Ураган. Книга 1. Потерянный рай - Джеймс Клавелл

– Ты это чего, Скрэг?

– Ничего, тебя вспомнил. Ты, стало быть, думаешь, что ты пилот, так?

– Ну, так, Скрэг, – осторожно проговорил Восси.

– Ладно. «Сирри-3» видишь?

Восси хмыкнул и показал на платформу вдалеке, едва различимую в тумане, чуть восточнее скопления резервуаров.

– Тогда закрой глаза, – с ухмылкой произнес Скрэггер.

– О-о, да ладно тебе, Скрэг. Я понимаю, контрольный полет и все такое, только, может, ты да…

– Беру управление на себя, – радостно сказал Скрэггер, и Восси тут же убрал руки с рычагов. – А теперь закрой глаза, потому что это учебное задание.

С уверенным видом молодой человек в последний раз внимательно взглянул на платформу вдалеке, поправил наушники, снял черные очки и подчинился.

Скрэггер передал Воссу специально сделанные по его заказу защитные очки с темными круглыми линзами:

– Держи. Надень их, но глаз не открывай, пока я не скажу. Приготовься взять управление на себя.

Восси надел очки и плавным движением, не открывая глаз, вытянул руки и ноги к органам управления, едва их коснувшись. Он знал, что Скрэггер это оценит.

– Ладно. Я готов, Скрэг.

– Принимай.

Восси тут же овладел ручкой управления и педалями, твердо и без нажима, и остался доволен тем, что передача прошла гладко: машина даже не шелохнулась. Сейчас он летел только по слуху, стараясь уловить малейшие изменения в тоне работающего двигателя – понижения или повышения, – которые означали бы, что он забирает вверх или уходит вниз. Вот звук стал чуть-чуть другим. Он вовремя уловил изменение, почувствовав, почти до того, как это произошло, что тон стал выше, а значит, двигатели набирали обороты, и, значит, вертолет пошел вниз. Он скорректировал обороты и выровнял машину.

– Хорошо, приятель, – одобрительно произнес Скрэггер. – А теперь открой глаза.

Восси полагал, что на нем обычные тренировочные очки, ограничивавшие внешнюю видимость, но позволявшие видеть приборную панель. Он открыл глаза и очутился в кромешной тьме. Шок вызвал панику, его сосредоточенность мигом улетучилась, а вместе с ней и координация движений. На долю секунды он потерял всякую ориентацию, желудок куда-то провалился, когда он осознал, что сейчас так же провалится и вертолет. Но этого не произошло. Ручка управления осталась недвижима как скала в руках Скрэггера, которые Восси даже не почувствовал.

– Гос-с-с-споди! – выдохнул Восси, борясь с приступом дурноты, и машинально потянулся рукой к очкам, чтобы сорвать их.

– Не трогай очки! Эд, ситуация критическая: ты – пилот, единственный пилот на борту, и у тебя проблема: ты ни черта не видишь. Что ты будешь делать? Принимай управление! Давай! Ситуация критическая!

Восси почувствовал во рту вкус желчи и сплюнул, руки и ноги нервно подергивались. Он взял управление на себя. Передавил ручку, едва не вскрикнул от ужаса, когда машина клюнула носом и понеслась вниз, потому что думал, что Скрэггер все еще подстраховывает его. Но тот не вмешивался. Восси скорректировал обороты, но сбросил слишком много, полностью дезориентированный. На этот раз Скрэггер поправил его ошибку.

– Успокойся, Эд! – приказал он. – Слушай чертов двигатель! Подстрой под него свои руки и ноги! – Потом добавил уже мягче: – Спокойнее, у тебя все получается, не дергайся. Проблюешься потом. У тебя внештатная ситуация: ты должен посадить машину и у тебя за спиной тринадцать пассажиров. Что до меня, то я здесь, рядом с тобой, но я не умею летать на этом чертовом вертолете. Итак, что ты будешь делать?

Восси восстановил координацию рук и ног, напряженно вслушиваясь в звук двигателей.

– Я ничего не вижу, но ты видишь?

– Верно.

– Значит, ты можешь говорить мне, как мне садиться.

– Правильно! – Голос Скрэггера звучал резко. – Конечно, тебе нужно будет задавать мне правильные вопросы… Центр радиолокационного контроля Киш, HST уходит с тысячи к «Сирри-3».

– Понял вас, HST.

Скрэггер заговорил, изменив голос:

– Меня теперь зовут Берт. Я подсобный рабочий с одной из платформ. Я ничего не смыслю в пилотировании, но могу читать показания приборов, если ты скажешь мне, куда надо смотреть.

Восси радостно окунулся в эту игру, задавая правильные вопросы. Берт заставлял его лазить по самым дальним закоулкам его знаний о пилотировании, органах управления, устройстве кабины, расположении приборов, вынуждая его задавать только те вопросы, которые был способен понять и на которые мог дать ответ самый обыкновенный работяга. Время от времени, когда вопросы Восси оказывались недостаточно точны, Берт впадал в истерику и начинал вопить:

– Господи, я не могу найти этот прибор. Который тут кружок со стрелкой нужен? Они все одинаковые, черт бы их подрал! Объясни еще раз, помедленнее только… О боже, мы все разобьемся…

Для Восси тьма питалась тьмой. Время растянулось, ни одна шкала, ни одна стрелка не возникала перед глазами, чтобы по-дружески его успокоить, не было ничего, кроме голоса, который загонял его к самым пределам сознания.

Когда они были на высоте пятьдесят футов на подлете к платформе и Берт выкрикивал информацию для посадки, Восси, холодея от ужаса в темноте, почувствовал, что его сейчас вырвет: крошечный пятачок посадочной площадки на нефтяной платформе неумолимо надвигался на него. Еще есть время, чтобы прервать посадку, прибавить мощности, убраться отсюда к черту и подождать на высоте, вот только как долго?

– Ты сейчас на высоте десять футов и в десяти ярдах от площадки, как ты и хотел.

Восси тут же перевел вертолет в режим зависания; пот лил с него ручьями.

– Здорово, прямо над самым яблочком, точно как ты хотел.

Тьма сгустилась сильнее, чем прежде. Как и его страх. Восси забормотал молитву. Он начал понемногу сбрасывать мощность. Ему показалось, что прошла целая жизнь, потом еще одна и еще, а потом полозья шасси коснулись металла, и они сели. Какое-то мгновение он не мог в это поверить. Облегчение было таким огромным, что он едва не зарыдал от радости. Потом, откуда-то издалека, он услышал настоящий голос Скрэггера и почувствовал, что управление машиной у него забрали.

– Машина у меня, приятель! Ты чертовски хорошо справился, Эд! Десять баллов из десяти. Управление теперь у меня.

Эд Восси стащил с глаз очки. Его рубашка была насквозь мокрой от пота, лицо – белое как мел. Он обмяк на сиденье, почти не видя движения людей на работающей платформе, толстой веревочной сети, разложенной на посадочной площадке, составлявшей в диаметре едва тридцать ярдов. Боже милосердный, я сел, мы сели, и мы все целы и невредимы.

Скрэггер перевел двигатели на холостой ход, глушить их не имело смысла: остановка была короткой. Он мурлыкал себе под нос «Вальсирующую Матильду»[9], что бывало с ним, только когда он был очень доволен. Парень справился прекрасно, думал он, летает на пять. Но вот как быстро он придет в себя? Всегда важно это знать – и еще не тонка ли у него кишка, – когда ты летишь с кем-то на пару.