Ночная война - Александр Тамоников

- Товарищ лейтенант, у нас здесь целый подполковник.

- Не ори, тебя не режут! - пробормотал Шубин. - Тихонько надо работать, товарищи, тихонько. Кончайте гауптмана!

Офицер пыхтел от ярости, сопротивлялся изо всех сил, он уже всё понял, но как смириться, когда впереди блестящие победы, полный триумф победоносной германской армии и уже без него? Он бросался в бой как ободранный петух, задрал гордую голову. Курганов двинул кулаком снизу вверх в подбородок: клацнуло челюсть, глаза офицера налились кровью.

- Не довес, Олежка! - засмеялся Кошкин. - Слабовато бьёшь… - и точно двинул прикладом уже в подготовленную челюсть.

Гауптман сделал глупое лицо, закачался и упал.

- А ну позвольте я с ним разберусь! - утробного заурчал Боровой, доставая нож. - Я этих мразей, как свиней буду резать.

На окончание экзекуции Глеб не смотрел, подбежал к машине, оттёр плечом Шперлинга: на заднем сиденье сидел грузноватый подполковник германской армии: витые погоны четырехконечной звездой, на правой груди орёл вермахта, слева железный крест, алая полоса от предпоследней пуговицы к отвороту мундира. Он сохранял невозмутимость, но полноватое лицо блестело от пота, подёргивался глаз, на боку висела кобура, но что-то случилось с конечностью - он даже не пытался извлечь служебный Вальтер, да и правильно – проблем и без этого хватало.

- Добрый день, господин оберст-лейтенант, - учтиво поздоровался Шубин. - Неплохая сегодня погодка, согласны? Выйдите пожалуйста из машины, да не тяните резину.

- Что происходит? Какое вы имеете пра…

Как же они предсказуемы - все эти высокопоставленные офицеры вермахта: берешь их в плен, а они недовольны, качают права, вспоминают какие-то хартии и конвенции, которые сами же вероломно попрали. Подполковник замолчал под тяжелым взглядом советского командира, стал выбираться из машины, Вальтер из его кобуры ненавязчиво перекочевал за пояс разведчика.

- Давайте я его тресну, товарищ лейтенант! - предложил Боровой, он уже вытер нож о отраву и не знал чем заняться.

- А потом на своей горбушке потащишь, согласен? Тогда тресни, разрешаю! Эй, чего застыли, таращитесь как на клоуна в цирке? Живо за работу!

Дернулся подполковник - даже увальни порой проворны, на что он мог рассчитывать: выбежать на дорогу, голосовать? Удар коленом в незащищенное мужское место вышел весьма чувствительным - полковник побагровел, опустился на колени - гордость не позволяла орать выпью. Он надулся, словно воздушный шар, собравшийся лопнуть.

- А вы в курсе, товарищ лейтенант, что вы сейчас унизили его мужское достоинство? - заметил Уфимцев. - По мне, так лучше пулю, чем вот так…

Последнее событие обсуждали уже за работой: Василий Шперлинг забрался на водительское место, завел заглохший двигатель и поставил рычаг в нейтральное положение, сзади навалились вчетвером, Мерседес со скрипом добрался до обрыва и опрокинулся. Капот утонул в озере, задняя часть осталась на берегу, но это неважно - лишь бы с дороги не видели. Потом взяли за конечности мёртвые тела, раскачали, сбросили тут даже - так не хотелось осквернять озёрную воду, ну ладно - война спишет…

Всё это время оберст-лейтенант стоял на коленях, держался за поражённое место и задыхался, на него поглядывали с участием - никто не хотел оказаться на его месте. Донесся гул: по дороге кто-то ехал, Шубин подлетел к пленному, опрокинул на спину и навалился сверху, остальные тоже дружно попадали. По дороге, в северном направлении, проследовал грязно-серый БТР-251 для перевозки личного состава: в кузове покачивались солдатские каски, фальшивила губная гармошка - машина проследовала без остановки.

