Семя Ветра - Александр Зорич

Выход из гавани был защищен со стороны моря грубым, но зато неподвластным стихиям молом из цельных скал. Герфегест в детстве слышал легенду, что мол строили Медные Люди – дар Калладиру от Лишенного Значений. В Медных Людей Герфегест, как ни странно верил, а вот в темную историю о том, как погиб Калладир, – не очень-то.

История была проста:

«Густая Вода пришла из Пустот —

Сожрала людей, сожрала скот».

Триста локтей отделяли их от узкого выхода в открытое море, который в лучшие времена Калладира стерегла легендарная Золотая Цепь.

Что это – просто ли цепь из золота или имя какого-то существа, – Герфегест не ведал. Да и была ли она вообще когда-либо – эта Золотая Цепь?

6

Воздух наполнился дрожью молниеносно.

Герфегест с ужасом наблюдал, как холмы вокруг Калладира задернулись дымчатой пыльной пеленой. С глухим рокотом что-то обрушилось в глубине руин. Но самое страшное началось спустя несколько мгновений.

Пыль полностью заволокла закатное солнце. Воцарилась предштормовая мгла. Вдруг при почти полном безветрии пыль уплотнилась в нечто, напоминающее грязный войлок, и, сворачиваясь, устремилась вниз, в гавань. Она вошла в воду и началось настоящее безумие.

У берега вспучилась студенистая волна. От нее вверх, по руинам Калладира, поползли длинные ветвистые отростки. Они явно искали пропитания.

Что будет потом, когда это убедится, что все доступное поеданию было съедено в Калладире шесть веков назад, Герфегесту думать не хотелось. «Только сумасшедший может жить рядом с Густой Водой», – вспомнились Герфегесту слова Нисореда.

Его спутники тоже заметили приход Густой Воды. И не только спутники.

Каракатицы напряглись и помчались что было сил, послушные не столько захлебывающейся флейте Горхлы, сколько ужасу перед необъяснимой опасностью, которую они чуяли позади себя.

Сто локтей до выхода из гавани. Как и опасался Герфегест, Густая Вода, стремительно обследовав руины Калладира и не найдя в них ничего съестного, поползла вниз, к поверхности моря.

С какой скоростью перемещается эта дрянь в воде? Таков был единственный вопрос, который заботил сейчас Герфегеста.

7

Они проскочили мимо крайней, устрашающей своей высотой и формой скалы исполинского мола, когда уже вся гавань Калладира была затоплена хищной колдовской субстанцией. Густая вода прибывала.

Герфегест видел Густую Воду совсем близко – в полуполете копья за кормой их «морской колесницы» потрескивал и угрожающе ворчал белесый студень.

Теперь уже у Герфегеста не возникало сомнения в том, что их дни сочтены. Едва ли что-то сможет помешать выходу Густой Воды в открытое море. Кто знает, что остановило ее шесть веков назад в пределах гавани? Кто знает, не пробил ли последний час Синего Алустрала, предсказанный Ганфалой?

Когда до слуха Герфегеста донесся встревоженный крик Киммерин, он даже не обернулся. Что толку? Какая бы опасность ни грозила им сейчас, она ничто перед безликим, колышущимся словно холодец студнем, поглощающим на своем пути все живое.

– Герфегест, сюда! – Горхла был зол и напуган.

Только тогда Герфегест обернулся. Оборачиваясь, он успел заметить, как в воде – не Густой, а пока еще обычной морской воде – за кормой корабля мелькнула длинная тень. Герфегест не придал ей особого значения – подумаешь, всего лишь выброшенное вперед щупальце Хуммерова студня, который сожрет их без остатка спустя несколько невыносимо долгих мгновений…

8

Герфегест подскочил к Горхле. Карлик молча ткнул пальцем на юго-запад, в сторону архипелага Лорнуом.

Вначале Герфегест не увидел ничего, кроме бескрайней океанской равнины, перепаханной небольшими волнами – ветер набирал силу. Но, вглядевшись, он обнаружил далеко на горизонте черную риску толщиной с человеческий волос. Сомневаться не приходилось – это мачта корабля.

Двалара тем временем извлек свои парные боевые топоры. «Оум-м-м, ум-м-м», – прогудел двойной удар. Перерубленные поводья Сеннин проскользили через носовые клюзы и исчезли.

– Он что, повредился в рассудке? – спросил Герфегест у Горхлы.

– Руби канаты! – вместо ответа прорычал Горхла и подтвердил свои слова ударом топора по «воротилу».

Герфегест не понимал ничего. Если они обрубят канаты, корабль остановится, и тогда Густая Вода сожрет их еще быстрее… Впрочем, странно, как она это не сделала до сих пор…

В этот момент с надсадным скрипом сильно просел нос корабля. Герфегест не удержал равновесия и упал на «воротило». Оставшиеся в целости поводья каракатиц напряглись до предела. Чувствовалось, что животные попросту обезумели.

Как вдруг корабль споро помчался вперед с невиданной скоростью, все глубже зарываясь носом! Когда морская вода хлынула на палубу, Герфегест увидел, что она окрашена в непривычный ядовито-бурый цвет. Что-то или кто-то увлекал в морские глубины каракатиц и вместе с ними обреченную «морскую колесницу».

Что происходит за кормой, Герфегест не видел, да и не хотел видеть. Мысленно попрощавшись с жизнью, он выхватил меч и обрубил канат, который напряженно дрожал прямо перед ним.

Но еще одна пара поводьев оставалась цела. И этого хватило перетруженному «воротилу», чтобы с треском сорваться с места и промчаться в ореоле брызг по полузатопленной палубе. «Воротило» врезалось в изогнутый лебединой шеей форштевень и застряло в последних ребрах поперечного набора.

Впереди по курсу перед кораблем выросла продолговатая серая отмель. Отмель исторгла высокий фонтан водяных брызг и белого пара. Когда кашалот вновь исчез под водой, все смешалось окончательно…

Резкий порыв ветра швырнул в лицо Герфегесту клочья скользкого мяса, сочащегося бурой кровью.

Двалара в ужасе выл что-то невразумительное, указывая за корму корабля. В его налитых опасностью глазах промелькнула золотая молния, но Герфегест не поверил видению.

Киммерин упорно ползла вперед, к носу, туда, где пела свою сумасшедшую песнь напряженная сбруя последней каракатицы, и широкий нож у нее в зубах блестел алым. Когда Киммерин, сорванная набегающим потоком воды, бессильно понеслась назад, Горхла успел поймать ее за руку. Флейта Пастыря, вырвавшись из его рук и легко отскочив от медной трубы, вылетела за борт.

Вбивая в палубу поочередно два метательных ножа, Герфегест пополз вперед сам.

Форштевень стонал, грозя разлететься в щепы. Через палубу струилась кровь глубинных чудовищ. Герфегест клял все мироздание от Хуммера до самой безвредной былинки, исторгая все известные ему ругательства на всех известных ему языках Круга Земель…

Но, милостивые гиазиры, они все еще непостижимым образом оставались живы и Густая Вода все еще была где-то позади…

Кошмар кончился так же внезапно, как и начался. Меч Герфегеста дважды вошел в изрубленное дерево «воротила». Корабль освободился от последней упряжи и скоро выскочил на поверхность воды. Почти сразу же вслед за этим прямо по курсу показалась, безжизненно покачиваясь на волнах, огромная туша кашалота.