размахивая руками, словно пытался таким образом отпугнуть Молиту-сновидицу, но под утро сомлел и он.

Ржание заставило Леша встрепенуться и очумело, еще невидящими спросонья глазами, заозираться вокруг. Голова пока была в тумане, толком не соображая ничего, а ноги уже куда-то несли своего хозяина. В уме билась, словно в силках, пойманная птица-мысль: «Только бы не опоздать, не упустить, не потерять след».

Его тревога была напрасной. Беглецы еще только проснулись. Припорошенные снегом, они напоминали двух синиц, что еще не озябли от холода, но загодя нахохлились, заботливо сберегая тепло в рыхлом оперении. Завидев издали Леша, блондин даже помахал ему, как старому знакомцу.

В ответ на этот издевательский жест пацан разве что не сплюнул, мысленно посулив этакому стервецу всех бед, что есть на свете, и для верности подкрепил пожелание характерной фигурой из трех пальцев, правда, свернутой в кармане. Так, на всякий случай. В ходе выполнения этих нехитрых, но весьма эмоциональных действий Леш не заметил кочки под ногами и растянулся во весь рост, с чувством пропахав мерзлый мох носом.

Видя результаты своего приветствия, Илас приободрился и прокомментировал:

– Ничто так не бодрит с утра, как незамеченная болотная кочка.

Вассария лишь покачала головой на это. Хороши, что один, что второй. Стряхнув снег с шали, она озвучила давно мучивший ее вопрос:

– Что будем делать? Долго таким образом по лесам скитаться не получится, не сезон. Надо к людям выбираться… – и, вздохнув, присовокупила очевидное: – Но нас там наверняка ждут с распростертыми ножами. Есть идеи на сей счет?

Илас задумчиво посмотрел на небо, потом на копошащегося в зоне видимости Леша и невесело подытожил:

– Выбираться надо, как ни крути. Лучше всего выйти на восточный тракт, а по нему добраться в Армикополь.

Васса про себя согласилась с таким раскладом. Армикополь – город шумный, торговый, вольный. В таком легче будет затеряться… Да и избавиться от «довеска» в виде настойчивого парня, выполнявшего роль их эскорта, ловко свернув в подворотню, проще простого. Вот только входить в городские ворота вдвоем нельзя. Стражу уже наверняка предупредили. Пристать к торговому каравану? Возьмут ли попутчиков в дне пути от града? И не заложат ли потом первому же стражнику… Но выбора особо-то нет. Аналогичные мысли, похоже, посетили и Иласа, ибо мужчина решительно свернул дерюгу, за ночь успевшую нацеплять на себя снега чуть ли не в палец толщиной и стать оттого вовсе непродуваемой и непомерно тяжелой.

Не сговариваясь, беглецы молча оседлали лошадей и двинулись в направлении лихоставского пути, как в народе называли восточный тракт по причине недоброй славы, что змеиным хвостом тянулась из лесной чащи, по которой проходила дорога.

Шуршание остей рогоза и жухлой осоки, причиною которой был Леш, стало своеобразным аккомпанементом на протяжении всего дневного перехода. Данное обстоятельство неимоверно нервировало Вассу, Илас же забавлялся, а лошади флегматично пофыркивали, не видя угрозы в копошащемся неподалеку провожатом. К излому по-зимнему холодного дня путники выбрались из болотистой низины, но пришпорить коней, пуская в галоп, чтобы оторваться от пацана, им не удалось.

Тракт вынырнул перед наездниками неожиданно, словно грабитель из подворотни в полуночном нижнем городе. Застывшая грязь напополам с первым снегом в колеях делала дорогу настолько ухабистой, что нужно было иметь немало смелости (считай дурости), проехать по такому пути на телеге: оси, ободья, да даже шлея с чересседельным подбрюшником редко выдерживают издевательства стольких колдобин.

Однако смельчаки, а может, просто отчаявшиеся, кому нечего терять или же, наоборот, жадные до призрачной наживы, находились. О чем свидетельствовали следы от колес, что пьяными змеями тянулись вдоль всей дороги.

– Проезжали восемь повозок. По заре. Шесть изрядно груженых, две кибитки налегке. Обе в сторону Армикополя с разницей в свечу от силы.

– Откуда знаешь? – Иласу тоже казалось, что ехало не больше десяти телег и недавно, но именно казалось. Васса же утверждала о данном обстоятельстве с непоколебимой уверенностью затока. – Опять чудеса дедукции?

– Дедукция, бабукция… Нет поступка, который не оставил бы следа. Просто доверять нужно не только глазам.

– Да уж, жаль, Вассария, что ты не родилась мужчиной, хороший бы дознаватель из тебя вышел… – нарочито печально посетовал мужчина.

– А мне-то как жаль…

– И все же, откуда такая уверенность? Глядя на след, единственное, что я могу сказать уверенно, так это то, что проезжали здесь не столь давно: след не запорошило. Про то, были груженые или нет, тоже понять можно по глубине колеи, а вот в остальном…