Дорога судьбы - Даниэла Стил

– То же, что и до сих пор. Я работаю в санатории, и этоменя вполне устраивает. Я здесь не слишком устаю, а когда родится малыш, явернусь на прежнюю работу. Девочки мне помогут.

– Тебе надо сидеть дома и воспитывать детей. – В голосеИеремии звучало осуждение, и это показалось Мэри-Эллен очень странным.

Прежде она не слышала от него ничего подобного, но теперьречь шла о его ребенке, и это меняло дело.

– Я позабочусь об этом, Мэри-Эллен.

Он завтра же отправится в свой банк в Напе и отдастнеобходимые распоряжения. Все наладится. Это не так уж сложно. Ему следовалосделать это давным-давно, но лучше поздно, чем никогда.

– Не надо. Я не хочу, Иеремия!

– А я не собираюсь спрашивать твоего разрешения. Тыведь не спрашивала его у меня? Теперь решения принимаю я.

В глубине души Мэри-Эллен была разочарована. Онарассчитывала, что Иеремия с большим энтузиазмом встретит известие о своемребенке. Но сейчас его мысли занимали совсем другие вещи... Он думал о другихдетях, и она это понимала. Так же, как понимала, что совершила ошибку, ноупорно не желала сожалеть о ней. Именно об этом она и твердила Ханне...

– Я хочу, чтобы ты перестала работать в санатории. –Иеремия смотрел на нее почти по-отечески.

– Я не могу этого сделать.

Терстон свирепо уставился на нее.

– Ты сообщишь им сама или это сделать мне? Начинаетсядругая жизнь, ясно? Ты будешь сидеть дома со своими детьми и моим малышом иберечь здоровье. Если ты умрешь при родах, что станет с остальными? Об этом тыподумала? – Услышав жестокие слова, Мэри-Эллен заплакала, и Терстон пожалел освоей резкости. – Прости... Я не хотел... Сейчас нам обоим трудно. Поэтомудавай попытаемся найти выход. Позволь помочь тебе. Ты согласна?

Мэри-Эллен приходилось носить слишком тугой корсет, чтобыбеременность не бросалась в глаза. О Господи, что угодно, только не этоткорсет!

– Если только ненадолго, Иеремия. – Внезапно онапочувствовала, что очень устала. – Пока не родится малыш.

– Нет. – Он просто похлопал Мэри-Эллен по руке. –Предоставь это мне.

Он пришлет к ней своего банкира. Она станет плакать, но онее уговорит, и каждый месяц она будет получать пособие, на которое сможетбезбедно жить с четырьмя детьми. Это будет длиться столько, сколькопонадобится. Вот и все, что он в состоянии для нее сделать. Иеремия не мог наней жениться, и они оба это понимали. Этим мечтам давно пришел конец, и теперьИеремия строил дворец для девушки из Атланты.

Иеремия поднялся и проводил Мэри-Эллен обратно в вестибюль.Взглянув на дожидавшегося ее молодого человека, Терстон внезапно заподозрил,что тот слишком о ней заботится. Но если это и так, разве что-то меняется?Терстон не сомневался, что Мэри-Эллен ждала ребенка от него, он доверял ей,зная, что у нее не было никого другого. А если бы у нее кто-то появился, он быне стал упрекать Мэри-Эллен. В конце концов, у него тоже появилась Камилла.

– Ты уйдешь с работы?

Она кивнула и попыталась заглянуть ему в глаза.

– Ты будешь иногда навещать меня, Иеремия? – Хотя ееслова болью отозвались в сердце Терстона, внутренний голос говорил ему «нет».

– Не знаю. Не думаю. Так будет лучше для всех нас.

– Даже на малыша не придешь взглянуть? – В глазахМэри-Эллен опять показались слезы, и он почувствовал себя последним ублюдком.

– Приду. Если что-нибудь понадобится раньше,обязательно сообщи. – Терстон не боялся, что она злоупотребит его щедростью.

Она никогда этого не делала. Другие женщины на ее местевцепились бы в него когтями, но Мэри-Эллен вела себя с большим достоинством.

