Клан Пещерного Медведя - Джин М. Ауэл

Овра приготовила ужин мужчине своей матери, но, едва Грод отправился к очагу Брана, где находился также Креб, вернулась вместе с Огой к постели Изы и села рядом с Эйлой, которая за все время не двинулась с места.

Иза лишь пригубила чай, Эйла тоже была не голодна. Целительница повертела пищу, но из-за очередной судороги, сведшей живот, съесть ее не смогла. «Что же случилось с Изой? Почему она не готовит Кребу ужин? Почему Креб не призовет на помощь духов, чтобы ей стало лучше? Почему он с остальными находится у очага Брана?»

Иза тужилась сильнее и сильнее. Между схватками она едва успевала сделать несколько быстрых вдохов и вновь крепко хваталась за руки женщин. В Клане никто не спал. Мужчины, собравшись вокруг вождя, казалось, обсуждали что-то важное. Однако их истинный интерес выдавали взгляды, тайком брошенные в сторону Изы. Время от времени женщины подходили к ней, чтобы проверить состояние, иногда они ненадолго задерживались. Весь Клан объединился в духовной поддержке Изе, которая трудилась над рождением новой жизни.

Было уже совсем темно, когда женщины вокруг нее резко засуетились. Эбра расстелила шкуру, а Ука помогла Изе устроиться на корточках. Тяжело дыша, роженица сильно тужилась и кричала от боли. Эйла сидела рядом и тряслась, Ога и Овра сами стонали, до боли сочувствуя Изе. Наконец женщина, глубоко вздохнув и стиснув зубы, напряглась изо всех сил, и в потоке вод показалась макушка детской головки. Еще одно титаническое усилие, и голова вышла целиком. Дальше все оказалось проще, и вскоре на свет появилось мокрое, сморщенное, крошечное дитя.

Увенчало роды выплеснувшееся на землю кровавое месиво. Изможденная Иза вновь легла, а Эбра, очистив рот новорожденного ребенка от слизи, положила его на живот матери. Иза похлопала его по ножкам, и ее первенец издал свой первый громкий крик. Эбра с помощью красных сухожилий перетянула крохе пуповину и откусила ту ее часть, которая вела к детскому месту. Показав ребенка Изе, Эбра встала и пошла к своему очагу сообщить вождю, что целительница благополучно разрешилась от бремени. Сев напротив него, она преклонила голову и устремила взгляд на ямочку на своем плече.

– К сожалению, сообщаю, – начала Эбра с принятого жеста, выражающего огорчение, – у Изы родилась девочка.

Однако новость была воспринята без огорчения. Бран облегченно вздохнул, хотя внешне ничем себя не выдал. Все, что предложил Мог-ур относительно их сестры и в особенности Эйлы, вождя весьма устраивало, и он был не намерен ничего менять. Креб взял на себя труд по обучению новенькой девочки, и это на удивление хорошо у него получалось. Эйла познавала законы Клана. Сам Креб был не просто доволен известием Эбры, он был вне себя от радости. Впервые за свою долгую жизнь он вкусил тепло и любовь семейного очага, а рождение у его сестры девочки означало, что они теперь не расстанутся. Иза же, наконец, могла спать спокойно. Несмотря на поздний возраст для беременности, роды прошли нормально. Она знала многих женщин, которым пришлось куда тяжелее, чем ей. Некоторым из них грозила смерть, а кое-кто из них умер, к тому же бывало, что дети не выживали. Ей казалось, что головки новорожденных чересчур велики для того, чтобы роды протекали нормально. Однако больше всего она боялась, что у нее родится мальчик. Для людей Клана неуверенность в завтрашнем дне была хуже всего.

Иза отдыхала. Ука завернула новорожденного в пеленку из мягкого кроличьего меха и передала матери. Эйла сидела не шевелясь и не сводя с Изы любопытного взгляда. Женщина поманила ее к себе:

– Иди сюда, Эйла. Хочешь посмотреть на малышку?

