Вкус греха. Долгое прощание - Ксения Васильева

— Садись, что ты стоишь? Никто не виноват!

Нэля села и заплакала, и как бы в ответ на ее плач раздался писк младенца.

— Митя, ну что делать? Ведь он — наш, родной, нельзя так расстраиваться. И я плачу, а это грех. Ребеночек невиновный будет несчастлив, — говорила Нэля.

Она принесла его покормить, и Митя впервые увидел своего второго сына: непонятно в кого. Сам по себе. А вот Анна — копия он, Митя! В чем тут дело? К Нале он относится в сто раз лучше, чем к Риточке! К той он просто никак не относится! И вот вам! Дочка — копия он, а парни…

— Папа так счастлив! — между тем говорила Нэля, направляя сосок в ротик мальчика. — Они тоже ждали девочку, это я им голову заморочила. А папа сказал, что все равно — парень лучше! Назовем его в честь папы?.. — робко спросила Нэля. — Он столько для нас делает! И ведь словом не обмолвился, что хотел бы внука со своим именем… Я знаю, мне мама говорила… Но, мол, твой Митя никогда не пойдет на это… а мы возьмем и назовем. А?

Митя чуть не сорвался, но подавил в себе этот порыв и ответил:

— Как хочешь, ты его носила, ты его родила. Пусть будет Трофим. Ничего страшного. Будем звать… — он подумал. — Я лично буду звать его — Терри.

Нэля поморщилась, помолчала и сказала:

— Позвоню сегодня папе, обрадую.

А в Москве у Веры родился Митя, рыжий как огонь, но с характерными Митиными носом и тонкими губами, а глаза — светлые как у Веры.

И пошла их привычная жизнь в Нью-Йорке. К Мите стали относиться по-другому — дружелюбнее и уважительнее. То ли оттого, что поняли — Митя высоко метит, вернее его метят, то ли оттого, что сам Митя изменился. Он вдруг внутренне устал, посолиднел, даже несколько пополнел…

Это его напугало, и он стал заниматься гантелями, пробежками и посещать бассейн.

Парни почти все поменялись, но образ жизни здесь был одинаков, кто бы ни прибывал вновь.

Митя полюбил, как ни странно, карты и вечерами играл допоздна, а дамы шушукались и хихикали в уголке под торшером.

Приехала молодая очень пара.

Он — возраста бывшего Мити в первый его приезд: веселый беззаботный блондин, с каким-то сановным папой. Она — еще моложе, тоже блондинка, высокая, бледненькая, с прямыми негустыми волосами и невинными светлыми глазками.

Митя как-то по-прежнему вздрогнул, как старый конь на выезде, и пустился в новомодные танцы с блондинкой, которую звали Алена.

Он кокетничал с ней, как старый ас, рассказывал байки, порекомендовал интересное зрелище, но на разок — стриптиз.

Блондинка Алена взвизгнула и сказала, что у них с Андрюшей это — первым номером. И спросила неожиданно:

— А вы, Вадим Александрович, пойдете с нами?

Митя пожал плечами и как бы не очень охотно согласился, добавив еще, что ему это уже неинтересно, но…

Это «но» показалось Алене, видимо, чем-то значимым, и она прижалась к Мите своим тонким телом.

— Пойдемте вдвоем… — вдруг сказала она. — Убежим ото всех!

Митя противно хохотнул и произнес:

— Ай, Аленушка, как нехорошо обманывать. Но так и быть. Только сообщим об этом нашим половинкам, как? Идет?

— Идет, — согласилась Алена, но глазки потухли.

Поход этот не состоялся, Мите расхотелось идти с этой юненькой дурочкой вдвоем на стриптиз, а потом зажиматься где-то или вести ее в кафе, а уж тогда… Ведь она не отстанет. И что? Хватит с него Риточки. Он позвонил в тот день с утра, когда они с Аленой договорились, и посожалел, что никак не получается, но может указать, куда им с мужем пойти…

На что Алена чуть не со слезами в голосе отбрила его, какой вы противный, Вадим Александрович! Я так ждала сегодняшнего вечера! И брякнула трубку.

