Выстрел в лицо - Донна Леон

Подойдя к бару, Брунетти тихо попросил у Серджио кофе. Но что-то в лице Альвизе насторожило Скарпу, тот обернулся и сразу заметил Брунетти. Скарпа ничем не выдал своих эмоций, а вот на лице Альвизе нарисовалось не просто удивление, а даже нечто вроде вины. Зашипела кофемашина, бармен загремел посудой и подтолкнул к Брунетти чашку и молочник.

Мужчины сидели в тишине; Брунетти лишь кивнул коллегам и, отвернувшись к стойке, принялся открывать пакетик с сахаром. Высыпал сахар в кофе, медленно помешал в чашке ложкой, спросил у Серджио газету и развернул ее на стойке. Брунетти твердо вознамерился пересидеть Альвизе со Скарпой и погрузился в чтение.

Пробежав глазами заголовки на первой полосе, посвященной миру за пределами Венеции, он пролистнул сразу несколько страниц — нервы и желудок у него были не в том состоянии, чтобы пичкать себя многословной политической трескотней, которая никак не тянула на новости. На протяжении вот уже сорока лет в газете мелькали одни и те же рожи, звучали одни и те же обещания после одних и тех же событий. Изредка в этом балагане появлялись новые действующие лица, но чаще — новые звания и титулы перед фамилиями все тех же фигурантов.

Лацканы их пиджаков разрастались или усыхали согласно требованиям моды, но в первом ряду у корыта толпились все те же свиные рыла. Они выступали то против того, то против сего и клялись самоотверженно бросить все силы на смещение нынешнего правительства. Ну и что? Все равно через год Брунетти будет все так же сидеть за барной стойкой, пить кофе и читать в газете те же самые обещания, только исходящие от новой оппозиции.

Чуть ли не с облегчением Брунетти перевернул страницу. Какую-то женщину обвиняли в убийстве своего грудного ребенка — она все еще не под стражей и устами очередной шайки адвокатов божится, что невиновна. Ну да, а кто тогда убил ее родного сына — инопланетяне, что ли? У крутого поворота на местном шоссе возложили очередные венки — неделю назад там погибли еще четыре подростка. На улицах спальных районов Неаполя вновь скапливаются горы невывезенного мусора. Еще один строитель скончался, раздавленный бульдозером, в результате аварии на рабочем месте. Судью, начавшего расследование деятельности одного из членов кабинета министров, перевели на другой участок — на другом конце страны.

Брунетти открыл раздел, посвященный событиям в Венеции. Рыбак из Кьоджи арестован по обвинению в покушении на убийство — вернувшись домой вусмерть пьяным, напал на соседа с ножом. Жители вновь возмущаются круизными лайнерами, наносящими огромный ущерб каналу Гвидекка. Разорились еще два торговца, промышлявшие на местном рыбном рынке. На следующей неделе ожидается открытие очередного пятизвездочного отеля. Мэр обеспокоен все возрастающим притоком туристов в город.

— Очаровательно, — заметил Брунетти, ткнув пальцем в последние две новости. — Городская администрация не успевает выдавать лицензии всем желающим открыть отель, а когда отвлекается от этого милого занятия, то тут же заявляет, что ее беспокоит количество туристов в городе.

— Votta a petrella, е tira a manella, — ответил Серджио, подняв глаза от стакана, который он натирал до блеска.

— Это на диалекте? — поинтересовался удивленный Брунетти.

— Ага, — кивнул Серджио. — «Кидай камень и прячь руку за спину», — перевел он.

Брунетти расхохотался.

— Даже не знаю, почему ни одна из наших новоявленных политических партий не возьмет себе эту фразу девизом. Это же для них идеальный слоган — делай гадость, и в кусты, будто ты тут ни при чем. Восхитительно, — смеялся Брунетти. Прямота поговорки пришлась ему по душе, и он все никак не мог успокоиться.

Краем глаза он уловил слева какое-то движение, затем услышал, как Альвизе со Скарпой зашумели, выбираясь из-за стола. Перелистнув страницу, Брунетти с радостью увлекся статьей о прощальной вечеринке, которую в школе «Giacinto Gallina» устроили учителю третьего класса, решившему уйти на покой после сорока лет верной службы.

— Доброе утро, комиссар, — раздался позади него писк Альвизе.

— Доброе, Альвизе, — отозвался Брунетти и, с трудом оторвавшись от фотографий с вечеринки, повернулся к коллегам.

Скарпа ограничился лишь сухим кивком — видимо, таким образом он решил подчеркнуть, что по рангу стоит не ниже Брунетти. Тот кивнул в ответ и вновь погрузился в чтение. Надо же, детишки принесли учителю цветы и домашнее печенье.

Парочка вышла из бара, и Брунетти закрыл газету.

— Часто они сюда приходят? — поинтересовался он у Серджио.

— Частенько. Пару раз в неделю точно, — ответил тот.

— И всегда вот так? — Брунетти кивком показал в сторону двух его коллег, бок о бок возвращавшихся в квестуру.

— Как будто у них тут первое свидание, что ли? — уточнил Серджио, переворачивая стакан и осторожно помещая его на стойку донышком вверх.

— Типа того.

— Да где-то с полгода. Поначалу-то лейтенант держался довольно холодно, и бедному Альвизе чуть ли не на задних лапках приходилось прыгать, чтобы ему угодить. — Взяв еще один стакан, Серджио поднес его к свету, проверил на предмет пятен и принялся вытирать насухо. — Дуралей, он так и не понял, чего ради Скарпа с ним якшается. А уж тот-то — редкая сволочь, — мимоходом заметил бармен.

Брунетти подтолкнул пустую чашку к Серджио, и тот, подхватив ее, поставил в раковину.

— А ты не знаешь, о чем они тут говорят? — поинтересовался Брунетти.

— Мне кажется, это не очень-то и важно, — протянул Серджио.

— Почему?

— Да Скарпе нужна только власть. Он хочет, чтобы дурак Альвизе прыгал, когда он говорит «алле-гоп», и смеялся его тупым шуткам.

— Зачем ему это? — удивился Брунетти.

Серджио выразительно пожал плечами.

— Я же говорю, сволочь он. Ему страсть как охота кем-нибудь помыкать, да чтобы еще на него смотрели снизу вверх. Как же, он ведь лейтенант! А некоторым мозгов не хватает понять, что он просто вшивый кусок дерьма.

За время этого разговора Брунетти даже в голову не пришло, что он подстрекает гражданского говорить гадости о служителе закона, о полицейском. Честно говоря, в глубине души Брунетти и сам считал Скарпу вшивым куском дерьма, так что можно сказать, что в данном случае гражданское лицо лишь озвучило точку зрения самих сил правопорядка.

— Мне сюда вчера никто не звонил? — решив переменить тему разговора, спросил Брунетти.

Серджио покачал головой.

— Вчера сюда звонила только моя благоверная — заявила, что, если я не вернусь домой к десяти вечера, меня ждут большие неприятности. А, еще бухгалтер звонил — заявил, что у меня уже большие неприятности.

— Что за неприятности? — спросил Брунетти.

— Да с санитарной инспекцией.

— Чем ты им насолил?

— Тем, что у меня нет туалета для инвалидов. В смысле для людей с ограниченными физическими возможностями. — Ополоснув чашку и молочник, Серджио забросил их в посудомоечную машину.