Короткие интервью с подонками - Дэвид Фостер Уоллес

В: (А) Самоочевидный.

(Б) В течение года, пока тесть страдал от смертельной болезни, сама миссис Х не выказывала признаков того, что знает о внутреннем конфликте и самосептическом ужасе Х. Таким образом, Х преуспел в сокрытии своего состояния, что и ставил себе целью весь год. Х, следует заметить, скрывал тайны от миссис Х в нескольких предыдущих случаях. Однако часть его внутреннего замешательства и потока сознания во время предсмертного периода, – как Х признается Y уже после того, как старый урод отдает концы, – происходила оттого, что впервые после свадьбы из-за незнания жены Х некоего факта об Х, который ему хотелось скрыть, Х не чувствовал облегчения, безопасности или легкости, но, скорее, наоборот – печаль, отчуждение, одиночество и досаду. Суть: теперь Х обнаруживает, что, несмотря на соболезнующее выражение лица и заботливые жесты, он втайне злится на жену из-за ее неведения, которое сам всеми силами культивировал и пестовал. Дайте свою оценку.

Викторина 9

Вы, к сожалению, писатель. Вы пробуете написать цикл очень коротких художественных текстов – текстов, которые, так получилось, не совсем contes philosophiques[34], не миниатюры, не зарисовки из жизни, не аллегории и не притчи, но притом их нельзя классифицировать как «рассказы» (даже как высоколобый флэш-фикшн, набравший популярность в последние годы, – ваши художественные тексты действительно короткие, но они просто работают не так, как должен работать флэш-фикшн). Как именно должны работать тексты цикла – описать сложно. Скажем, они как-то должны сложиться в некий «допрос» читателя – т. е. пальпировать его, запустить щупальца в поры его чувств и т. д… хотя чего конкретно, раздражающе трудно определить даже вам самим во время работы над текстами (текстами, создание которых, кстати говоря, занимает гротескно много времени, куда больше, чем должно по сравнению с их длиной, эстетическим «весом» и т. д. – в конце концов, вы тоже человек и в вашем распоряжении не так уж много времени, и выделять его надо с умом, особенно когда дело касается карьеры (да: все уже настолько плохо, что даже авторы художественной литературы считают, что у них есть «карьера»)). Однако вы точно знаете, что эти кусочки нарратива – на самом деле именно «кусочки» и ничего больше, т. е. именно то, как они составят вместе большой цикл, и важно для того самого «чего-то», ведь именно из-за «чувства чего-то» вы хотите устроить «допрос» и т. д.

И вот вы пишете восьмичастный цикл из маленьких шипопазных текстов[35].И все оборачивается полным фиаско. Пять из восьми текстов вообще не работают – то есть не допрашивают и не пальпируют, что должны, плюс они слишком надуманные, или слишком карикатурные, или слишком скучные, или всё сразу, – приходится их выкинуть. Шестой текст начинает работать только после полной переделки, издевательски длинной, чреватой отступлениями и, как вы опасаетесь, настолько трудной для понимания и зацикленной, что никто просто не доберется до допросной части в конце; плюс затем, во время ужасающей Фазы Финальной Правки, вы осознаете, что переработка 6-го текста так сильно зависит от первой версии, что придется вставить в октоцикл и ее, хотя она (т. е. первая версия 6-го текста) попросту разваливается после 75 % пути. Вы решаете спасти эстетическую катастрофу первой версии шестого текста, честно заявив в ней, что она разваливается и не работает как «Викторина», а переработку 6-го текста начав с немногословного беззастенчивого заявления, что это другая «попытка» пальпировать то, что вы собирались допросно пальпировать еще в первой версии. Такие интранарративные заявления имеют дополнительное преимущество, слегка разбавляя претенциозность структурирования маленьких текстов в форме так называемых «Викторин», но явный недостаток подобных приемов – это заигрывания с метапрозаическими самоотсылками – т. е. вставками в сам текст фраз, вроде «Викторина не работает» и «Вот еще вариант № 6», – что в конце 1990-х, когда даже Уэс Крейвен гребет деньги на метапрозаических самоотсылках, может показаться банальным, вымученным и поверхностным ходом, а также подвергает риску странную безотлагательность того, что, по-вашему, есть в этих текстах, того, как они должны устроить допрос самому читателю. Эту безотлагательность вы, как писатель, чувствуете очень… ну, безотлагательной и хотите, чтобы читатель тоже ее прочувствовал – иначе говоря, вы очень сильно не хотите, чтобы читатель закончил цикл с мыслью, будто это лишь милое формальное упражнение в вопросительных структурах и конвейерных метатекстах[36].

Все это приводит к серьезному (и ужасно времязатратному) тупику. Теперь у вас на руках не только всего половина рабочего октета, который вы изначально задумали – к тому же, если честно, кустарная и неидеальная половина[37], – но также вопрос безотлагательного и обязательного способа соединить части в единое октоплицированное целое, как вы рисовали себе в воображении изначально, которое могло бы исподволь устроить читателю допрос по поводу изменчивой, но все же единой проблемы, именно ее неприкрытые и, честно сказать, грубоватые «В» в конце каждой викторины – если бы, конечно, эти вопросы соответствовали друг другу в органическом контексте большего целого – должны были пальпировать. Эта странная единогласная безотлагательность кому-то может показаться бессмысленной, но для вас она имела смысл и казалась… ну, опять же, безотлагательной и стоящей риска произвести первое впечатление пустого формального упражненчества или псевдометахудожественного трюкачества из-за нетрадиционной структуры текстов в форме Викторин. Вы делали ставку на то, что непонятная первостепеннейшая безотлагательность органически единого целого октета текстов числом «дважды-дважды-два» (такую структуру вы представляли символом манихейской дуальности, возведенной до триединой мощи своего рода гегельянского синтеза отн. вопросов, которые и персонажи, и читатели должны «решить») смягчит начальное впечатление постумной метаформальной фигни и в конце концов (надеялись вы) поставит под вопрос изначальное желание читателя пренебречь текстами как «пустыми формальными упражнениями» на одном только основании схожих формальных черт, заставив читателя увидеть, что подобное пренебрежение основывается на тех же формалистских принципах, в которых он (как минимум изначально) собирался обвинить октет.