Что за чушь я сейчас прочитал? - Дэвид Вонг

– Боже мой.

– Ты сам спросил.

– Но ты же в это не веришь, правда? Как и в любой другой ад.

– Я знаю, что в него веришь ты.

– Да, потому, что считаю, что рай бы не был раем, если по нему шатаются Гитлер и всякие насильники – купаются себе у Иисуса в бассейне и болтают со своими жертвами. Да и для них это все равно был бы не рай: некоторые счастливы, только когда кого-то мучают. Их раем был бы только ад для всех остальных. Так ты в него веришь? В место вечных страданий?

– Нет, – ответила Эми.

– Почему?

– Как мы вообще перешли на эту тему?

– Прости мне мое любопытство.

– Я не верю в ад, потому что тогда не было бы и рая.

– Потому что нельзя наслаждаться раем, если знаешь, что кто-то страдает.

– Я считаю, если кто-то наслаждается вечным блаженством, пока миллионы других людей кричат в агонии, то он социопат.

– Вот об этом я и говорю. Именно об этом. Эти говнюки сами навлекают на себя адское пламя, а ты не можешь быть счастлив, потому что они в нем горят. Они используют против нас наше же сострадание. Вот в чем главное коварство ада – его пламя обжигает всех.

Эми промолчала, потому что хотела побыстрее покончить с этими рассуждениями – ей и так не нравилось, куда они ведут. Дэвид на миг задумался, как будто наконец-то дошел до главной мысли, но, дойдя до нее, не знал, как ее сформулировать.

– Помнишь, когда мы впервые заговорили о свадьбе, эм, лет семь назад, я сказал, что не женюсь на тебе, пока ты не получишь диплом? – спросил он наконец. – Помнишь, почему я это сказал?

– Ты хотел, чтобы я стала независимой. Ты не хотел жениться, потому что я боялась, что не справлюсь самостоятельно. Потому что тогда я останусь с тобой, даже если буду несчастна в браке.

– Совершенно верно. Но ты должна знать, что… это работает в обе стороны.

– Знаю.

– Нет, не знаешь. Я ужасно накосячил, Эми.

– Ой-ей. И как ее зовут?

– Нет, ничего такого. Моя вина в том, что я… позволил тебе поверить, будто я не справлюсь, если ты меня оставишь. Что я или покалечу себя, или пущу жизнь под откос. Я знал, что ты в это веришь, и нарочно тебя не разубеждал. Потому что не хотел, чтобы ты ушла. Потому что убедил себя, что ты мой маленький волшебный пузырь, который защищает меня от кошмаров внешнего мира. И от моих собственных. Но я хочу, чтобы ты знала: со мной все будет в порядке. Если ты когда-нибудь решишь, что несчастна, и бросишь меня, я некоторое время погрущу, а потом стану жить дальше, потому что я взрослый человек, а так взрослые люди и поступают. Они не держат других в заложниках.

– Я счастлива, Дэвид. Я люблю тебя.

– Это хорошо. Это здорово. Но если это изменится… Если изменюсь я… иди. Просто уходи. Однажды я спас тебе жизнь, а теперь ты спасаешь мою каждый божий день, день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Ты мне давно ничего не должна. По большому счету, я здоровый белый мужчина с интеллектом выше среднего, я живу в самом успешном обществе, успешнее него вряд ли будет на этой планете. У меня были все карты на руках, во всех своих проблемах виноват только я. Но прежде всего я хочу, чтобы ты была счастлива. Пусть даже с кем-то другим.

– Я поняла, ты уже такое говорил…

– Тогда это было несерьезно. А сейчас да.

Эми открыла рот для ответа, но позволила взять верх тишине. Они лежали рядом, на сухом островке посреди дождя, и Эми чувствовала, как рядом поднимается и опускается грудь Дэвида. Она начала погружаться в сон.

– Я хочу признаться еще кое в чем. Но чтобы ты все поняла, мне нужно тебе показать.

– О. Ну ладно.

– Нам придется выйти наружу.

– Может, потом?

– Извини, не может.

Они с Дэвидом снова сели в машину и поехали вдоль пруда к церкви. У Эми мелькнула мысль, что он организовал сопливую свадебную церемонию, но вместо этого он припарковался и прошел мимо церкви к извилистой гравийной дорожке, уводящей к воде.

Эми пошла за ним. Уже почти у берега Дэвид сказал:

– Это здесь.

– Что здесь?

– Сама увидишь.

– Ты меня пугаешь. Скажи, зачем мы здесь.

– Эми, иногда я что-то делаю, а потом забываю. Но собой быть от этого не перестаю. Больше некому. Считать по-другому просто бессмысленно.

Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Потом наконец произнес:

– Мы с Джоном… не нашли эту девочку, Мэгги. Все ее до сих пор ищут. Но я знаю, где она.

Эми похолодела. Не говоря больше ни слова, Дэвид направился к пруду. Он продолжал идти, шлепая по воде, пока она не дошла до колен.

Эми, подрагивая, пошла за ним – капли дождя попадали на очки, и она не очень хорошо видела. Дэвид побрел к куче камней, завалившей когда-то вход в шахту. Он подошел к погруженному в воду ржавому знаку «КУПАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО».

Она увидела привязанную к столбу длинную белую трубку из пластика: ее край был загнут, словно для того, чтобы в нее не попал дождь. Дэвид остановился и приник ухом к трубке, будто прислушиваясь. Эми нехотя шла вперед, чувствуя себя так, словно оказалась в кошмаре. В голове у нее крутилось только одно: «Ты ведь знала, что все закончится именно так». Она прошла по ледяной воде, встала рядом с Дэвидом, посмотрела вниз и закричала.

Трубка была подсоединена к шлангу, а шланг – к прозрачному пластиковому пакету, напоминавшему размером и формой маленькую белокурую девочку, которая, очевидно, в нем и находилась.

– Она жива, – сказал Дэвид. – Спит. Я ее кое-чем угостил.

– Угостил? – Эми показалось, что ее сейчас стошнит. Но через пару секунд она, отмахнувшись от этой мысли, уже была по плечи в ледяной воде и волокла за собой тяжелую сумку с четырьмя привязанными к ней шлакоблоками. Дэвид помог – он точно знал, как отсоединить груз, – и они вместе вытащили девочку на берег.

Дэвид протянул Эми свой перочинный нож, и она разрезала толстый непромокаемый пластик. Она укачивала маленькую девочку под дождем, Мэгги тихо дышала. Эми бессвязно бормотала, убеждая в чем-то и ее, и себя, и одновременно никого. Просто мямлила что-то в пустоту.

– Эми, посмотри на меня, – сказал Дэвид. – Выслушай меня очень внимательно. Ты меня слушаешь?

Она не ответила, но подняла на него глаза.

– Я не Дэвид.

– Мы могли бы… – начала Эми. – Послушай, она цела, ты не причинил ей вреда, наверное, пришел в себя в какой-то момент, наверное…

– Эй. Эми. Это не метафора. Я не Дэвид. Я выгляжу как он, говорю как он. Но я не он. Дэвид сейчас в доме Джона, он все еще не в курсе происходящего, все еще пытается понять, что здесь творится. Можешь ему позвонить. Если честно, я даже хочу, чтобы ты ему позвонила. Через пару минут.