Побег в Зазеркалье - Сергей Теньков

Параллельно с лотереей вовсю закипела работа по организации VIP-клуба для желающих испытать в три карты свою судьбу. Любовь и карты. Чижиков верно сказал: «Не везет в любви — в карты даже не садись!». Через неделю наконец-то насобирали требуемое для клубного кастинга количество дам, наметился переход в новое качество — запустить обещанный жаждущим и обсуждаемый нетерпеливыми интимный Джекпот Лагоды. Правда, подтвержденных аристократок было мало, всего две: одна, флигель-адъютантша — брошенная мужем в вольном городе Владивостоке, закутанная в истерзанные, до дыр затасканные придворные шелка и другая, приемная дочь, единственная наследница князя Куракина, взятого большевиками в заложники по опубликованному в газетах расстрельному списку (вырезку из газеты предъявила).

Чижиков сбился с ног, рыская по Урге, выспрашивая, высматривая. Пару раз даже схлопотал по физиономии, пытаясь похожим на княгинь и герцогинь дамам доступно объяснить, что такое Джекпот Лагоды. А одна, ни дать, ни взять — фрейлина высшей пробы — внимательно выслушав Чижикова, спихнула его в холодную апрельскую воду речки Туул, где как раз стирала белье. Мало того, не успевшего выбраться из воды змея искусителя принялись охаживать, дружно отстегали мокрым бельем все собравшиеся на берегу женщины.

Тяжело все это далось Чижикову, но задание было выполнено, женщин вопреки всему удалось уговорить. Красивые, ничего не скажешь. «И у каждой свой шарм! — расхваливал довольный Чижиков свою работу. — Мило, томно, скромно, не навязчиво. Это вам не вологодские кружева, хохломская роспись!».

В принципе остался доволен и Лагода. Дам приодели в наряды из прихватизированного Сипайловым «Магазина готового платья француза Лапидуса». Этому Лапидусу фатально не везло: упорно не хотел ставить на красное, доверился зеро. С остатками своей коллекции в обозе армии Каппеля эвакуировался из Иркутска. За год до этого каппелевцы умудрились ликвидировать знаменитого красного комдива Чапаева, но полоса везения этим для них и закончилась. Выбитые большевиками из России разбрелись кто куда, а выпотрошенный торговец дамским счастьем чудом добрался до Урги. Только расторговался — город приняла на саблю Азиатская дивизия Унгерна. Опять начались бега, пятым в третьем заезде куда глаза глядят.

Кроме флигель-адъютантши и княжеской дочки среди представленных на кастинг дам были: с ладно скроенной фигуркой бывшая цирковая наездница Арабелла; глазастая, похожая на цыганку, конторщица амурского пароходства Евдокия; симпатичная воздушная поэтесса из Царево-Кокшайска[28] Юленька. Наряды Лапидуса на них смотрелись. Сразу появилась царственная, утицей, походка, манеры проявились. Искомый Чижиковым шарм, весеннюю прелесть заметно добавили пикантные шляпки с вуальками, газовые шарфики и шлейфы. С языками было хуже, особенно у амурской конторщицы Евдокии, здесь совсем плохо, но Извицкий где-то раздобыл путеводитель по Парижу с разговорником. Дамы уселись зубрить. А вот прогоревшую купчиху Обольникову, у которой китайские хунгузы[29] отняли цистерну со спиртом, Денис в свое аристократическое шоу брать не хотел. Смущали ее чрезмерные формы и полная неспособность к французскому. Но на этой кандидатуре настоял Сипайлов, подключился в самый не подходящий момент. «А чем черт не шутит, может здесь она и понравится кому! Грудь колесом и филе такое сзади…» — успокаивал Чижиков. Каменные львы у ворот ханского дворца пришли к такому же выводу: за свои 500 с хвостиком лет насмотрелись всякого, но такой аппетитной купчихи еще не видывали…

Для аристократического, по версии Лагоды, клуба нашлось и помещение — место, где по очереди прятались солнце и луна — постоялый двор для богатых караванщиков. Но напуганные кровавыми схватками в монгольских степях и пришествием непонятных бело-красно-желтых властей они перестали в Урге появляться, постоялый двор уже больше года пустовал. Из комнаты в комнату лениво переползала мерзость запустения, некому было слушать, приправленные подсоленным монгольским чаем, рассказы караванщиков о виденных ими чудесах, о необычных встречах и опасных приключениях.

Уборка, приготовления, легкий косметический ремонт не заняли много времени. Распоряжался, придумывал интерьеры в основном Чижиков. В аристократических салонах и клубах, правда, в одесских, ему довелось бывать, красовался там молодым, подающим надежды чиновником по особым поручениям, целовал вымытые хорошим одеколоном дамские ручки. Целовал и красовался, пока не связал свою судьбу с Ибикусом, не стал любовником пиковой дамы с ее трефовым интересом.

То, что в итоге сотворили из постоялого двора — Денису понравилось, примерно таким все и представлял себе. Для эстетики по стенам развесили взятую в резиденции китайского губернатора Урги живопись, в копиях нечто вполне французское, барокко или даже рококо. Толстенькие амуры целились из луков в полуголых бессовестных женщин. Прелюдия. О своем существовании напомнили драконы — вышитые золотыми нитями по шелку они тоже принялись безобразничать на развешанных между картинами панно. Одна из золотых рептилий, — Дениса ее уже где-то видел, — умудрилась обвить в немыслимой позе сразу четырех девиц. Еще хорошая мебель и настоящая электрическая люстра. Для Урги люстра была в диковинку, электричество здесь имелось только на телеграфе. Спасибо Унгерну, заняв монгольскую столицу пустил на полную подаренную монголам еще русским царем небольшую электростанцию, дал свет, немножко рассеял накопившиеся за столетия потемки. Открыл, кстати, школу, восстановил разграбленную китайскими революционерами-гаминами больницу. Теперь вот собирались открыть аристократический клуб Дениса Лагоды. Клуб «Ибикус».

Унгерн вернулся в город в самый разгар приготовлений. Отогнал от монгольской столицы отсидевшихся на советской территории и осмелевших китайских солдат, привел собранных по кочевьям лошадей. Вопреки опасениям, никакого интереса к затеям двух компаньонов — клубу «Ибикус» и лотерее, — не проявил, не мешкая Великий северный поход начал готовить, на этот раз против Советской России. Рассказывали, что в пылу недавних боев с китайскими революционерами барон каким-то невероятным образом сумел жениться… на китайской принцессе, породнился с маньчжурской династией. Дамское общество Урги принялось во всю по этому поводу сплетничать, самые смелые предположения строились по поводу дальнейшей судьбы графини Окладской, сердечной подруги барона.

Опять графиня Окладская. Тайна в покрывале загадки, для верности укутанная в серебристую фольгу от шоколада марки «Восторг». Пару раз Денису удалось графиню издали увидеть. Подойти ближе не рискнул, помятуя о предупреждении Извицкого, не забылся и ствол нагана, которым пугали. На расстоянии вроде Тамара: знакомое лицо; очки, правда, не носит, но близоруко, очень похоже, щурится на окружающих. Веснушки, — может быть, почему нет? Сбивали с толку походка и платье. Такие наряды видел он только в американских, с Кирой Найтли в главной роли, фильмах о похождениях знатный дам. Шляпка с фазаньими перьями. Походка — чтобы так ходить десять лет учиться надо, потом практика продолжительностью в жизнь, никак не меньше. Вот только как быть, если барон Унгерн теперь хоть и немножечко, но женат. Может и охрану снимет, займет господ офицеров из контрразведки чем-то другим, и без графини дел в Урге по горло.