Ночная война - Александр Тамоников

- Ломается как девочка, товарищ лейтенант? - предположил Герасимов.

- Все они такие, - махнул рукой Курганов. - В кармане фига, за пазухой камень. Мы в общем-то не спешим, товарищ лейтенант, здесь так хорошо: солнышко пригревает!

Подполковник начал говорить, презрительно оттопырив губу, Шубин мрачнел - такие вещи лучше не знать.

Герр Бауэр занимал должность заместителя начальника штаба 40-го механизированного корпуса, наступавшего на Вязьму с юго-западного направления. Сегодня он выполнял приказ своего непосредственного начальника полковника фон Клаузевица: лично прибыть в расположение 16-ой бригады для выяснения причин медленного продвижения. Машина сопровождения сломалась - оторвалось колесо и герр Бауэр, на свой страх и риск, отправился дальше без охраны - район считался спокойным. В момент пленения он возвращался в штаб. Причины медленного продвижения носили объективный характер: бригада уперлась в болото, к тому же закончилось горючее, разумеется его хватятся, будут проводиться поиски и тогда берегись несчастная Советская разведка! Оперативной обстановкой этот тип владел: неделю назад, группа армий Центр перешла в наступление, но не там, где её поджидало Советское командование. Ударили на Духовщину и Рославль: один удар на севере; другой на юге. Оборону прорвали в этот же день, вклинились в советский тыл на глубину до двадцати километров. Затем дивизии 4-ой танковой группы нанесли удар по 2-му эшелону резервного фронта - неповоротливые армии не успевали развернуться. Немецкая авиация разбомбила штаб западного фронта, от чего частично потерялось управление войсками. Последующие дни, наступающие колонны проходили уже по пятьдесят километров. В спешке командованием фронта была создана сводная группа Болдино для ликвидации прорыва, но поставленных целей она не достигла и сама частично оказалась в окружении. Четвертого октября противник был уже далеко на востоке, охватил группировку из трёх армий западного фронта и двух армий резервного фронта. Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ войскам отходить на Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж, но сделать это удалось не всем - невозможно организованно отступать в условиях ожесточенных боев и потери управления войсками. Выйти удалось только управлению 16-ой армии. Войска получили приказ: организовать оборону в районе Вязьмы! Седьмого октября немцы прорвались с востока к городу, окружив девятнадцать стрелковых дивизий и четыре танковые бригады. Огромное количество войск оказалась в котле, подвергалось обстрелам и не имело ни малейшей возможности вырваться. Это было форменное избиение: сотни тысяч солдат были убиты; сотни тысяч попали в плен; остальные вели упорные бои под захваченной Вязьмой. Часть немецких войск оказалась скованной этими боями, в чём для немецкого командования не было никакой трагедии - спешить было некуда. Формально, перед Москвой существовала Можайская линия обороны, но на ней не было войск и дорога на Советскую столицу была открытой. Немцы же создали себе все условия для успешного завершения восточной компании…

Шубин прятал эмоции, напускал на себя невозмутимый вид. Три дня назад Вязьму ещё не сдали, котла не было, войска отступали, но надежда, что немцев остановят ещё не умерла. Теперь же, все рухнуло: большая часть войск попала в окружении, а те, что избежали этой участи - откатывались на восток. Успели ли эвакуировать госпиталь из Вязьмы? Что с Лидой? - предательский холод полз по спине отчаянием забирался в мозг.

- Раз вы такой информированный, герр Бауэр, возможно знаете, что произошло с 303-ей стрелковой дивизией Красной Армии?

- Она отходила в северо-восточном направлении, примерно в том районе, где мы сейчас находимся. Все ваши дивизии разбиты, - напыщенно заявил пленник. - Те части, что находились в этом квадрате, трусливо бежали и попали в окружение около населённого пункта с названием Липки. Да, кажется, пленные говорили, что служат в 303-ей дивизии. Прорваться удалось колонне грузовых машин с ранеными, кое-кому из штаба дивизии и нескольким сотням солдат. По уверению пленных, им было приказано занять оборону юго-восточнее Вязьмы, но вы понимаете, что это жалкие потуги: что могут сделать эти несколько сотен деморализованных солдат?..

Не научились ещё в Советской стране делать полноценные глушители: выстрел спугнул с дерева стаю птиц, они умчались с пронзительными криками - мёртвый подполковник завалился в траву. Привал подошёл к концу.

- Мы ему поверили товарищ лейтенант? - мрачно спросил Уфимцев, когда он закончил трансляцию последних известий насчёт того, что нас всех окружили и немцам теперь ничто не мешает дойти до Москвы.

- Он ведь мог и соврать... В чём-то мог, - пожал плечами Глеб. - Но общая картина все равно удручающая: мы потерпели поражение; уцелевшие части отступают к Можайску; наша дивизия сгинула в Вяземских лесах, но искать её надо, в противном случае мы станем дезертирами. Сейчас мы находимся в немецком тылу, где раньше было много наших войск. Надеюсь районы, по которым пойдём, немцы ещё не зачищали. Попробуем выйти к Вязьме, это порядка двадцати пяти верст. Не найдем свой полк - примкнём к другому.

- Долго же нам идти придётся!.. - вздохнул Боровой.

Первые километры Шубин сверялся с картой, потом оставил эти бессмысленные занятия. Окраину леса заблокировали немецкие танки, на обширном поле разбили палаточный лагерь, доносились грубые окрики, хлестали одиночные выстрелы - немцы согнали в овраг сотню военнопленных и не знали, что с ними делать. Помимо танкового подразделения, между лесными массивами, расположился пехотный батальон - идти сквозь эти порядки было гиблым делом. Шубин принял решение: повернуть на север, обойти расположение врага. Провизии не было, воду набрали в ручье и тем пришлось довольствоваться.

Колонна из восьми человек двигалась по лесу, вскоре вышла на просёлочную дорогу. В этом районе держали оборону другие части, здесь же они беспорядочно отступали. Просёлок петлял между перелесками, тянуло гарью, справа находилась деревушка: там всё выгорело дотла, живые существа не попадались. На проезжей части зияли воронки, в кювете валялась перевёрнутая полуторка с красным крестом на борту - снаряд упал перед капотом, двигатель был вывернут наизнанку, погибли все, кто находился в машине - человек восемь, включая водителя и санитара в белом халате. Тела разлагались, обросли трупной сыпью и местные падальщики, похоже отвели душу. Красноармейцы отворачивались, проходя мимо.

За перелеском ещё одна страшная картина: на опушке лежали две женщины в форменных юбках и гимнастёрках, видимо, служащие медсанбата, судя по заплечным сумкам, с красными крестами, девушки при жизни были молодые, симпатичные, у темненькой из под пилотки торчали задорные кудряшки, на лицах, изъеденных мертвецкой сыпью, застыло страдание, под рукой у брюнетки лежал ТТ. Обе были застрелены в сердце, очевидно, самоубийство. Что тут случилось? Немцы догоняли? Отчаяние затмило разум? У них имелся один пистолет на двоих: сначала светленькая покончила с собой, а возможно по договорённости, вторая в неё выстрелила, потом в себя… Потрясённые разведчики стояли над телами, дыхание перехватило: женщины никогда не станут стрелять себе в висок, это мужская прерогатива.