Повелительница сердец - Татьяна Луганцева

– Работник следственных органов, – сказала Яна, облизывая пересохшие губы.

– Понятно… А сейчас он где?

– А сейчас он в больнице, но к нашему делу это не имеет никакого отношения.

Пока шла посадка, Яна в нескольких словах поведала попутчику о своем обращении к хорошему знакомому.

– Потом меня выгнали, а его забрали на шунтирование. Вечером я себе места не находила, все в больницу звонила. Наконец узнала, что операция прошла успешно. А еще позже позвонил сам Виталий и уставшим голосом, словно с того света, посоветовал мне сходить к человеку, который делает чучела животных. Знаешь, как я испугалась? Чуть с ума не сошла! Решила, что следователь предлагает из меня сделать чучело. Что на него наркоз так подействовал…

Марек засмеялся на весь салон.

– Сильно же ты должна была допечь своего знакомого, чтобы могла подумать такое.

– Сильно… – вздохнула Яна. И вдруг схватилась за горло.

– Ты что? – покосился на нее спутник.

– Если бы ты только знал, что для меня означает полет на самолете!

Она устремила на него глаза, полные такого непреодолимого ужаса, что Марек сразу же перестал улыбаться. Взял ее руку в свою и воскликнул:

– Какая холодная! Яна, ты дыши…

– Что?

– Дыши глубже и внятно, – повторил ученый очень спокойно и четко.

– Внятно – это как?

– Отдавая себе отчет, то есть полностью контролируя акт дыхания. На раз-два – вдох, затем задержка дыхания на три-четыре, и полный, контролируемый выдох на пять-шесть. Попробуем. Итак, глубокий вдох – раз, два. Молодчина. Не дыши – три, четыре. Теперь расслабляющий выдох… Нет, не рывком, как у подстреленной лани, а спокойный. Живот расслаблен, и там как бы горячий ком ощущается, который согревает все внутри и не дает твоим ладоням так замерзать. Вот руки уже теплеют. А еще нам мешает свет, он отнимает внутреннее тепло, поэтому будь хорошей девочкой, закрой глаза. Молодец! Надо сосредоточиться на своем дыхании. Оно сейчас для нас – самое главное. Дыхание – это жизнь! Пока мы дышим, с нами ничего не случится.

– Нас зашатало… мы уже летим… – слабо, словно с того света произнесла Яна.

– Раз-два! Вдох! – голос Марека заполнял все вокруг. – Никакого страха сейчас нет. Мы не летим, ты качаешься на волнах, в теплом ласковом море. Раз волна, два волна…

Яна поплыла по лазурному морю, глядя на приветливую, солнечную линию пляжа, где резвились дети, загорали люди. И ничто не омрачало их отдых. Безоблачное небо с жарким солнцем и приятный вид растительности в бело-розовых цветах, похожих на флоксы, успокаивали….

Вдруг мерное покачивание тела нарушили грубоватые толчки течения из морских глубин.

– Что это? – подумала она вслух с легким налетом беспокойства.

– Пора на берег! – раздался голос рядом с ней.

Яна увидела мокрое лицо Виталия Николаевича, плавающего неподалеку с ней и удивилась:

– Ты что тут делаешь?

– За тобой приплыл. Возвращаться пора, – выплюнул он воду изо рта.

– Я не хочу, мне здесь хорошо.

– Яна, пора!

– Виталий, отстань, я еще поплаваю…

– Говорю тебе – пора!

Внезапно голос следователя стал жестким и грубым. Виталий вцепился в надувной матрас, на котором плавала Яна, и начал его трясти.

– Ты что творишь? Не смей! Я не умею плавать! – закричала она и попыталась отцепить его руки от своего матраса.

Но Виталий Николаевич и не думал сдаваться. Наоборот, с остервенением пытался стряхнуть ее с плавучего средства, то есть лишить жизни, ведь для не умеющей плавать Яны это было однозначно… то есть равноценно. И она что есть силы огрела его по голове невесть откуда взявшимся розовым чемоданчиком со стразами.

Следователь ойкнул и, удивленно смотря на Яну, ушел под воду, пуская пузыри. Она, правда, успела извиниться. Но из воронки, которую образовало погружающееся тело Виталия, вынырнула собачка Долли на подставке и уставилась своими глазками-пуговками на хозяйку с немым укором.

– Вот черт! – выругалась Яна.

– А ты чего здесь делаешь?

Собачка залаяла и с остервенением вцепилась в матрас Яны острыми и неожиданно длинными зубами.

– Ах ты тварь! Ты же чучело! – закричала Яна, вцепляясь в шерсть и что есть силы пытаясь оттолкнуть ее от себя и матраса.

Собака вдруг заорала грубым человеческим мужским голосом:

– На раз-два-три пришла в себя!

Яна вдохнула воздух и открыла глаза, в которые сразу же ударил свет. И увидела перед собой весьма добродушное лицо Марека. Причем выяснилось, что она вцепилась в его длинные рыжие волосы и трясет его голову почем зря.

– Яна, очнись, вернись к нам, – спокойно произнес норвежский ученый.

Цветкова мгновенно пришла в себя и наконец-то оставила его волосы в покое.

– Ой… Где это я? Я спала?

– Мы в Осло, в самолете. Прилетели, – объяснил Марек, вытирая пот со лба. – Душно что-то здесь.

– В Осло… прилетели… – как эхо, повторила Яна, оглядываясь по сторонам. – Надо же! Мне снился такой глупый сон, а вроде и не пила совсем… И что сейчас?

– А сейчас мы возьмем такси и поедем в один очень симпатичный ресторанчик, а то я умру от голода, – сообщил Марек.

– Я тоже так наплавалась, что есть хочу, – кивнула Яна и потянулась. – Очень славно я поспала.

Они покинули салон, спустились по трапу, и Цветкова обернулась.

– Спасибо тебе, самолетик! Ты первый, кого я не боялась. То есть не успела испугаться, а просто отрубилась сразу. Устала сильно, видимо. Вот бы все время так – не помню ни минуты полета.

В зале выдачи багажа возникла задержка. Мало того, норвежская полиция оттеснила народ в одну половину зала и вежливо, но твердо велела ждать. Через какое-то время люди начали волноваться и интересоваться, в чем дело, почему их не выпускают из аэропорта. Но никакой информации не было. Затем просочились слухи, что, оказывается, прилетел самолет королевской семьи Норвегии и сначала должны были выйти царственные особы.

Наконец заработал транспортер, и Марек выловил с его ленты свою сумку и розовый чемоданчик Яны.

– Идем? – обратился он к Яне.

– А вещи?

– Я же взял.

– Ты думаешь, я полетела в другую страну с одним трупиком собачки?! – воскликнула Яна.

– Нет? – спросил Марек.

– Ты что, у меня еще пять чемоданов! Я их просто заранее в багажное отделение сдала. Мои – вон те два огромных черных кожаных чемодана. Я их называю «братья-близнецы», или «города-побратимы». И вон та веселая тройка в клетку-шотландку разного размера тоже моя, – заявила Цветкова, ставя спутника перед фактом.