Хроники инспектора Ротанова - Евгений Гуляковский

Его доводы так и не убедили старого капитана, считавшего, что Ротанов оценивает ситуацию, в которой они оказались, с чисто теоретических позиций, так, словно его самого она совершенно не касалась.

Хорст привык уважать в Ротанове его стремление наклеить ярлыки на все труднообъяснимые факты и разложить их по соответствующим полкам, но иногда это свойство характера инспектора его раздражало.

Группа Акропяна, ушедшая на поиски энергостанции, вернулась лишь к вечеру. Саму энергостанцию они нашли довольно быстро, но ничего утешительного находка им не принесла.

Генераторные блоки, внешне выглядевшие совершенно целыми, отказывались тем не менее запускаться. И все их попытки наладить хотя бы одно устройство ни к чему не привели.

Ротанов знал, что Акропян неплохой энергетик. Чтобы получить сержантские нашивки в десанте, необходимо всерьез овладеть второй полезной специальностью, и, если эта задача оказалась не по зубам Акропяну, не имело смысла повторять попытку. Все остальные во всем, что касалось энергетики, выглядели по сравнению с ним дилетантами. Больше всего Ротанову не понравилось то, что Акропян не смог даже установить причину отказа генераторов.

— Но какие-то соображения у тебя на этот счет возникли? Не могут же просто так не запускаться вполне исправные устройства! Что, черт возьми, с ними произошло?! — Ротанов не считал нужным скрывать свое неудовольствие результатами экспедиции Акропяна, поскольку не мог поверить в то, что они сделали все возможное, не отвлекаясь на другие, гораздо более привлекательные задачи. Он не мог не заметить старинный нож в серебряных ножнах, появившийся на поясе Акропяна после возвращения.

— У меня возникло одно предположение…

— Так поделись наконец, для этого тебя туда и посылали — делать выводы, обобщать наблюдения даже тогда, когда для этого недостаточно фактов, а не заниматься сбором раритетов.

— Я попытаюсь это сделать, если вы позволите мне наконец высказаться и не будете прерывать по каждому пустяку! Этот нож валялся на обочине. Там много чего валяется. Мы нашли дорогу, по которой люди в спешке бежали из города. Это произошло достаточно давно.

— Почему ты пришел к такому выводу?

— Потому что трупы давно превратились в скелеты, обтянутые сухой кожей.

— Трупы? Вы обнаружили трупы?

— Больше сотни. Там было настоящее побоище.

— А те, другие? Те, кто напали на поселенцев? Вы нашли что-нибудь?

— Только люди…

— Но так не бывает, при массовом столкновении обе стороны несут потери.

— Там были только трупы людей. Мы тщательно осмотрели место схватки и ничего не нашли. Именно поэтому на энергостанцию осталось мало времени. Но делать там нечего. У меня сложилось впечатление, что на этой планете движение электронов в проводнике не вызывает возникновения магнитного поля, именно поэтому все местные устройства отказываются работать…

— Что за чепуха?! На протяжении двадцати лет вся наша аппаратура здесь прекрасно работала! Не могли же на Ароме за ничтожный промежуток времени измениться кардинальные физические законы!

— И тем не менее это факт. У меня нет соответствующего оборудования, вернее, оно есть, но без энергии не может работать. Так что я не сумею доказать свои выводы. Но, на мой взгляд, это единственная вероятная причина, по которой вполне исправные устройства отказываются функционировать.

— Но ведь раньше они работали!

— Значит, условия изменились.

— Можно временно изменить условия, но не фундаментальные законы физики! И, кроме того, наши собственные устройства, привезенные с собой, прекрасно работают!

— Я не физик. Я не знаю причины, по которой здесь не работает все, что попало в зону недавно разразившейся катастрофы. И я не знаю, по каким неизменным законам физики удалось расплавить ли-трон, не повышая его температуры, или остановить песчаный смерч!

На этой планете происходят весьма странные вещи, инспектор, я не берусь выяснять их природу. У меня для этого недостаточно знаний и возможностей.

Массированная атака на их укрепления началась ровно в полночь. Ротанов проснулся от звонких ударов рельса, заменявшего гонг, и долго не мог понять, что происходит и где он находится. Все мышцы ломило от непривычных физических нагрузок, а голова буквально разламывалась на части. Он сидел на своей кровати, свесив ноги, и со странным равнодушием слушал заунывные звуки гонга. Неожиданно вспомнились слова Хемингуэя: «Не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе». И лишь после этой многообещающей мысли он окончательно проснулся и бросился к дверям, прихватив с собой бластер.

Все остальные члены отряда уже находились на своих местах, согласно боевому тревожному расписанию, еще с вечера составленному Зарудным. Ротанов оказался последним и поймал на себе неодобрительный взгляд стоявшего у амбразуры Саврасова. Этот атлетически сложенный человек, с грубо вырубленным лицом и, казалось, с навсегда приклеенной к нему ухмылкой, так и не смог простить Ротанову гибель своего друга, и хотя никакой вины инспектора в несчастье, постигшем Асланова, не было — Саврасову нужен был виноватый, и он его нашел. Рано или поздно его глухое, подспудное недовольство должно было вылиться в открытый конфликт. Сейчас момент был совершенно не подходящим для выяснения личных отношений.

Во дворе стая каких-то летающих тварей, таких же прозрачных и светящихся, как привидения, напавшие на дом старика, носилась над зданием постепенно сужавшимися кругами. «Значит, они могут летать, если это понадобится, — подумал Ротанов. — Интересно, чему еще они могут научиться? Забрасывать нас бомбами?» Оказалось, что это его предположение не так уж далеко от истины.

Штук двенадцать светящихся бледным, призрачным светом существ, казалось, вот-вот бросятся в атаку. Назначенные во внешний дозор десантники, сидевшие в капонирах во дворе, пока не открывали стрельбу, экономя заряды, которые здесь нечем было восполнить.

Кто-то включил самый мощный, имевшийся в их распоряжении фонарь, но это не помогло лучше рассмотреть нападавших. Луч света почти не отражался от их прозрачных тел. В конце концов, Ротанов приспособился следить за ними по четкому рисунку внутренних органов, высвеченных фонарем, словно на экране рентгеновского аппарата. Эфемеры — так окрестил их Ротанов в своем отчете, который неизвестно когда попадет в управление, если попадет вообще.

Теперь он уже почти не сомневался, что это те же самые твари, которые напали на старика, тогда они не умели летать или просто не хотели сразу демонстрировать все свои способности.

Теперь они выстроились в воздухе в какое-то подобие боевого порядка и решительно ринулись на замерших в капонирах людей.

Тварь, летевшая первой, неожиданно широко распахнула свой клюв, словно хотела захватить побольше воздуха, и Ротанов, инстинктивно почувствовавший, что за этим последует, крикнул: