Дом, который подслушивал - Мейбл Сили

— Привет! Смотрите-ка, кто тут вдруг снова ожил! — Он низко склонился надо мной, сияя глазами.

— Что, собственно говоря, произошло?

— Если ты пообещаешь мне не падать сразу в обморок, я скажу тебе: понятия не имею!

— Разве вы его — или ее — не поймали?

— Этот случай с тобой так же загадочен, как и все остальное, происшедшее здесь за последнее время.

Вместе с силами ко мне вернулось и ехидство.

— Теперь лейтенант Штром может утверждать, что я умерла естественной смертью, случайно упав с постели.

За улыбкой Ходжа скрывались серьезность и ярость.

— Ты имеешь право высмеивать всех нас. Слышать больше не хочу о Штроме!

— Мне проломили череп?

— Тебе? Ну что ты! Он же у тебя железобетонный! — рассмеялся Ходж.

— Почему же тогда я так отвратительно себя чувствую?

— От этой вони. Принюхайся-ка кругом.

Я послушно принюхалась.

— Странно — пахнет, как…

— Как эфир?

— Да. Именно. Эфир!

— Но тот, кто совершил все это свинство, не ограничился одним эфиром, он использовал и нафталин. Поэтому ты так плохо себя чувствуешь.

Только теперь до меня дошло, что Ходж обращается ко мне на ты. Как ни странно, я не имела ничего против и сделала то же самое.

— Ты можешь за меня больше не волноваться.

— Ах, малышка! — он ласково похлопал меня по руке. — Ужасно жалко тебя!

— Нужно было принять твое приглашение, — проговорила я, слабо улыбнувшись.

— Пожалуйста, шутки в сторону!

— Ты ведь не оставишь здесь меня одну сегодня ночью? — с ужасом спросила я.

— В этом можешь быть уверена. Я ведь и всю прошлую ночь был здесь.

С этой успокаивающей мыслью я опять заснула. На этот раз глубоко и крепко. И проспала до следующего утра. Свет все еще горел, хотя в комнату светило солнце. Ходж спал сном праведника, сидя в кресле у моей постели. Голова склонилась набок, руки свисали с подлокотников. Впервые с тех пор как я его знала, он выглядел спокойно, почти по-детски.

Вдруг в холле послышались шаги. Я с трудом повернула голову в сторону двери. Мой приятель, тот худощавый полицейский, заглянул, приоткрыв дверь, посмотрел на меня с довольно глупым видом и снова удалился. Я попробовала осторожно поднять голову и заметила, к своей радости, что она не развалилась на куски. Хотя было все еще убийственно больно, но боль эта была уже более или менее терпимой. Я бесшумно перебралась на другой конец своего дивана, намереваясь встать с постели позади кресла, в котором спал Кистлер. Но он тут же проснулся.

— Хеда, что ты делаешь?

— Я хочу есть.

— Хочешь есть? — с ужасом спросил он.

— Да, а почему я не могла проголодаться?

— Ты не можешь хотеть есть, — решил он. — У тебя дурной желудок.

— Моему желудку совершенно все равно, дурной он или нет. Но он точно пустой.

Он поднялся и потянулся.

— Есть только апельсиновый сок. Предписание врача. Вчера нельзя было ничего, сегодня — апельсиновый сок.

И больше я ничего не получила. Мы поспорили еще и из-за того, что я хотела встать с постели. Ходж позвонил доктору и, ворча, вернулся.

— Доктор говорит, если у тебя такая лошадиная натура, что ты Можешь встать, то вставай. А. если тебе станет плохо, нужно немедленно снова лечь. Не понимаю, почему тебе не плохо. Но у меня куча дел. И мне, собственно, нужно бы пойти на работу. Сегодня среда. Знаешь ли ты, что это значит? Среда! Я скажу этому полицейскому там, за дверью, чтобы он присмотрел за тобой.

Первым делом я выключила свет. Потом остановилась посреди своей спальни и огляделась.

Кругом царил прямо-таки варварский беспорядок. На полу валялись газеты, книги и журналы. Ящики буфета и комода были выдвинуты, вещи из них разбросаны на ков ре. Даже тарелки и чашки кто-то вынул из шкафа.

У меня закружилась голова. Что же все это означает?

Даже если люди, вернувшие меня к жизни, что-то здесь искали, они не могли устроить такой беспорядок. Этот разгром носил печать злого умысла.

Я прошла в свою кухню. И здесь был страшный беспорядок. Ящики выдвинуты, все в них перевернуто. Я открыла чулан, где хранилась моя одежда, — она вся валялась на полу. Чемодан был открыт, все в нем перерыто. Сама кухня имела ужасный вид. Но хуже всего выглядела комнатушка, которую раньше занимала миссис Гэр. И тут меня осенило. Что же я такая дура?!

Я ведь никогда ничего не рассказывала полиции о чулане, в котором миссис Гэр хранила свои вещи. Я совершенно забыла о нем. И как я только могла! Сначала я злилась, что миссис Гэр оставила за собой чуланчик в моих апартаментах. Правда, потом она побеспокоила меня лишь однажды, чтобы что-то достать оттуда, и поэтому я никогда больше о нем не вспоминала.

Я наклонилась (осторожно — моя голова!) и подняла с пола старую, пахнувшую нафталином меховую куртку. Она была изрезана. И все другие старые вещи тоже были разрезаны ножом или ножницами. Коробки и ящики были открыты, их содержимое брошено на пол. Так же, как и в моих комнатах. Теперь у меня было доказательство того, что «шпион» все-таки существует. Не найдя того, что искал, в комнатах миссис Гэр, он затем принялся за мою квартиру. И поэтому напал на меня. Хотел убрать меня с пути!

Что искал этот человек? Что могло заставить кого-то устроить такой дикий погром? И нашел ли он то, что искал? У меня началось головокружение, и я отправилась назад, в постель. Ходж оставил на моем ночном столике апельсиновый сок. Я с жадностью выпила его до последней капли. Но лучше мне не стало. Хотя в апельсинах, возможно, и содержатся витамины, но яйца и ветчина содержат еще и многое другое! Я лежала спокойно, и хотя мое тело отдыхало, мозг продолжал лихорадочно работать.

Что же это надеялся найти неутомимый непрошеный гость? Деньги? Оставшиеся деньги? Вероятно, в период между печально известной пятницей и злополучным четвергом он уже нашел кое-что. Ведь если полиция, миссис Халлоран и я сумели кое-что найти, почему этого не мог сделать этот обстоятельный «сыщик»? Теперь я сообразила, почему тогда на кухонном столе лежала опрокинутая банка с макаронами. Вероятно, в ней тоже были спрятаны деньги. Во всяком случае, одно я знала точно: он нашел бывшую мою рваную пятидолларовую банкноту и снова безрассудно пустил ее в оборот.

Кажется, кому-то очень, очень нужны деньги! Может быть, мистер Баффингэм, сын которого находится в заключении, должен оплатить расходы на адвокатов и судебные издержки? Или этот пожилой мистер Грант, который не работает, но любит роскошь? Стареющая мисс Санд, ненавидящая свою службу, но боящаяся ее потерять? Уэллеры, которые освобождены от квартирной платы и живут случайными заработками? Жадные Халлораны? Бедные, лишенные будущего Тевмены? Или — чтобы оставаться последовательной — Кистлер, которому так срочно нужен новый пресс и которому лишь с большим трудом удается конкурировать с «Комет»? Или даже я сама, безработная мисс Дакрес?