На германского подполковника было жалко смотреть: он извивался; делал выпуклые глаза, а когда стало тихо расслабился; обречённо уставился в небо, по которому ползли кучевые облака. Кошкин побежал к дороге, влез в водосток и стал сигнализировать: «Путь свободен». С подполковником не церемонились: схватили под локти; поволокли через дорогу; сзади награждали пинками, чтобы не рассчитывал только на других. Сомкнулись кусты за проезжей частью - народ облегченно вздохнул. Уфимцев вспомнил, как в нежные годы, с борта лодки выудил метровую щуку, полчаса её водил кругами, чтобы выдохлась - чуть лодку не перевернул, но всё же справился с зубастой рыбиной, которую потом неделю ели и ощущения были примерно те же, что и сейчас. За кустами передохнули, схватили добычу за шиворот, потащили дальше - первое правило разведки: никогда не оставаться там, где нагадил.

Подполковник кряхтел, шумно вздрагивал, когда получал по заднему месту, но вскоре сообразил, чего от него требуют - включил ноги. Ожидать немедленной реакции от фашистов не приходилось: трупы и машину найдут не скоро, имелось фора, по крайней мере, полчаса. Уставшие разведчики выпали на пригорок, усыпанный бурой листвой, перевели дыхание, потом напились воды из фляжек, стали вынимать папиросы. Подполковник сидел неподвижно, смотрел в одну точку. Шубин предложил ему фляжку: тот поколебался, но сделал глоток, потом приклеился к горлышку и выхлебал всю воду, посмотрел со злорадством, вернул фляжку.

- Ничего страшного, господин подполковник, - улыбнулся Глеб. - Нам воды не жалко.

- Послушайте, я не понимаю: зачем вы меня взяли в плен? - пробормотал немец. - Вы всё равно не сможете доставить меня к вашему командованию. Ваши войска, вернее то, что от них осталось, находятся в нескольких десятках километрах отсюда. Вы же не собираетесь меня туда гнать. Открою вам ещё одну тайну: всё, что я могу сообщить - уже никого не интересует, поскольку ваша умирающая армия не сможет этим воспользоваться.

Злобные кошки скребли на душе, сбывались самые чёрные предчувствия. Отсутствие канонады не могло не беспокоить.

- Вы же не заставите вас обыскивать?

Немец колебался, извлек из кармана документ: Шубин поблагодарил, внимательно его прочитал.

- Возможно вы правы, герр Бауэр, такое расстояние нам с вами не преодолеть, если вы, конечно, не врёте. Но мы тоже очень любопытные и хотим всё знать: вы же не откажетесь поделиться с нами толикой сведений, которые, по вашему уверению, уже не составляют военную тайну?

- Где вы учили немецкий язык?

- В средней образовательной школе, господин подполковник. В Советском Союзе превосходное образование: как среднее, так и высшее, а также многое другое, в чём ваша страна скоро убедится.

- Неужели! - фыркнул пленник.

- Вы напали вероломно, вопреки, подписанному нашими странами, пакту. Разумеется, Красная Армия была не готова к такой подлости, но это лирика, герр Бауэр. Готовы поговорить?

- Знаете, я не глупец… Вы меня всё равно убьёте, - лицо фашиста превратилось в обмякший помидор. - Какой мне интерес с вами разговаривать?

- Хотите откровенно герр Бауэр? Во-первых, умереть можно по разному: вы же не готовы претерпеть нечеловеческие страдания? Вы не закалённый боец специального подразделения, а штабной офицер, привыкший к комфорту и прочим безболезненным вещам. Во-вторых, пока вы говорите - вы живы, разве плохо на этом пригорке? - солнышко светит, красиво. Согласитесь - осень в России, это не только дожди и распутица. В-третьих, вы сами сказали, что эти сведения уже не являются военной тайной, так ублажите же наше любопытство, иы так долго находились отрезанными от мира…