Страсть Клеопатры - Энн Райс

Схватив свой дневник, она принялась записывать все детали своего видения как можно быстрее, как будто скорость ее письма могла унять тревожное сердцебиение. Она взяла с собой в поездку такое количество записных книжек в жестких переплетах, что из-за них ее чемодан стал практически неподъемным. Но было невозможно проанализировать то, с чем она столкнулась сейчас, без повторного возвращения в ее детские сны про Египет и их подробного осмысления. Это было каким-то образом связано, она была в этом абсолютно убеждена. Все, что у нее оставалось, это ее старые дневники и надежда на то, что таинственный мужчина, о котором она узнала из газетных вырезок, сможет раскрыть секрет ее нынешнего болезненного состояния.

Закончив писать, она захлопнула дневник, с удовольствием ощутив его вес в своих руках.

Когда она писала, это морально поддерживало ее и помогало преодолевать любые жизненные невзгоды: потерю родителей, проблемы с братьями, рецензии критиков, называвших ее произведения прихотливой чушью. Они все лгут, эти критики. Потому что истории о романтической любви, путешествиях и чудесах помогают нам представить мир лучше, чтобы затем попытаться воплотить свои представления в жизнь, пусть и постепенно. Когда кто-то рассказывает волшебную сказку, и он, и его слушатель – оба делают еще один шаг к величию человеческой души. Но защитит ли ее творчество ее собственную душу, если тот таинственный египтянин, мистер Рамзи, не поможет ей в разгадке ее видений, а лишь станет еще одной обескураживающей загадкой?

Следующая мысль была о том, что страх, пусть и мучительный, все равно лучше паники, которая охватывала ее во время видений. А потом Сибил вдруг стало клонить в сон.

Когда ее сознание окончательно отключилось, она вновь услышала имя, которое выкрикивал мужчина на палубе корабля.

И на этот раз ей удалось разобрать эти едва различимые звуки.

Резко открыв глаза, она быстро схватила свой дневник и записала это имя, как будто боялась, что иначе забудет его.

На некоторое время она застыла на месте и просто сидела, остолбенело глядя, как на бумаге высыхают чернила, пока за окном вагона пролетали купающиеся в солнечном свете деревья и зеленые холмы.

На странице было написано Клеопатра.

Однако остальные фрагменты ее видения определенно относились к современности. Палуба парохода, большое окно каюты. Это были приметы нашего времени, и тем не менее кто-то в ее видении абсолютно точно называл ту женщину Клеопатрой.

Может быть, именно так просто заполнился один из пробелов в ее видениях – именем, вырванным из множества ее навязчивых идей, связанных с Египтом?

На этот вопрос ответа у нее не было.

Зато они побывают у мистера Рамзи, она была в этом уверена. В худшем случае, все равно что-то в этом человеке должно дать ей очередную подсказку для разгадки этой тайны. Уже ради этого не стоило терять надежды. Уже только ради этого стоило продолжать свое путешествие на другой конец света.

Вскоре Люси вернулась с чашечкой кофе, и Сибил так резко захлопнула свой дневник, как будто этот решительный жест мог каким-то образом остановить водоворот затягивающих ее загадок.

Пароход «Орсова»

Клеопатра не помнила, как оказалась в каюте, но сейчас она лежала в постели и рядом с ней суетился Тедди, который попеременно прикладывал к ее лбу, щекам и горлу мокрое полотенце. Ей было трудно дышать, и грудь, судорожно вздымаясь, оседала с таким напряжением, что это тупой болью отдавалось во всем теле.

Ему и раньше приходилось успокаивать ее после различных видений, но последнее было слишком мощным. После первых тяжелых дней после воскрешения ей были чужды боль и темнота. Но теперь эти миражи неожиданно, без предупреждения накрыли ее, словно туча прожорливой саранчи, способной уничтожить на своем пути все живое.

Она весьма смутно помнила, как ее отчаянные крики испугали других пассажиров и как Тедди успокаивал их какими-то нелепыми объяснениями.

«Это обычное головокружение, не более того, – твердил он им. – Она просто испугалась высоты, когда посмотрела вниз через перила».

И то лицо. Женское лицо. Кто же она такая, эта странная женщина?

«Рамзес, – подумала она, и имя это снова привело ее в ярость. Однако эта злость помогла ей сосредоточиться и прогнала последние следы паники. – Это все из-за того, что ты сделал со мной. Ты вызвал меня с того света только для того, чтобы я теперь мучилась, сходя с ума».

– Клеопатра, – позвал ее Тедди; голос его звучал слабо и неуверенно. На этот раз он воздержался от своего любимого обращения к ней – «моя царица». Хотя стоило ли этому удивляться? Она вела себя, скорее, как обезумевшая жрица, чем как коронованная особа.

– Перестань, – услышала она свой голос как будто со стороны.

– Ты должна отдохнуть, – настаивал он.

Он снова промокнул ей лицо влажным полотенцем, но случайное прикосновение его пальцев к ее шее как будто обожгло ее кислотой. Она резко дернулась, хватаясь за его руку. И только услышав сильный грохот, она осознала, что от этого ее движения он отлетел к противоположной стене каюты и ударился о комод. Она в своем полусознательном состоянии не рассчитала свою силу.

От выражения его лица ее охватила паника. Точно так же смотрела на нее та несчастная продавщица, которую она убила в Каире: те же выпученные от ужаса глаза, тот же немой вопрос с оттенком страха.

– Ты напугал меня, – сказала она.

Он не ответил. Попытался сделать движение головой, но не смог. Он продолжал смотреть на нее широко открытыми глазами.

– Ты смотришь на меня как на монстра, – возмутилась Клеопатра.

– Ничего подобного! – воскликнул он.

– Лжешь! – прорычала она.

Тедди поднялся и подошел, сел к ней на кровать и взял в свои ладони ее лицо. Она пришла в смятение, как будто ее мир перевернулся. Ее неожиданная вспышка ярости не прогнала его, не заставила в панике убежать из каюты, как тогда убежал Рамзес от ее воскрешающегося истлевшего тела.

– Единственное, чего я боюсь, это того, что у меня нет таких лекарств, которые помогли бы тебе в твоих страданиях. Хоть я и доктор, но я не могу вылечить то, чему не знаю названия. А видеть тебя такой для меня мучительно, моя царица.

– Но все про мои страдания знает Рамзи, – прошептала она. – Именно поэтому мы должны его найти.

– Конечно.

– Мне нужно было больше эликсира, – сказала она. – Должно быть, дело в этом. Он дал мне его недостаточно, так что мое сознание… оно… оно… – «Не мое» едва не сорвалось с ее губ, но эти непроизнесенные слова напугали ее саму, и она уткнулась лицом в подушку, точно маленькая девочка, с парализующей силой подавленная этим тягостным ощущением. «Мое сознание, мое тело. Они не принадлежат мне полностью».

Ее приводила в ужас сама мысль, что произошедший с ней прискорбный эпизод может повториться опять. Да, она просила Тедди научить ее жить в современном мире, однако, если состояние ее будет ухудшаться, она постепенно может стать зависимой от него, стать его рабыней.