Лорд Безупречность - Лоретта Чейз

Сердце Бенедикта отчаянно стучало, и потребовалось немалое волевое усилие, чтобы не выместить волнение и напряжение на спинах лошадей. К счастью, экипаж уже подъезжал к Кенсингтонской заставе. Сгорая от нетерпения, виконт заплатил налог и едва дождался, пока ворота открылись.

Наконец можно было продолжать путь. Лишь сейчас Бенедикт вспомнил о сидящем сзади Томасе. Как можно было говорить при нем? Чего стоил один лишь рассказ о младших братьях!

Сейчас вовсе не имело значения то очевидное обстоятельство, что камердинер никак не мог слышать подробностей беседы. Вокруг было слишком шумно: скрипели колеса, стучали по булыжной мостовой копыта, храпели и ржали лошади, кричали и переругивались возницы. Однако Бенедикт чувствовал себя слишком расстроенным и выбитым из колеи, чтобы оценивать обстановку здраво.

– Вынужден напомнить, что мы не одни! – яростно прорычал он.

– Я говорила, что не следует брать слугу, – спокойно парировала спутница.

– Не следовало брать вас! – вспылил виконт. – Черт подери! Из-за вас я даже забыл расспросить сторожа на заставе, видел ли он детей!

Он остановил ландо и собирался выйти, однако Батшеба опередила и легко спрыгнула на мостовую.

– Сейчас все узнаю. Вы слишком возбуждены.

Томас тоже спустился и, не дожидаясь распоряжения, занялся лошадьми.

Миссис Уингейт, не оборачиваясь, направилась к воротам откровенно соблазнительной походкой. Изящное покачивание бедер вызвало бурный восторг окружающих мужчин. Чтобы пропустить ее, они были готовы на самые отчаянные маневры. Бенедикт не стал дожидаться, чтобы увидеть, сколько столкновений вызовет эта прогулка. Больше того, он даже не начал стаскивать наглецов вниз и размазывать их по земле. Такое поведение выглядело бы недостойным, хотя и было вполне характерно – для брата Руперта. Нет, Бенедикт поступил иначе: просто догнал спутницу несколькими широкими шагами.

– Я вовсе не возбужден, – заявил он, поравнявшись, – и вполне в состоянии…

– Мне не следовало так легко и бездумно упоминать о леди Ратборн, – заметила Батшеба. – Простите, пожалуйста.

– Излишняя щепетильность вовсе ни к чему, – возразил Бенедикт. – Ада умерла два года назад. Да и вообще… – Он сердито вздохнул. – И вообще мы с ней были совсем чужими. Ну что, это признание успокоит ваше нежное сердце?

Батшеба жалела, что сегодня вечером вообще открыла дверь. Ратборн оказался еще опаснее, чем она ожидала. Физической привлекательности еще как-то можно было противостоять. Но вот духовная близость наносила непоправимый вред всей системе обороны.

– Нет, вовсе не успокоит, потому что вы говорите явную чепуху, – ответила она. – Сколько длился ваш брак?

– Шесть лет.

– В таком случае жена никак не могла остаться чужим человеком. – Миссис Уингейт остановилась. – Вам необходимо вернуться в экипаж. Привлекаете слишком много внимания.

Ратборн оглянулся по сторонам.

– Насколько можно судить, все свидетели – мужчины, и смотрят они исключительно на вас.

– Я для них всего лишь интересная безделушка, – не сдавалась Батшеба. – И разглядывают они совершенно бездумно. Неужели вам хочется, чтобы они начали думать, что это за аристократ не отстает от меня ни на шаг и при этом так и норовит сжечь взглядом?

Бенедикт остановился, коротко поклонился и, быстро повернувшись, зашагал обратно к экипажу.

Вскоре Батшеба вернулась и застала спутника с часами в руках. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Ну что?

– Пока движемся в верном направлении. – Она торопливо поднялась на сиденье, словно опасаясь принять помощь. Не го чтобы она очень возражала против властных манер виконта. Нет, проблема заключалась как раз в ином: они слишком импонировали. Доставляли удовольствие и та легкость, с какой он поднимал ее на ступеньку ландо, и исходившая от него сила, и, главное, ощущение этих необыкновенных рук на своем теле.

Нет, слишком опасно. Ей и так никак не удавалось стереть из памяти тот поцелуй – а ведь прошло уже несколько недель. Сохранилось ощущение ладони на шее. Простое прикосновение сразу растопило и волю, и моральные устои, а заодно лишило и физической силы.

В следующее мгновение Батшеба забилась в свой угол экипажа – настолько, насколько это позволяли приличия – и они снова тронулись в путь. Дорога стала заметно свободнее, а значит, можно было ехать быстрее. Виконт сосредоточился на лошадях и окружающей обстановке, а миссис Уингейт начала рассказывать о том, что удалось выяснить.

Оказалось, что сторож знал фермера, которого она описала. Его звали Джарвис, и он регулярно ездил из Брентфорда в Лондон и обратно. К сожалению, сторож не смог точно вспомнить, когда именно проезжал Джарвис, однако предполагал, что это произошло примерно часа полтора назад. Он смутно припоминал также, что в повозке сидели дети, однако особого внимания он на них не обратил. Джарвис нередко возил и своих, и соседских детей.

– Раз так, то до самого Брентфорда можно больше не останавливаться и не расспрашивать, – сделал вывод Ратборн. – Если дорога и дальше будет относительно свободной, то часам к восьми мы туда приедем. Думаю, они опережают нас не больше чем на час. Так что вполне возможно, беглецов удастся поймать, прежде чем они успеют договориться со следующим возницей. Тем более что в деревушке, подобной Брентфорду, найти попутную повозку будет куда труднее, чем на оживленном перекрестке возле Гайд-парка. Больше того, если моему племяннику так и не удастся убедить вашу дочь вернуться, он непременно сообразит, что я отправлюсь на поиски, и будет всеми возможными способами стараться замедлить движение.

– Очень разумные рассуждения, – согласилась Батшеба. – Беда, однако, в том, что Оливия никак не вписывается в рамки разумного.

– И все-таки девочке всего двенадцать лет, – возразил Бенедикт. – Денег у нее нет, а спутник настроен против путешествия. Даже при более благоприятном стечении обстоятельств ей вряд ли удалось бы уехать далеко.

Перегрин вскоре обнаружил, что его попытки остановить Оливию Уингейт увенчались бы куда более значительным успехом, если бы окружающий мир не проявлял столь предосудительной легковерности.

Фермер посоветовал остановиться в придорожной гостинице под названием «Голубок» и сослаться на знакомство с ним. Обещал, что хозяин непременно их устроит, накормит и даже поможет отправиться дальше на запад.

Перегрин решил, что непременно будет настаивать на обеде. Это позволит выиграть время и даст возможность послать весточку дяде Бенедикту.

Разумеется, лорд Ратборн уже давно понял, что племянник уехал. Жаль, правда, что улик слишком мало. Если бы Перегрин мог предположить, что остановить мисс Уингейт не удастся, то, конечно, позаботился бы их оставить. Но такого развития событий он просто не ожидал.

И все же дядя так умен, что все обдумает, взвесит и быстро сообразит, что именно произошло. Наверняка он уже в пути, едет вдогонку.