С тех пор пара почти перестала бывать у них.

У Алены при встречах был разобиженный вид. Что, она в него так влюбилась с ходу? Все может быть, но Мите почему-то казалось, что эта «любовь» идет скорее от В.В., а не от самой Алены…

Что-то очень довольный был вид у Митиного шефа. Да и Нэля спросила как-то спокойно: по-моему, на тебя положила глаз эта Алена?

— Откуда я знаю? — раздраженно ответил он. — Зато я не положил…

Незамысловато проходило время Митиного второго пребывания в Америке. Изменилось разве только то, что сам он несколько потускнел и чуть-чуть утерял интерес к жизни… не только здесь, — вообще.

И подкосило его еще рождение мальчика. Он почему-то думал, что с рождением дочери исчезнут все его тайные проблемы, главная из которых называлась «Анна». Но родился опять мальчик.

К тому же плакса: Терри все время как бы поднывал, пока не говорил, а когда заговорил, то жаловался чуть не ежечасно.

«…Хочу того и того, не хочу этого, у меня болит то и то, я боюсь того, этого…»

И так далее. Митя еле сдерживался, чтобы не наподдать мальчишке. Как-то он даже сделал это — надоел Терри со своими плачами-жалобами, так что тут началось! Терри орал как резаный, а Нэля, красная, оскорбленная, кричала Мите, что он ненавидит своего сына, за что? Неужели за то, что ребенка назвали папиным именем?..

Однако после этой ссоры Митя стал с Терри другим: играл, выходил гулять. Они завели крошечную собачку — Терри потребовал пекинеса, и отец с сыном и Чучу, которую брали на руки, отправлялись в путешествие… И незаметным стало то, что папочка сынка не больно-то любит.

Митя и Митеньку не слишком жаловал, скорее ценил: за его характер и доброе отношение к людям, животным, растениям… — ко всему в мире.

Мите казалось — он даже почти уверился, что женщины перестали его интересовать, ему достаточно было Нэли. Давняя клятва, считал он, данная В.В., как-то въелась в его мозги, психику — весь организм.

Хотя после этого была Вера…

Но Вера, считал он, далеко, там, где другая аура и где за ним никто не следит. А здесь он отказался от юной Алены без всякого для себя ущерба.

Перед их отъездом на Родину, за хорошей рюмочкой, состоялся еще один разговор с Виктором Венедиктовичем.

Вернее, это был монолог В.В., его «тронная» речь.

— Выпьем за удачу, Вадим Александрович, за Вашу удачу! — мои все прошли… — В.В. на секунду приостановился, потемнел как-то лицом, тенью что-то прошло, но через секунду он уже снова сиял своей благожелательной улыбкой. — Мне очень приятно с вами работать, не знаю, как вам со мной (Митя тут же стал заверять, что и ему, — и это было правдой, но В.В., нахмурясь, перебил его, я ведь не для комплиментов…) Скажу вам честно, не думал я, что вы так быстро повзрослеете. Каким же вы были мальчишкой, когда впервые прибыли сюда! Бог мой! Милым, очаровательным, ничего не скажешь, но!.. Но для нашей работы — это минус. Теперь мальчишества нет. Я верил, что обязательно так и будет, но не так скоро. И повторю еще и еще раз: у вас совершенно очаровательная жена — умненькая и прелестная. Это так важно! Вы, наверное, теперь понимаете это, чему доказательство — Терри, — В.В. хитровато улыбнулся, — вы правильно сделали. И девочка у вас еще будет, я уверен (откуда что просочилось? Мите стало казаться, что В.В., возможно, знает и про Веру?..). В нашем положении жена — это и любовница, и друг — душа всеобъемлющая… А Москва, как ни странно, хорошо на вас действует. Не как на других. Очень часто приезжают из отпуска вареные, вялые, ни на что не способные. Пока-то придут в себя!.. Все верно вы делаете.