Короткие интервью с подонками - Дэвид Фостер Уоллес

Однажды очень поздно, в ночь третьей свадебной годовщины, незрелая, неопытная, эмоционально неустойчивая молодая жена одна лежала в постели. Муж, у которого стрессовая работа вызывала бессонницу и частые пробуждения, поднялся и ушел в главную ванную и потом вниз, в кабинет, а чуть позже она услышала шум машины. Дилдо, которое она прятала на дне ящика с духами, было такое нечеловеческое и обезличенное и на вкус такое ужасное, что практиковаться на нем она могла только через силу. Иногда муж уезжал посреди ночи в офис, чтобы проверить зарубежные рынки скрупулезней – где-то во множестве валют мира всегда происходило движение. Все чаще и чаще она лежала в постели без сна и тревожилась. На их особом ужине в честь годовщины она немножко перебрала и едва не испортила вечер вместе. Иногда, когда он был у нее во рту, страх чуть ли не переполнял ее из-за того, что мужу это не нравится, и она чувствовала переполняющее желание довести его до сексуального оргазма в кратчайшие сроки, получить эгоистичное «доказательство», что ему нравится у нее во рту, и иногда забывала себя и все техники, и начинала неистово трясти головой и неистово двигать кулаком вдоль штучки вверх-вниз, иногда даже сосала маленькую дырочку его штучки – по факту производила всасывание, – и тревожилась, что при этом натирала, выгибала или делала штучке больно. Она тревожилась, что муж подсознательно чувствует ее беспокойство из-за того, нравится ли ему, когда его штучка у нее во рту, и что именно поэтому оральный секс вместе ему нравится меньше, чем ей. Иногда она бранила себя за комплексы – у мужа и так хватает стресса на работе. Она чувствовала, что ее страх эгоистичный, и тревожилась, что муж почувствует и страх, и эгоизм, и что это вобьет клин в их близость вместе. Еще ночью надо было проверить риал, и дирхам, бирманский кьят. В Австралии доллар, но это другой доллар, и его тоже надо было мониторить. Тайвань, Сингапур, Зимбабве, Либерия, Новая Зеландия: везде в ходу доллары флуктуирующей ценности. Детерминанты изменчивого статуса иены очень сложные. Повышение привело мужа на должность с новым названием – стохастический валютный аналитик; название было указано на всех визитках и канцтоварах. Требовались сложные уравнения. В фирме его мастерство владения компьютерными финансовыми программами и валютным обеспечением уже стало притчей во языцех, сказал ей коллега на вечеринке, когда муж снова ушел в туалет.

Она тревожилась, что, в чем бы ни была проблема, казалось невозможным самостоятельно и рационально разобраться с ней. Поговорить она с мужем не могла – не могла даже начать такой разговор. Иногда она по-особенному откашливалась, и это значило, что у нее какая-то мысль на уме, но потом ее разум застывал. Ведь если спросить, что с ней не так, он решит, что ее надо успокоить, и тут же ее успокоит – она его знала. Его профессиональной специализацией была иена, но на иену влияли другие валюты, и их надо было постоянно анализировать. Гонконгский доллар тоже другой и тоже влиял на статус иены. Иногда по ночам молодая жена тревожилась, что сошла с ума. Один раз она уже разрушила предыдущие интимные отношения иррациональными чувствами и страхами, она это знала. Почти назло себе жена снова вернулась в тот же магазин «Взрослый мир» и купила кассету рейтинга Х, спрятав ее, не доставая из коробки, в том же укрытии, что и Дилдо, намереваясь изучить и сравнить сексуальные техники женщин на видео. Иногда, когда ночью он спал на боку, жена поднималась, обходила постель, присаживалась на полу и наблюдала за мужем в тусклом свете плинтуса, изучала его спящее лицо, словно надеясь открыть что-то невысказанное, что помогло бы прекратить тревожиться и почувствовать уверенность, что их сексуальная жизнь вместе удовлетворяла его так же, как удовлетворяла ее. Прямо на коробке кассеты с рейтингом Х были откровенные фото женщин, занимавшихся с партнерами оральным сексом. «Стохастический» значит «случайный», или «предположительный», или «подразумевающий множество вероятностей», которые надо пристально мониторить; муж иногда шутил, что на самом деле это значит, «когда тебе платят, чтобы ты свел себя с ума».

