Нидерланды. Страна мельниц, тюльпанов и сыра - Виктория Хогланд

Бедняга Йооп вместо того чтобы наслаждаться едой, вынужден был все время бегать и решать свою проблему в местах общего пользования. Но это бы все ничего. Но места эти располагались — парам-пам-пам — в середине открытой кухни. В СЕРЕДИНЕ КУХНИ. А кухня была расположена прямо в зале, где все сидели и ели. Выглядело это так: небольшая четырехугольная кабинка с соломенными стенами примерно метр пятьдесят высотой и без крыши. В центре горячего, так сказать, цеха.

И, представьте, все это время, пока Адримен и команда наслаждались едой, они наблюдали торчащую голову и печальное лицо своего друга Йоопа, который провел в приват-кабине практически весь ужин. На физиономии Йоопа можно было наблюдать различную смену эмоций, в зависимости от происходящего уровнем ниже. Примерно раз в пять минут лицо исчезало, дверь открывалась, и их друг бодрым шагом выползал наружу. Но уже через несколько секунд застывал, смотрел им прямо в глаза укоризненным взглядом, очень медленно качал головой и обреченно возвращался в свою кабинку.

Ой, и не надо тут хихикать и делать вид, что ваш желудок прямо-таки никогда не выкидывал подобные коленца.

В общем, уверена, что никто из них не смог забыть этот потрясающий зимний экспириенс.

Адри, кстати, обещает как-нибудь вывезти меня в индонезийскую деревню и с ветром прокатить по местам былой славы.

— Адри, а ты правда говоришь по-индонезийски?

— А да.

— Как, например, будет идти?

— Джалан.

— А бежать?

— Джалан-джалан.

— А еще что-нибудь скажи?

— Сая мау перги кей камар кечил.

— Какая прелесть, что это?

— Мне срочно надо в туалет.

— Видел, как вырос наш француз? — с гордостью спросил меня папа. — Мы за ним хорошо ухаживаем…

Француз… точно! Драцена по имени Жан-Жак. Ее подарил мне Феликс.

Мне двадцать два года. Я сижу в кафе с подружкой. Встречаюсь взглядами с парнем за соседним столиком. Очень красивым. Он смотрит на меня, я — на него. Не флиртуем, не улыбаемся, просто смотрим. Слышу обрывок его разговора с официантом и понимаю, что он иностранец, скорее всего, француз. А похож на шведа — ростом под два метра, стриженный ежиком блондин, внимательные голубые глаза. Серьезный.

Нам уже пора уходить, и тут я делаю нечто совершенно мне несвойственное, чего я никогда не делала. Нечто, за что мне принимаются аплодировать все феминистки мира. Я пишу на обрывке бумаги свой телефон, набрасываю несколько фраз по-французски, прохожу мимо столика блондина, смущенно улыбаюсь и кладу записку на столик.

Он перезвонил мне через полторы минуты. Его звали Феликс, и он приехал в Питер один на две недели просто так. Феликс жил в Шамони и, как и многие местные жители, сходил с ума по экстремальному спорту. Я потом поняла, что это не хобби и даже не стиль жизни. Это религия. Адреналин вместо воздуха. Феликс катался на лыжах каждый день. Шесть месяцев в году он работал проводником в исландских ледниках, занимался альпинизмом в Пакистане, готовился покорить Монблан.

Две недели мы гуляли по Питеру, смотрели на мосты, танцевали танго на Дворцовой, орали песни на концерте Басты, подпевали «Городу 312» и грелись, кажется, во всех «Шоколадницах» города. Ходили с моими друзьями в легендарный бар «Держись». Объедались попкорном в кинотеатре «Аврора». Это был такой красивы, невесомый, очень киношный зимний роман. Вопросов никто не задавал. Планов никто не строил.

Потом Феликс уехал и на прощание подарил мне драцену, которую я поставила на подоконник в своей комнате и назвала Жан-Жак. Мы стали переписываться в Скайпе. Мне казалось, что я скучаю. И вдруг я узнаю, что в Шамони проходит фестиваль экстремального спорта, освещаемый в русской прессе. Ееее! Я обзвонила, кажется, все спортивные издания страны. Написала письма всем спонсорам. И, что вы думаете, получила аккредитацию! Меня включили в пресс-тур и оплатили перелет и проживание. Счастливая, я примчалась в Шамони. На следующий день мы, репортеры, должны были на склонах сопровождать команды параглайдеров. И тут всплыла одна неудобная деталь. Я бы сказала, досадная мелочь.

Я не умела кататься на лыжах.

Ну чтобы вы понимали, можно руками вывихнуть себе обе лодыжки пятками вперед и станцевать в таком виде партию Одетты на сцене Мариинки. И все равно это будет менее позорно, чем припереться в мекку экстремальных зим так, как приехала туда я.

Мне как-то один из моих начальников сказал: «Виктория, ты такая смешная. Тебе вообще пофиг, куда бежать, лишь бы флаги развевались».

И вот я со своим флагом примчалась на склон, с которого я не то что съехать, я смотреть с него боялась.

Дальнейшее моя память заблокировала, чтобы не умереть от посттравматического позорного расстройства. Скажу лишь, что с того склона я спускалась «елочкой» под одобрительные крики моих французских коллег. Приятно познакомиться, Виктория, талантливый экстремальный журналист и клиническая идиотка. До сих пор жалею, что нет видео моей красной паникующе-извиняющейся физиономии на фоне невозмутимого Монблана. Тик ток бы взорвал сам себя от восторга.

Материал, между прочим, я тогда написала хороший. Пока репортеры пыхтели на склонах, спокойненько взяла десять интервью и склеила из них симпатичный текст, разбавив его фотографиями с черных трасс, которые мне до сих пор снятся в ночных кошмарах.

С Феликсом и его друзьями мы гуляли по ночному городку, зависали в барах, устраивали соревнования по боулингу. Уже тогда стало ясно, что мы с ним скорее приятели, чем что-то еще. Так бывает. Иногда лучше скользить по поверхности, чем нырять куда-то в бездонное ущелье. Можно и ноги переломать или чего похуже. Мы перезванивались, делились новостями. Я знала, что он нашел, наконец, свою настоящую любовь, девушку из Дании со сказочным именем Шарлотта.

Однажды в скайп постучался наш общий знакомый Стив. Он очень долго что-то печатал, но никак не отправлял. И какой-то сверхъестественной интуицией, совсем мне не свойственной, я угадала — что-то очень плохое случилось. Такое, что не изменишь.

Жду. Печатаю.

— Стив, что с ним?

— Виктория, Феликс вчера не вернулся. Мне очень жаль.

Он погиб за месяц до своего тридцатилетия. Остался под лавиной недалеко от Шамони, около ледника Ронд. Вся группа выбралась.

Его французские друзья говорят, что он теперь вечно скользит по гладким снежным равнинам. Кто-то из них шлет ему на страницу фото с Эвереста. Парень из Пакистана посадил в честь Феликса целую рощу.

А я… глажу листочки Жан-Жака и думаю о красивой девочке со сказочным именем Шарлотта.

Поехали с Адри отдохнуть в бельгийском местечке под чудесным названием SPA. Я ожидала неких неземных расслабительных удовольствий вроде бьющих из-под земли минеральных омолаживающих гейзеров или стоунотерапии вместо завтрака, обеда и ужина. Педикюр и увеличение груди бонусом. Слушайте, ну раз так назвали целый город, может человек помечтать раз в жизни? Да? Нет?