Страсть Клеопатры - Энн Райс

Сакнос смотрел куда-то сквозь них, и она даже не догадывалась, что он мог там видеть. Было так тихо, что они слышали, как снаружи волны плещутся о скалы. Свет, проникающий в пещеру, постепенно начал меркнуть.

Вскоре на остров опустятся сумерки, а с их наступлением их творец может принять решение вновь погрузиться в сон.

– Мы отправимся в Лондон, – наконец заявил Сакнос. – Мы отправимся в Лондон, чтобы узнать об этом мистере Рамзи все, что только нам удастся.

Пароход «Орсова»

Этот корабль был намного мощнее того, который тысячи лет тому назад переправил ее в Рим.

Никогда еще Клеопатра не наблюдала таких сильных ветров, если не считать песчаных бурь в пустыне.

Перед тем как рискнуть выйти на верхние палубы, она заставила Тедди гарантировать ей, что ее не сдует за борт.

– Просто мы сейчас движемся очень быстро, и от этого движения возникает такой резкий непрекращающийся ветер, – объяснил он. – Если бы в поезде, на котором мы ехали в Александрию, не было крыши, мы бы ощущали примерно то же самое, моя прекрасная царица.

Этот разговор состоялся в первый день их морского путешествия, но теперь, несколько дней спустя, она уже овладела собой и, безбоязненно облокотившись о перила, упивалась приятным дуновением ветра, развевавшего ей волосы.

Ее опасения, конечно, были абсурдны. Она должна была понимать, что сила, данная ей эликсиром, в любом случае сможет удержать ее на палубе. Ведь других пассажиров не сметает в море, как горсть песчинок.

Но молодой красавец-доктор и нужен был ей рядом именно для того, чтобы вовремя проливать свет на такие удивительные и неожиданные головоломки этого современного мира с его летающими машинами и ревущими поездами.

Вот только если бы Тедди смог еще и проникнуть в тайну эликсира…

Но нет, для этого ей нужен был Рамзес. Этот факт вызывал у нее раздражение и чувство невыносимой горечи, грозя превратить дорогу к нему в своего рода пляску смерти для ее терзаемой души.

Как так вышло, что ее жажда мести так быстро утратила свою остроту?

Всего несколько недель тому назад она приходила в восторг, предвкушая, как будет задавать мучительные вопросы своему бывшему любовнику, своему бывшему советнику, своему бессмертному царю. Теперь же она боялась этого. К тому же она была уверена, что не сможет непосредственно угрожать его жизни. Разумеется, были еще и жизни тех, кого он любит, кого возил с собой в Египет. Так что, если он откажется дать объяснения тем странным видениям, которые преследуют ее в последнее время, она сможет легко перенести свои угрозы на кого-либо из тех, кто ему дорог.

А эта его женитьба на Джулии Стратфорд – означает ли это, что он дал эликсир и ей? Она сомневалась в этом. Эта Джулия была просто бесхарактерной неженкой с бледной кожей, которая, конечно же, слишком труслива, чтобы принять вызов вечной жизни.

Она действительно сомневалась, что Рамзес первым делом предложил бы эликсир Джулии. Его ведь привлекала лишь иллюзия отношений со смертными. В конце концов, он всегда жаждал свободы, чтобы в любой момент иметь возможность погрузиться в очередной долгий сон и очнуться в следующей новой эпохе. В противном случае чем же еще можно объяснить то, что много лет назад он не захотел дать эликсир для Марка Антония, чем запустил процесс окончательного падения Египта?

«Но он, однако, не отказывался дать эликсир мне», – думала она.

То, что голос рассудка, звучавший сейчас в ее голове, так напоминал его голос, голос Рамзеса, сводило ее с ума.

«Он не захотел передавать его Марку Антонию, нуждающемуся в бессмертной армии, – продолжала она размышлять. – Хотя лично мне он эликсир предлагал. Но я отказалась сама, потому что верила, что буду править царством до тех пор, пока мне не станет изменять мое тело».

И такое поведение Рамзеса две тысячи лет назад до сих пор приводило ее в замешательство.

Из кармана платья она вынула принесенную Тедди телеграмму и перечитала ее, крепко сжимая бумагу пальцами, чтобы ее не унесло ветром.

– Мы успеем, не волнуйся, – сказал Тедди, бесшумно подойдя сзади.

– С тобой, мой доктор, я ничего не боюсь, – ответила она.

– Ты и не должна. – Он ласково поцеловал мочку ее уха, а потом коснулся губами ее шеи. – Прекрасная богиня Клеопатра.

Однако эти нежные слова лишь вызвали в ее памяти другого мужчину, который последним называл ее этим красивым именем.

Алекс Саварелл – молодой, красивый, отчаянно влюбленный. Даже в состоянии временного умопомрачения, вызванного ее воскрешением, его рыцарские попытки контролировать себя в ее присутствии казались Клеопатре чем-то вроде благоговейного поклонения перед ней. С другой стороны, благодаря своему влечению к ней он выглядел таким же чуждым этому современному миру, как и она сама. Как же ей хотелось вновь ощутить его страсть, преисполниться его желанием, упиться им. Еще раз прочувствовать и познать его самого.

Ее мысли об Алексе помогли ей понять, насколько более собранной она стала по сравнению с теми первыми после воскрешения днями, полными сумятицы и ужаса. Днями, когда ее мироощущение разбивалось вдребезги и она постоянно натыкалась на его острые осколки, когда пыталась отыскать у себя в голове какие-то воспоминания, понять, как ее зовут и кто она вообще такая.

Когда она подумала о человеческих жизнях, которые отняла в тот момент, ее обуял ужас не меньший, чем от страшных видений, преследующих ее в последнее время.

– Пойдем, – сказала она. – Давай вернемся в нашу каюту. Я расскажу тебе еще о своем царственном прошлом, а ты, как всегда, развлечешь меня историями о современности.

– Тебя тревожат твои мысли, моя царица.

– Мысли, которые приходят и уходят, никогда не вызывают осложнений, Тедди. Проблемой могут стать только деяния, к которым они приводят.

Она взяла его под руку.

Пока они стояли на опустевшей палубе, она вдруг на короткий миг испытала восторженное умиление от того, как эта мощная громадина чудесным образом легко скользит по морской глади под усеянным звездами ночным небом. Но затем звезды внезапно померкли, и черное небо надвинулось на нее сверху, как крышка саркофага.

Колени ее подогнулись. Свой испуганный крик она услышала словно откуда-то издалека. Этот звук разозлил ее, но гнев ее был бессилен перед силой возникшего видения.

Поезд. Она слышала его приближение.

Он снова несется на нее?

Или это воспоминание о той катастрофе, которая едва не убила ее во второй раз?