– Я уеду... – Иеремия внезапно смутился и осекся. –После первого декабря.

Его свадьба должна была состояться в Атланте двадцатьчетвертого числа, однако Бошаны в течение двух предшествующих недель собиралисьустраивать званые вечера, и Иеремия обещал Камилле, что будет на нихприсутствовать. А в это же время женщина из Калистоги будет рожать егоребенка...

Нет, странная штука – жизнь. Эта мысль преследовала его подороге домой. Он думал и о том, как за последние полгода изменился его быт.Неужели через год он станет отцом сразу двоих детей? Ставя Большого Джо встойло, он широко улыбнулся. Двое детей... Один – от Мэри-Эллен... А другой –от Камиллы. Поэтому он и не слишком удивился, обнаружив на кухонном столеписьмо от Амелии Гудхарт. Иеремия впервые получил от нее весточку с тех пор,как они распрощались в поезде на Саванну. Амелия сообщала, что получила его письмои обрадовалась его знакомству с молодой леди из Атланты.

«Хотя и не без ревности», – добавила она, и Иеремии сразувспомнилась ее улыбка.

Амелия одобряла его поступок и выражала надежду на встречу сего избранницей в Нью-Йорке. Ее дочь в Сан-Франциско ждала уже второго ребенка,и она собиралась обязательно навестить ее в будущем году. Прочитав письмо,Иеремия ощутил внутреннюю теплоту. Разогревая обед, оставленный ему Ханной, ондумал об этих трех женщинах и о том, как непохожи они друг на друга. Да, жизнь– странная штука, если в ней существуют женщины и дети, романы в поездахдальнего следования, если он сам через девять недель женится на хрупкоймаленькой девушке с молочно-белой кожей и роскошными черными волосами, ссоблазнительными губами и озорными глазами. Он сидел в тихой кухне, думая одевушке из Атланты, на которой он собирался жениться.

Иеремия отправился в Атланту второго декабря. Строительствона Ноб-Хилле шло так быстро, что он с трудом верил собственным глазам. Кпятнадцатому января Иеремии нужно было вернуться в Сан-Франциско, и он несомневался, что к этому времени дом будет полностью готов. На одной из стен ужекрасовалась медная табличка с тщательно выгравированной надписью «ДОМТЕРСТОНА». Дом Терстона... А Камилла пока ничего о нем не знает. Иеремиястарательно хранил тайну, не сомневаясь, однако, в том, что дом понравится егоневесте. Над крышей уже возвышались башенки. Были разбиты сады, посаженыдеревья. Стены были украшены деревянными панелями, висели люстры, а пол устилалмрамор, специально доставленный из Колорадо. В доме предусмотрели все мыслимыеудобства, для его внутреннего убранства использовали самое лучшее дерево, ткании хрусталь. Сейчас, когда в нем еще никто не жил, он напоминал музей. Преждечем сесть в поезд на Атланту, Иеремия осмотрел дом и засмеялся от удовольствия.Чтобы заполнить такие хоромы, понадобится множество детей.

На этот раз поездка в Атланту показалась Иеремии вечностью.Он просто сгорал от нетерпения. С ним было жемчужное колье, самое роскошное извсех, которые когда-либо продавались в магазине Тиффани в Нью-Йорке, серьги сжемчугами и бриллиантами и очень красивый браслет. Он выписал эти драгоценностипо каталогу и получил их перед самым отъездом в Атланту. Кроме того, Иеремиязахватил с собой роскошную заколку с рубином для миссис Бошан и внушительныйперстень с сапфиром, который решил преподнести Камилле в Нью-Йорке, где онисобирались провести медовый месяц. Иеремия отправил письмо Амелии в надеждеувидеться с ней и познакомить ее с Камиллой. Наконец-то Амелия стала писать емурегулярно, и он отвечал ей почти с тем же удовольствием, с каким беседовал сней в поезде. Он все же послушался ее совета и теперь так гордился своейневестой, что не мог дождаться возможности представить ее всем знакомым.