Эйла нерешительно подошла ближе.

– Да, – кивнула она.

Иза открыла ребенку личико, чтобы показать Эйле. Дитя было точной копией Изы, на головке виднелся темный пушок, а на затылке заметно выпячивался костяной холмик, который у взрослых был прикрыт густыми волосами. Головка ребенка, хотя и продолговатая, все же была немного круглее, чем у взрослых, а лоб, начиная с еще неразвитых надбровных выступов, был резко скошен к затылку. Эйла дотронулась до щечки малышки, и та инстинктивно обернулась, делая сосательные движения.

– Она красавица! – жестами изобразила Эйла, с восхищением пожирая глазами маленькое чудо. – Иза, она хочет что-то сказать? – осведомилась она, глядя, как кроха засучила ножками.

– Пока что нет, но скоро ты будешь вместе со мной учить ее говорить, – ответила Иза.

– Здорово. Я буду учить ее говорить. Так же, как вы с Кребом учили меня.

– Я знаю, что будешь, – сказала мать, прикрывая ребенка.

Девочка продолжала сидеть возле Изы. Эбра завернула детское место в заранее приготовленную кожу и положила все в укромный уголок, чтобы Иза позднее могла его закопать в потайном месте. Если бы ребенок родился мертвым, то его бы захоронили там же и никто бы о нем не обмолвился. Сама роженица не стала бы на людях скорбеть о потере, а остальные разве что отнеслись бы к ней с большим вниманием и сочувствием.

Положение матери было бы куда обременительнее, если бы ее ребенок родился уродом или по каким-то причинам его не принял вождь Клана. Ей пришлось бы либо похоронить его, либо бросить на произвол судьбы. Уродливому ребенку редко оставлялась жизнь, а в случае если это была девочка – почти никогда. Мальчика-первенца по желанию главы очага оставляли в Клане на семь дней. Тот, кто выживал за это время, по закону Клана, получал имя и становился его полноправным членом.

Первые дни после рождения жизнь Креба висела на волоске. Роды были трудными, и его матери пришлось тяжело. Ее мужчина был вождем, поэтому участь мальчика целиком зависела от него. Однако он скорее думал о матери, нежели о ребенке, чья крупная мужская голова и неподвижные конечности с самого начала были повреждены при родах. Сама мать, потеряв много крови, была очень слаба и находилась между жизнью и смертью. Вождь не мог потребовать, чтобы она избавилась от ребенка: на это у нее попросту не было сил. Обычно если мать не в состоянии была сделать это, то ребенок переходил в распоряжение целительницы, однако мать Креба сама была в Клане целительницей. Поэтому он остался с матерью, хотя надежды на то, что он выживет, ни у кого не было.

Молоко у его матери прибывало медленно. Когда вопреки всем ожиданиям он не умер, одна кормящая женщина сжалилась над ним и стала прикармливать. Вот так началась жизнь Мог-ура, святейшего из святых мужей, искуснейшего и могущественнейшего мага Клана.

К Изе направлялись оба брата. Бран властным жестом отослал Эйлу прочь, и та послушно удалилась, но краем глаза продолжала наблюдать за происходящим. Иза приподнялась, раскутала ребенка и, стараясь не смотреть на мужчин, передала его Брану. Мужчины внимательно осмотрели девочку, которая, лишившись теплой пеленки, громко расплакалась. Они, в свою очередь, старались не смотреть на Изу.

– С ребенком все в порядке, – жестом заключил Бран. – Пусть остается с матерью. Если он проживет семь дней, то будет принят в Клан.

Хотя Иза в этом не сомневалась, тем не менее, после решения вождя ей стало покойнее на душе. Только одно ее беспокоило. Она боялась, что дочь будет несчастна оттого, что у ее матери нет мужчины. «В конце концов, он же был жив, когда я ждала ребенка, – заключила Иза, – да и Креб заботится о нас не хуже». И больше Иза не возвращалась к этой мысли.