Карфаген атакует - Алексей Живой

К вечеру они спустились с гор на холмистую равнину и заночевали в уже отстроенном лагере, укрепленном против обычного лишь невысоким частоколом. Так же делали и римляне, когда поблизости не случалось врагов.

Федор последние месяцы не выпускавший из рук фалькату, порубившую уже немало горцев, удивился чрезвычайно.

— Неужели мы оставили всех врагов позади? — спросил он Урбала, когда пехотинцы привычно расставляли в лагере шатер для ночлега, в чем им помогал еще хромавший Летис.

Чайка, ставший не так давно вторым лицом в спейре, был освобожден от этого занятия, но для порядка присматривал за работами, находясь поблизости.

— Не уверен, — ответил Урбал на вопрос Федора. — Мы в нескольких днях пути от Массалии, а она дружит с Римом. Да и не ясно, как местные кельты отнесутся к нашему проходу.

— Нормально отнесутся, — заявил Летис, вбивая кол и натягивая веревку, — а не то я им так врежу, что мало не покажется.

Повеселевший Летис, посчитавший себя здоровым и на следующий день присоединившийся к пешему строю, словно в воду глядел.

Марш сквозь плодородные долины, раскинувшиеся с другой стороны Пиренеев, оказался вполне мирным, что пришлось, как нельзя кстати. Войска, измотанные покорением испанских горцев, нуждались в отдыхе. Как вскоре выяснилось, пока они воевали в Пиренеях, Ганнибал времени даром не терял и успел предварительно подготовиться к дальнейшей экспедиции. Он заключил соглашения с вождями местных племен, земли которых обещал не захватывать. За это они должны были беспрепятственно пропустить его армию к Альпам. Вожди, наслышанные о судьбе васконов и кантабров, согласились.

Федор предпочитал все же не доверять незнакомым кельтам на сто процентов — кельты народ воинственный и часто враждуют между собой. Но, тем не менее, первая неделя похода прошла спокойно.

Марширующий вместе с командиром впереди солдат Федор, то и дело замечал конных наблюдателей на окрестных холмах, меж которых петляла дорога, то заворачивающая к морю, то уходящая от него в сторону. Но никаких нападений, подобных памятной атаке иллергетов с обрушиванием камней, не происходило. Армия Ганнибала, потеряв больше двух месяцев на покорение Пиренеев, теперь двигалась форсированным маршем в глубь южной Галлии, обходя без боя все встречные селения. Больших городов пока не попадалось.

— Интересно, чем заняты римляне? — думал вслух Федор, рассматривая местных конников, восседавших на своих низкорослых лошадках по вершинам холмов. — Небось, вынюхивают все о нашем продвижении.

— Наверняка, — подтвердил Урбал. — Шпионов у них хватает. Да только Ганнибал их все равно перехитрит.

Федор посмотрел на холмы, за которыми должно было находиться невидимое отсюда море. По холмам скакала нумидийская конница, оттесняя особенно любопытных жителей окрестных селений.

— Может, и так, — засомневался Федор, — да только, сам знаешь, у них сейчас больше кораблей. Что им стоит перекинуть сюда по морю пару легионов, чтобы встать у нас на пути к Альпам.

— Мысль неплохая, — усмехнулся Урбал, поправив висевший на ремне щит. — Но неужели ты думаешь, Ганнибал об этом не позаботился?

— А что он сделал? — удивился Федор. — С римлянами договорился что ли, чтобы подождали немного, пока мы от моря отойдем?

— Не знаю, — не уловил иронии финикиец, — но уверен, что мы дойдем, куда надо, вовремя.

Федор замолчал. Уверенность в своем командовании у этого финикийца просто зашкаливала. И Чайка против воли тоже заразился ею и успокоился, перестав с напряжением осматривать окрестные холмы и поглаживать рукоять тяжелой фалькаты.

За пять дней такого марша они миновали множество селений, где фуражиры закупали продовольствие, пополняя запасы армии, но ничего не разоряли. Один раз, когда утомленные дневным переходом воины ночевали близ Нарбона, первого и крупного по местным меркам города, появившегося на пути, Федора с разведчиками послали к берегу, чтобы рассмотреть с прибрежных холмов корабли, замеченные в море нумидийцами.

После ночного нападения на крепость Гарута авторитет подразделения Чайки, несмотря на потери, только вырос. Так что он без труда навербовал себе в отряд новых бойцов, которых, правда, еще следовало обучить. Зато теперь его взвод разведки состоял из тридцати пяти человек, и из них десять являлись лучниками.

Взяв с собой дюжину, Федор провел на холмах весь вечер, но никаких кораблей больше не показывалось, и, дождавшись, пока солнце сядет, он вернулся в лагерь. На следующее утро армия двинулась дальше.

Солдаты Ганнибала шли по дороге, что следовала изгибам берега до тех пор, пока, холмы не стали превращаться в низменность, отчетливо пахнувшую влагой. Спустя еще сутки эта низменность превратилась в настоящее болото, в котором стали увязать сандалии пехотинцев и копыта коней. И вскоре полки африканцев повернули, круто забирая в сторону от берега моря. Огибая возникшие на пути болота, армия уходила в глубь континента.

С пологого холма Федор бросил последний взгляд на зеленые волны Средиземного моря, предчувствуя, что теперь не скоро увидит его снова.

— Впереди река, — сообщил ему всезнающий Урбал, когда Чайка подивился бесконечным болотам, попадающимся у них на пути, — большая река, разделяющаяся на десятки рукавов. Мы будем долго ее обходить.

«Это он про Рону, наверное, — Федор на этот раз уточнять не стал, — вроде тут других крупных рек не протекает». Морпех, порывшись в памяти, пришел к выводу, что сейчас эта река называлась как-то по-другому, Родан, кажется, но для себя решил обозначать ее привычным названием.

Эту ночь африканцы Атарбала провели в лагере, разбитом на плоском холме, таком низком, что он едва выдавался из болота. После того, как солнце нырнуло в топи, над высокой травой поднялся туман. Комары, совершенно отсутствовавшие в горах, теперь всю ночь досаждали Федору, из-за них старавшемуся заснуть очень долго. Вдобавок лежанки в палатке пропиталась водой, и утром морпех обнаружил, что спит почти в луже. Урбал и особенно Летис с разнывшейся от такой погоды свежей раной, ощущали себя не лучше.

Следующую неделю карфагеняне плутали среди болот, в которых вязли кони и телеги с амуницией и провиантом. Осадный обоз, шедший следом, вообще застревал на каждом повороте. Десятки раз Федор с товарищами принимал участие в операциях вызволения из вязкой грязи застрявших телег с разобранными орудиями и другой амуницией. А дважды с удивлением и даже восхищением наблюдал, как слоны помогали вытаскивать тяжелые повозки, наполовину ушедшие в топь. Они ревели, сами уходя в трясину, но работу свою выполняли.

— Какие полезные животные, — похвалил их Федор, наблюдая одну из таких сцен, — не только топтать пехоту да конницу, оказывается, умеют.

— Да, — подхватил Урбал, беззаветно любивший слонов, — не то слово, Чайкаа. Я однажды видел, как их грузили на квинкеремы, чтобы перевезти на другой берега моря. Умнейшие животные, но если их обидеть…

— Да что слон! — не удержался Федор, с руганью проваливаясь в очередную лужу, — Вот если даже меня обидеть, то я способен на многое. А если Летиса…То, вообще, лучше не представлять.