Знак купидона - Рейвен Кеннеди

он действительно видит меня через щель, но все равно не смею пошевелиться или дышать.

– Что это? – спрашивает Чосел, указывая в мою сторону.

– Наша уборная, – отвечает Эверт. Я знаю, что это говорит он, хотя и не вижу его фигуры. И еще, судя по голосу, у него на лице самодовольная ухмылка. – Так что, если только не хочешь, чтобы твои стражи тебя подтерли, думаю, вам пора покинуть наш остров.

Что ж, при других обстоятельствах я бы рассмеялась. Ну, знаете, когда я не спасаю свою жизнь, прячась в упомянутой уборной.

Я мысленно молюсь Эросу[11], чтобы Чосел проигнорировал ужасное поведение Эверта и ушел.

Чосел делает шаг вперед, вероятно, чтобы вторгнуться в личное пространство Эверта.

– Вижу, ты еще не научился дрессировать своих котят, Ронак. Обыскать, – бросает он через плечо, и мое сердце уходит в пятки.

Вот черт.

Глава 15

Они не должны найти меня. Просто не должны.

Если меня схватят, то не представляю, что со мной сделают. Я могла бы попробовать убежать, но понимаю, что слаба, и даже если бы я умела бегать не спотыкаясь, они все равно догнали бы меня за несколько секунд.

Я не умею летать, точно недостаточно хорошо для побега, и сейчас мои мышцы болят после тренировок. Если я открою дверь уборной, стража моментально заметит меня. Мне крышка.

Я оглядываю небольшой туалет, и мой взгляд останавливается на скамейке с отверстием, которое служит импровизированным сиденьем для унитаза.

Черт.

Не давая себе шанса подумать о том, что я собираюсь сделать, я поднимаю верх скамейки и запрыгиваю внутрь, позволяя крышке закрыться за мной с тихим скрипом. Я приземляюсь через несколько метров в куче… да. Фекалий и мочи.

Меня тут же начинает тошнить, и я зажимаю рот и нос рукой. К счастью, мне удалось сохранить левую руку чистой при приземлении. Моей правой руке так сильно не повезло, потому что ее я использовала, чтобы смягчить падение.

Яма шире и глубже, чем я думала. С трудом мне удается подойти к ее краю, и я присаживаюсь на корточки у земляной стены, прижимаясь одновременно к ней и дну, чтобы сделать себя как можно более незаметной на случай, если охранник заглянет в отверстие в скамейке.

Скрипит дверь уборной, и я поднимаю глаза, не смея даже дышать. Слезы текут по моим щекам, глаза щиплет от окружающего меня отвратительного смрада, и желудок сжимается, угрожая вернуть обратно все съеденные раньше фрукты.

Фекалии и моча хлюпают у меня под пальцами ног, размазываются по ногам и ступням, покрывая руку и крылья. Они повсюду. Это все, что я вижу и чувствую, хотя и не дышу через нос, и я крепко зажмуриваю глаза, чтобы не запаниковать.

Надо мной раздаются шаги охранника, его обувь скребет по дереву. Он склоняется над отверстием, смотрит вниз, и я задаюсь вопросом, не зря ли я сюда прыгнула. Если он заглянет внутрь и найдет меня, я буду в ярости.

Хуже станет, только если он спустит штаны и внесет свой вклад в кучу прямо сейчас. Тогда я могу действительно сорваться. Я же никогда не отмоюсь от этого. Я жду, когда раздадутся крики и вопли, почти уверенная, что скоро меня схватят.

Но вместо этого я слышу удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери. Я облегченно вздыхаю, только не чувствую полного облегчения, потому что, ну, знаете, я в куче фекалий.

Кровь стучит у меня в ушах. Мне нужно выбраться отсюда.

Прямо сейчас. Я начинаю терять самообладание.

Я снова слышу голоса, но не могу разобрать ни слова. Я не смею двигаться и понятия не имею, здесь ли все еще стража, поэтому просто сижу, съежившись в отвратительных нечистотах, и жду.

Кажется, проходят часы. Моя левая рука все еще крепко прижата ко рту и носу, и я делаю только короткие судорожные вздохи, которые больше походят на гипервентиляцию[12]. Меня снова тошнит, но я не смею убирать руку.

Когда я уже думаю, что больше не могу сдерживать позывы желудка, я наконец-то, наконец-то слышу, как дверь открывается и скамейка поднимается.

– Черт побери, – раздается сверху.

Я поднимаю глаза и вижу, как Эверт держит крышку скамейки. Он протягивает мне руку, и я быстро хватаюсь за нее обеими руками. Когда он вытаскивает меня, мои крылья цепляются за верх скамейки. Я почти падаю на него, но он держит меня на расстоянии вытянутой руки, а затем пятится из уборной.

Спотыкаясь, я выхожу вслед за ним, и наконец падаю на четвереньки в траву, и меня мучительно рвет. Как будто мочи и экскрементов было недостаточно, теперь в эту смесь добавилась рвота.

Я слышу шум и голоса, но меня оглушают собственные звуки рвоты и я ничего не могу разобрать. Желудок сжимается снова и снова, пока больше не остается ничего, чем меня могло бы стошнить.

Потом меня окатывают холодной водой. Я вскрикиваю от внезапного нападения и закашливаюсь, когда вода попадает в нос и рот, но на меня выливают ведро за ведром.

Когда нападение прекращается, я оказываюсь насквозь мокрая, от меня отвратительно пахнет, но хотя бы с меня смыли куски экскрементов. Я сажусь на пятки и смотрю на троих парней, стоящих надо мной, у каждого в руках по паре пустых ведер. Мгновение мы смотрим друг на друга, а затем Ронак бросает свои ведра.

– Самое время начать говорить. – Его черные глаза устремлены на меня.

Я хмуро смотрю на него из своей лужи грязи. Со всем оставшимся достоинством я поднимаюсь на ноги, которые трясутся так сильно, что колени почти стучат друг от друга, и разворачиваюсь. Я ухожу от них, мое лицо горит от стыда, гнева и тошноты.

Они видели меня… покрытую их собственными отходами.

И хотя они не сдали меня Чоселу, я ненавижу их прямо сейчас и не хочу находиться рядом.

Тем более я отчаянно хочу отмыться, поэтому направляюсь туда, откуда слышала звук воды, когда училась летать прошлой ночью. Теперь моя единственная задача – найти воду и оттереть кожу до крови.

– Куда ты собралась? – спрашивает Не-Первый, легко догоняя меня и преграждая мне путь.

Я обхожу его сбоку и осознаю, что он не останавливает меня физически, потому что не хочет касаться меня в подобном виде. Порадуемся маленьким победам.

– Мне только что пришлось прыгнуть в кучу ваших отходов, чтобы спрятаться от высших фейри, иначе меня бы взяли в плен и, скорее всего, убили. Так что, если ты не хочешь, чтобы