Выше только любовь - Эмма Скотт

– Гений? – вставила Натали с легкой улыбкой.

– Я собирался сказать «опережаю свой класс», – ответил Джулиан. – Но мама не могла оплатить частную школу, а стипендии для детей того возраста мало кому выдавали. Так или иначе, я учился в довольно неплохой государственной школе. Одна добрая учительница, миссис Руиз, в шестом классе купила мне стопку черно-белых тетрадей, и с тех пор черновики романов я пишу только в них. Просто не могу иначе. Может показаться странным, но мне не хочется менять многое из тех времен, когда моя мать была жива. Не хочу терять еще больше связанного с ней, чем уже потерял.

– Не вижу ничего странного, – утешила его Натали, стирая слезу со щеки.

Джулиан просто кивнул и прочистил горло.

– Я не задержался в школе надолго. Как только смог, сдал экзамены, чтобы начать работать. В то время мы жили в Тампа-бей, и раньше мама запрещала мне подрабатывать, чтобы я мог сосредоточиться на своих книгах. Свидетельством ее надвигающейся болезни было то, что она не возражала, когда я окончил школу и пошел на работу, а похлопала меня по руке и сказала, что я хороший сын. Но мне все равно казалось, что я делаю недостаточно.

Говорят, не стоит писать или создавать произведения искусства только ради денег. Я понимаю, что это значит. Написание книг – моя потребность. Я бы и бесплатно этим занимался. Но не в случае с первой книгой. Первая стала историей, которую мне нужно было рассказать, и способом заработать деньги, в которых мы отчаянно нуждались. Или, во всяком случае, я на это надеялся. Именно тогда я написал «Выше».

Днем я работал в магазине, упаковывал продукты и выставлял их на полки, а ночью писал как одержимый, яростно, не обращая внимания на мозоли, красные глаза и головную боль. Меня подпитывали обида на отца из-за того, что он нас бросил, и паника, что время ускользает. А так и было. Когда я закончил, рак мамы уже дошел до той стадии, когда врачи начали говорить о неделях вместо месяцев. Он поразил легкие, несмотря на то что она ни разу в жизни не брала в руки сигарету.

В голосе Джулиана зазвучала горечь.

– Я вошел в офис «Андерхилл Пресс» в Тампе, бросил пять тетрадей на стол человека, который до сих пор является моим редактором, и спросил: «Сколько вы мне за это заплатите?» Естественно, он решил, что я сумасшедший. Семнадцатилетний парень в фартуке бакалейщика и с грязными ногтями. Но Лен – его зовут Лен Гордон – позже сказал, что увидел во мне нечто интригующее. Я оставил ему тетради, номер телефона и ушел.

В тот же вечер Лен позвонил мне в хоспис и предложил немедленно заключить контракт по телефону, если смогу доказать, что сам это написал. Я процитировал ему целые абзацы, и он согласился. А «Выше» был продан.

– За огромную кучу денег, надеюсь.

– Огромную для нас с мамой. Через два дня Лен явился с договором. Издательство «Андерхилл Пресс» предлагало мне аванс в тридцать тысяч долларов – по современным меркам с учетом электронных книг это поразительная сумма для дебютного романа и достаточная, чтобы оплатить моей маме несколько недель или месяцев спокойствия и роскоши.

В период между подписанием контракта и выпуском книги я отвез ее на Багамы. Там она сидела на пляже или возле бассейна в дорогом отеле и читала «Выше», пока все вокруг за ней ухаживали. Это было лучшее и худшее время в моей жизни: я видел, как она наслаждается солнцем и отдыхом, но понимал, что уже поздно. У нее не осталось сил, чтобы провести там дольше нескольких дней. Мы вернулись в хоспис, и она…

Джулиану показалось, будто его внезапно перенесли назад во времени. Он как наяву увидел крошечную комнатку, почувствовал аромат освежителя воздуха, которым в хосписе безуспешно пытались маскировать запахи дезинфицирующих средств и болезни, вновь взглянул на хрупкое и истощенное тело матери на слишком большой для нее кровати. Он слышал каждое слово, эхом отдающееся десять лет спустя, измученный голос, когда-то такой громкий и энергичный.

– Она притянула меня к себе и сказала: «Mi hijo, тебе нужно быть очень осторожным. Ты еще мальчик, а меня скоро не станет, и я не смогу о тебе заботиться. Твоя книга обрушится на мир и создаст приливную волну. Будь осторожным, ведь ты еще слишком молод. Дурные люди постараются воспользоваться тобой, украсть твои деньги. Женщины будут хотеть тебя из-за имени, а не души. Пообещай мне, что ты не станешь загрязнять свой прекрасный разум наркотиками или алкоголем, что не позволишь деньгам превратить тебя в того, кем ты не являешься. Пообещай, что никому не признаешься, что написал эту книгу. Обещай мне, чтобы я могла спокойно покинуть этот мир.

Он взглянул на Натали.

– И конечно же, я сказал «да».

– Конечно, – с горящими глазами согласилась она.

– Лену это не понравилось, – прочистив горло, продолжил Джулиан. – Он считал, что у него в руках выдающийся талант и это можно рекламировать. В итоге он согласился при одном условии – роман не будет публиковаться анонимно. Требовалось придумать имя.

Злясь на отца, я с четырех лет звал себя Рафаэлем. Однако книгу я писал для матери, потому решил, что имя, которое дала мне она, должен услышать весь мир, а имя отца использовал в жизни, где я остался один и где никто меня не знал.

– Оба имени очень красивые, – тихо заметила Натали. – Должно быть, твою мать тронул этот поступок.

– Мне хочется так думать. Но на тот момент мама уже мало что понимала. Она… она умерла. Умерла прежде, чем роман напечатали, прежде чем он стал бестселлером и получил награды, прежде чем я заработал столько денег, что мог бы отвезти ее в любую точку мира, или обеспечить лучшую медицинскую помощь, или купил бы все, чего она только пожелала, или…

Джулиан вытер глаза и глубоко вдохнул в попытке успокоиться. Он слышал, как всхлипывает Натали, но сейчас не мог смотреть на нее.

– Вот, собственно, и все. Не самая приятная история, но я рад, что ты ее услышала. Я рад, что рассказал тебе о матери, так она будет жить не только в моем разуме и сердце.

– Теперь она живет и в моем сердце, – тихо подтвердила Натали.

У Джулиана все сжалось в груди, и он обратил взгляд на город за окном. Яркая россыпь огней плыла перед глазами.

Он почувствовал, как Натали скользнула к нему на колени, обвила руками шею и крепко обняла. Он спрятал лицо в ее волосах, пахнущих корицей, цветочным шампунем и его собственными простынями, на которых они лежали вместе. Девушка отстранилась, чтобы подарить ему мягкий и сладкий поцелуй.

– Спасибо, – прохрипел он. – Мне это было нужно.

– Это еще не все, – произнесла Натали игривым тоном, чтобы отвлечь его от грустных воспоминаний. Она встала на ноги и потянула Джулиана за руку. – Пойдем. Уже поздно, а у нас есть незаконченные дела.

– Правда?

– Правда.

Натали откинулась на подушки, ее большие пальцы порхали по клавиатуре старого телефона-раскладушки.