Все его жены - Таррин Фишер
Шрифт:
Интервал:
– Давайте я позову доктора, чтобы он поговорил с вами, раз вы проснулись.
– Сет?.. – спрашиваю я, когда она направляется к двери.
– Приходил, пока вы спали. Но я уверена, он скоро вернется.
Отрываю губы от трубочки, и струйка воды стекает по подбородку. Стираю ее рукой.
– Какой сегодня день?
– Пятница, – и потом, почти со смущенным смешком, она добавляет: – Слава Богу.
Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза – хотя я сомневаюсь, что вообще могу их закатить. Чувствую себя, словно под водой, будто мое тело – водоросль, влекомая течением по дну океана.
– Сара, – зову я. Она уже наполовину вышла за дверь, но выглядывает из-за угла. – Какое мне дают лекарство?
Мой голос дрожит или мне кажется?
Она моргает, и я вижу, что она не хочет ничего рассказывать до моего разговора с доктором.
– Галоперидол.
Я пытаюсь сесть, катетер неприятно натягивается, когда я отталкиваю рукой одеяло. Галоперидол, галоперидол, галоперидол! Мой мозг вопит. Где Сет? Что произошло? Пытаюсь вспомнить, как я здесь оказалась, но не могу. Это как пробиваться сквозь кирпичную стену.
Сара спешит обратно в палату с перекошенным от волнения лицом. Ее учили обращаться с такими, как я, – успокой ее, зови на помощь. Она смотрит через плечо, надеясь увидеть кого-нибудь в коридоре. Я не хочу ее пугать; они так накачают меня лекарствами, что я не смогу вспомнить собственное имя. Я расслабляюсь, опускаю руки. Похоже, Сара мне верит. Она замедляется и подкрадывается к кровати, словно к живому скорпиону.
– Почему я на галоперидоле?
Однажды мне уже назначали галоперидол. Нейролептик, который используется лишь в экстремальных случаях агрессивного поведения.
Сара побелела, ее губы сжимаются, не в силах выдавить ответ. Глупая девочка – ну ничего, со временем она научится. Ей положено рассказывать, какие мне прописаны лекарства, но не положено говорить, почему. Я хочу воспользоваться неопытностью медсестры, пока кто-нибудь ее не надоумил, но потом ко мне заходит доктор с серьезным непроницаемым лицом. Сара выбегает из палаты, и он приближается ко мне, высокий и решительный – вполне может напугать, если смотришь слишком много фильмов ужасов.
– Галоперидол? – снова спрашиваю я. – Почему?
– И вам здравствуйте, Четверг. Надеюсь, вам удобно.
Если под удобством имеется в виду действие лекарств, то да, определенно. Я пялюсь на него, отказываясь играть в эту игру. Я в ужасе, внутри все сжалось, мозг пробивается сквозь наркотики, пытаясь обрести контроль. Я хочу, чтобы пришел Сет. Мне необходима его стойкая уверенность, но при этом он вызывает у меня отвращение. Почему? Почему я не помню?
– Я доктор Штейнбридж. Я был вашим ведущим врачом, когда вы были у нас в прошлый раз.
– В прошлый раз, когда Сет запер меня в психушке?
У меня охрипший голос. Поднимаю руку к горлу, но передумываю и опускаю ее на одеяло.
– Вы помните, в каких обстоятельствах попали сюда в прошлый раз, Четверг?
Меня раздражает, что он повторяет мое имя. Сжимаю зубы, содрогаясь от унижения. Я не помню, но если я это признаю, все решат, что я сумасшедшая.
– Нет, – просто отвечаю я. – Боюсь, воспоминания испарились вместе с моим супругом.
Доктор Штейнбридж никак не реагирует на мое признание. Длинные, долговязые ноги приближаются к кровати, и кажется, кости в них могут сломаться в любую минуту, и тогда он повалится на пол.
Сомневаюсь, что он ответит мне, где Сет, если я спрошу напрямую. Врачи всегда так поступают – отвечают на вопросы выборочно, нередко переворачивая их в твою сторону. За свою жизнь я достаточно часто говорила с психиатрами, чтобы это усвоить.
– Я задам вам несколько вопросов, просто чтобы исключить последствия сотрясения. Вы можете назвать свое имя?
– Четверг Эллингтон, – с легкостью отвечаю я. – Вторая жена Сета Арнольда Эллингтона.
– И сколько тебе лет, Четверг? – спрашивает он.
– Двадцать восемь.
– Кто сейчас президент?
Я мощу нос.
– Трамп.
Он хихикает, и я расслабляюсь.
– Отлично, хорошо, хорошо. Ты молодец.
Он разговаривает со мной, как с ребенком или с умалишенной. Но я стараюсь не выказывать раздражения. Я знаю, как в больницах обращаются с несговорчивыми пациентами.
– Вас не тошнит?
Качаю головой.
– Нет.
Похоже, ответ его удовлетворяет, он что-то помечает в своей папке.
– Почему я не помню, как сюда попала? И что случилось перед этим?
– Возможно, потому что ударились головой или из-за стресса. Когда мозг будет готов, он откроет для вас эти воспоминания, но пока остается только отдыхать и ждать.
– Но вы можете сказать мне, что произошло? – упрашиваю я. – Может, это запустит память…
Он сплетает пальцы рук, кладет их на талию и поднимает взгляд на потолок. Напоминает дедушку, который собирается рассказать давнее воспоминание сидя в комнате, полной внуков, а не доктора, беседующего с пациенткой на больничной койке.
– Во вторник вечером вы были на кухне. Помните?
– Да, – отвечаю я. – С Сетом.
Он заглядывает в папку:
– Верно. Сетом.
Сохраняя невозмутимый вид, я жду дальнейших разъяснений. Я не собираюсь хватать приманку и уговаривать его, хотя отчаянно хочу узнать правду.
– Вы напали на него. Помните?
Да. Воспоминание врывается в мою голову волной. Я помню свой гнев, помню, как летела по кухне ему навстречу. Как хотела до крови расцарапать его кожу. Причина гнева тоже всплывает в голове, и я хватаюсь за одеяло – сначала Ханна, потом его отрицания.
– Почему именно вы напали? Вы помните?
– Да. Он ударил свою другую жену. Из-за этого я с ним поругалась и мы подрались.
Врач наклоняет голову вправо:
– Другую жену?
– Мой муж полигамен. У него их три.
Я жду от него реакции, шока, но вместо этого он что-то помечает в папке и настороженно на меня смотрит.
– Вы видели, как он ударил жену?
– Одну из жен, – раздраженно поправляю я. – Нет, но я видела синяки у нее на руке и на лице.
– Она сказала вам, что он ее ударил?
Я сомневаюсь:
– Нет…
– И вы все живете вместе, с этими другими женами?
– Нет. Мы даже не знаем имен друг друга. Или не должны знать.
Доктор опускает ручку и смотрит на меня из-за оправы очков.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!