Таинственная сила - Жозеф Рони-Старший

– Кто же его доставил? – строго спросила Ревекка.

– Негр, по всей вероятности, добравшийся до какого-нибудь британского пункта. Неведомыми мне путями письмо дошло до Гондокоро, где сочли за благо, в виду потрепанности конверта, вложить его в новый конверт…

Гертон погрузился в себя, глаза его казались запавшими и пустыми.

– Но что же видел Дарнлей? – допытывалась Мюриэль.

– Ах, да, – очнулся Айронкестль. – Земля, которой он достиг, необычайно отличается своими растениями и животными от всех стран мира.

– Еще больше, чем Австралия?

– Гораздо больше. Австралия, в конце концов, только остаток древних веков. Страна же Самуэля в общем развитии так же шагнула вперед, как Европа или Азия, а может быть и больше. Но она пошла по другому пути. Следует предположить, что много веков, быть может, тысячелетий тому назад, катастрофы ограничили ее плодородные области, и они в настоящее время не превышают трети Ирландии. Они населены фантастическими млекопитающими и пресмыкающимися. Пресмыкающиеся эти с горячей кровью. Кроме того, есть высшее животное, похожее на человека по уму, но нисколько ни по строению тела, ни по форме речи. Но еще необычайнее растения, невероятно сложные и положительно держащие в подчинении людей.

– Да это совершенное колдовство! – ворчала тетушка.

– Но как же растения могут держать в подчинении людей? допытывалась Мюриэль. – Значит, Дарнлей утверждает, что они разумны?

– Он этого не говорит. Он ограничивается указанием, что они обладают таинственными способностями, не похожими ни на одну из наших умственных способностей. Но факт, что, так или иначе, они умеют защищаться и побеждать.

– Так они передвигаются?

– Нет. Они не перемещаются, но они способны к быстрому временному подземному росту, что и является одним из способов их нападения и защиты.

Тетушка негодовала, Мюриэль была поражена, а Гертон охвачен сдержанным, как это свойственно янки, возбуждением.

– Или Самуэль сошел с ума, или же он попал в область Бегемота![1] – воскликнула тетка.

– Это я увижу собственными глазами, – машинально ответил Айронкестль.

– Иисусе Христе! – всполошилась тетушка, – не хочешь же ты сказать, что присоединишься к этому лунатику?

– Да, я это сделаю, тетушка, по крайней мере, попытаюсь это сделать. Он ждет меня и нисколько не сомневается в моем решении.

– Ты не оставишь свою дочь!

– Я поеду с отцом, – спокойно заявила Мюриэль. Во взоре Айронкестля промелькнула тревога.

– Но не в пустыню же?

– Если б я была твоим сыном, ты не ставил бы мне препятствий. А я разве не тренирована, как мужчина? Разве я не сопровождала тебя в Аризоне, на Скалистых горах и на Аляске? Я могу переносить усталость, лишения и перемену климата не хуже тебя.

– Но все-таки ты – девушка, Мюриэль.

– Это возражение устарело. Я знаю, что ты совершишь это путешествие, что ничто не может тебя остановить… Знаю также, что не хочу два года томиться в разлуке. Я еду с тобой.

– Мюриэль! – вздохнул он, растроганный и возмущенный.

Вошел слуга с карточкой на блестящем подносе. Гертон прочел: «Филипп де Маранж». Карандашом было прибавлено: «И Моника».

– Ну, вот!..  – почти радостно воскликнул Гертон.

В гостиной были молодой человек и молодая девушка. В Севенских горах можно встретить таких мужчин, как Филипп Маранж, со скрытым пламенем в каждой черте лица, с глазами цвета скал. Роста он был почти такого же, как Айронкестль. Но все взоры притягивала Моника. Похожая на юных колдуний, появлявшихся при свете факелов и костров, она оправдывала тревогу Ревекки. Волосы, как ночная тьма, без всякого блеска, представляли для тетушки нечто дьявольское, еще больше, чем глаза, окаймленные длинными загнутыми ресницами, еще более темные оттого, что в них были белки ребенка.

«Такой, должно быть, была Далила!» – говорила себе Ревекка, смотря на нее с испуганным восхищением.

Непобедимые чары заставляли ее сесть рядом с молодой девушкой, от которой исходил еле уловимый аромат амбры и ландыша.

Не задавая прямых вопросов, Гертон скоро навел Маранжа на интересующий того вопрос.

– Мне необходимо, – признался тот, – найти какое-нибудь дело.

– Почему? – с присущим ему небрежным видом осведомился Гертон.

– Главным образом, из-за Моники… Наш отец оставил нам наследство, обремененное слишком бесспорными долгами и очень сомнительными дивидендами!

– Боюсь, милый юноша, что вы не слишком сильны в делах. Вам пришлось бы слепо довериться какому-нибудь специалисту и платить ему проценты с капитала. В Балтиморе я не вижу ничего подходящего. Быть может, мой племянник Сидней Гютри сможет что-нибудь сделать? А лично я до смешного лишен способности к делам.

– Это правда, что и у меня нет призвания к этому, но что ж делать, если это необходимо! – вздохнул Филипп.

Гертон залюбовался юной колдуньей, представлявшей такой разительный контраст с очаровательной Мюриэль.

– Вот, – пробормотал он, – неопровержимое возражение против систем, превозносящих высшую расу: пеласги не уступали эллинам.

Маранж упивался близостью Мюриэль.

– Мне кажется, вы были хорошим стрелком? – сказал Гертон. – А война приучила вас выносить лишения. Так я мог предложить вам одно дело. Согласились бы вы подвергнуть себя испытаниям, какие вынес Ливингстон, Стэнли или ваш Маршан?

– Можете ли вы сомневаться, что я грезил о такой жизни?

– От большей части наших грез мы отказались бы с отвращением, если б они стали осуществимы. Человек отвлеченно любит ставить себя в положения, противные его природе. Представьте себе неуютные, опасные страны, угрожающие, а то и людоедствующие племена или народности, лишения, усталость и лихорадку… Согласится ли при таких условиях ваша мечта превратиться в действительность?

– А вы думаете, уютно было мерзнуть на трех, четырех, а то и пяти тысячах метров высоты, в летательной машине несовершенного устройства и капризной? Я готов с единственным условием, что это обещает приданое для Моники.

– Страна, куда я думаю отправиться, – так как экспедицию эту хочу снарядить я – содержит, наряду с живыми сокровищами, которые вас не интересуют, также великое множество драгоценных минералов: золото, платину, серебро, изумруды, алмазы, топазы. При удаче вы можете разбогатеть… При неудаче ваши кости высушит пустыня. Подумайте…

– Колебаться было бы глупо… Только заслужу ли я богатство?

– В пустыне хорошее оружие неизбежно оказывает громадные услуги… Мне нужны надежные люди моего круга, следовательно – товарищи. Я рассчитываю завербовать Сиднея Гютри, который теперь в Балтиморе и думает о подобного рода путешествии.