«Взрослый мир» – в котором одну сторону занимали средства для женатых и три – фильмы рейтинга Х, а еще там был темный коридорчик, ведущий куда-то назад, и монитор, проигрывающий откровенную сцену рейтинга Х прямо над кассой, – ужасно вонял, и запах не напоминал жене ничего из ее жизненного опыта. Позже она завернула Дилдо в несколько целлофановых пакетов и положила в мусор прямо в ночь перед вывозом мусора. Единственный значительный момент, который, как ей казалось, она узнала из изучения кассеты, – мужчины часто смотрели на женщин, когда те брали их в рот, и видели, как их штучка входит и выходит изо рта женщины. Она была уверена, что это вполне объясняет напряжение мышц живота у мужа, когда она брала его в рот – наверное, он слегка приподнимался, чтобы посмотреть, – и размышляла, не слишком ли у нее длинные волосы, видел ли он, как его штучка входит и выходит из ее рта во время орального секса, и не стоит ли постричься короче. Она почувствовала облегчение, что не тревожится из-за своей привлекательности и сексуальности по сравнению с актрисами на кассете с рейтингом Х: у этих женщин были гадкие пропорции и очевидные имплантаты (в придачу к их собственным легким асимметриям, заметила она), плюс покрашенные, обесцвеченные и поврежденные волосы, которые совсем не казались касабельными или гладибельными. Самое примечательное: взгляд у женщин был пустой и тяжелый – сразу понятно, что они не испытывают интимной близости или удовольствия и не заботятся, получают ли удовольствие их партнеры.

Иногда ночью муж поднимался и шел в главную ванную, а потом в мастерскую в гараже и пытался расслабиться час-другой при помощи хобби – полировки мебели.

«Взрослый мир» находился совсем на другом конце города, в дешевом районе фастфуда и автодилеров, у автострады; каждый раз, торопясь выехать с парковки, молодая жена не видела знакомых машин. Муж объяснил перед свадьбой, что спит в чистых трусах и футболке с самого детства – ему просто неудобно спать голым. Ей постоянно снились одинаковые дурные сны, и муж обнимал ее и успокаивал, пока она не засыпала вновь. Ставки в Игре с иностранной валютой высоки, и его кабинет на первом этаже дома всегда запирался на ключ, когда его там не было. Она начала подумывать о психотерапии.

Фактически бессонница была связана не с тем, что трудно заснуть, но с ранним и необратимым пробуждением, объяснял он.

Ни разу за первые три с половиной года их брака вместе она не спросила мужа, почему его штучке больно или неудобно, или что ей нужно делать по-другому, или в чем причина. Заговорить об этом казалось просто невозможным. (Позже, когда она станет совсем другим человеком, воспоминание об этом парализующем чувстве ее поразит.) Во сне муж иногда казался ей ребенком, спящим на боку, уютно свернувшись, с кулаком у лица, таким раскрасневшимся и сосредоточенным, что оно казалось почти злым. Молодая жена садилась рядом с постелью под легким углом к мужу, чтобы слабый свет плинтуса-ночника падал ему на лицо, и смотрела на него, и тревожилась, почему же она так иррационально не может просто задать ему вопрос. Она не представляла, почему он ее терпел и что в ней нашел. Она его очень сильно любила.

На вечер их третьей годовщины молодая жена упала в обморок в том самом особом ресторане, куда он отвел ее отпраздновать. Только что она пыталась проглотить шербет и глядела на мужа из-за пламени свечи, и вот уже смотрела на него снизу вверх, а он стоял на коленях и спрашивал, что случилось, с расплющенным и искаженным лицом, как отражение в ложке. Ей было страшно и стыдно. Дурные сны были отрывочными, они нервировали и, по-видимому, всегда касались либо мужа, либо его машины, но почему – она понять не могла. Она ни разу не проверила баланс на карточке «Открытие». Ей ни разу не пришло в голову поинтересоваться, почему муж обязательно ходил в магазин один и вечером; ей только было стыдно, как его великодушие подчеркивало ее иррациональный эгоизм. Когда она позже (намного позже стимулирующего сна, звонка, секретной встречи, вопроса, слез и эпифании у окна) рефлексировала по поводу растущего эгоцентризма своей наивности тех лет, жена всегда чувствовала смесь презрения и сострадания к тому ребенку, каким тогда была. Ее никогда нельзя было назвать глупой. Оба раза во «Взрослом мире» она платила наличными. Кредитные карточки оформлялись на имя мужа.