Спасти Ангела - Джеймс Паттерсон

— Макс. — Ангел проснулась и быстро поняла, в чем дело. — Смотри, что это?

Она показывает на нацарапанные прямо перед костром на земле слова: «Я должна иметь крылья. Элла».

— Надо было ей ноги спутать. Или по крайней мере шнурки связать, — сетует Тотал, отряхиваясь спросонок.

И тут до меня доходит:

— О боже! Она отправилась обратно в то заведение для мутантов. Собирайтесь быстрее. Может, удастся ее перехватить, пока она до концесветников не добралась или не заблудилась в пустыне и не померла от солнечного удара. Скорее! Вперед!

Стая засобиралась. Вдруг у меня в кармане завибрировал телефон.

— Наверное, это она!

— Макс? — раздается из трубки голос, и у меня перехватывает дыхание. — Только не вешай трубку!

Кровь застыла у меня в жилах. Я опускаю руку с телефоном, онемелыми пальцами захлопываю его и без сил опускаюсь на камень.

— Макс? Что? — бросается ко мне Надж.

Дилан подходит и кладет руку мне на колено. Я резко ее сбрасываю. Снова звонит телефон, и его глухой гудок кажется мне оглушительным звоном электропилы, разрезавшим утреннюю тишину пустыни.

— Макс? Кто это? Что случилось? — трясет меня Надж.

— Я думаю, это Клык, — догадался Дилан. Голос у него совсем упавший.

Надж, Ангел, Игги и Газ смотрят на меня с состраданием. По-моему, они боятся, что я сейчас упаду в обморок.

Телефон снова вибрирует у меня в руке.

Скрипнув зубами, нажимаю кнопку ответа:

— Чего тебе?

— Только не вешай трубку, — быстро говорит Клык.

— Я занята. Дел по горло. У тебя что-нибудь важное?

— Обычно конец света — для тебя дело важное. Не думаю, что ты изменила приоритеты.

Я молчу.

— Послушай, я в Сан-Диего, — говорит Клык. — Очень нужно, чтоб вы сюда прилетели.

Челюсть у меня совершенно отвалилась, но я продолжаю молчать.

В трубке раздается тяжелый вздох Клыка:

— Макс, я понимаю, что ты злишься. Я понимаю, как между нами все сложно. Я понимаю, что у тебя нет оснований ни верить мне, ни лететь сюда. Но, поверь мне, я ничего не хочу усложнять еще больше. Я не хочу делать тебе больно. Я не играю ни в какие игры. Я просто наткнулся на нечто огромное и ужасное. И, по-моему, чтобы предотвратить это, у нас есть всего пара дней. И одному, как бы я этого ни хотел, мне с этим не совладать. Поверь мне, я очень не хотел просить твоей помощи, но это мой единственный выход. На тебя вся надежда. Прошу тебя, летите в Сан-Диего.

Как он только посмел снова меня доставать! Слушаю его, и мне кажется, что мое и без того раненое сердце натирают солью.

Что я ему отвечу? На ум не идет ни одно слово. Никто не может меня достать так, как он. Только он. С ужасом чувствую, что в глазах начинает щипать — верный признак навернувшихся слез.

За все предыдущие четырнадцать лет своей жизни я не плакала столько, сколько в этот последний год. Боже, как же я устала от слез! Как я устала реветь из-за Клыка!

Рядом Дилан нервно переминается с ноги на ногу. На лице у него написаны и гнев, и боль, и беспокойное ожидание. И все из-за меня. Почему же так получается, что Дилан реагирует на каждое мое слово, на каждое движение, а Клыку плевать, что я думаю и что чувствую? Почему против Клыка я бессильна?

Пытаюсь проглотить застрявший в горле ком.

— Ты шутишь? — По-моему, голос у меня даже не дрогнул.

В телефоне повисла пауза. Не может быть, чтобы Клык лишился дара речи!

— Ну что? Ты прилетишь? Ты приведешь сюда стаю? Я в гостинице Кресент-Бэй, в центре города на Маркет-стрит. Я все объясню, когда ты сюда доберешься.

— У нас дела.

— Макс, необходимо срочно остановить Группу Конца Света.

— Что? Что ты сказал? Группу Конца Света?!

Волосы у меня поднимаются дыбом.

Стая проголосовала лететь к Клыку в Сан-Диего, а не оставаться искать Эллу. На это решение своего командирского вето я не наложила. В принципе, их мнение совершенно оправдано: важнее извести корень зла и избавиться от самого монстра, чем пытаться спасать из его лап крошечную песчинку. Но меня трясет от мысли, что Элла снова попадет в сети к этим фанатикам или что и ее подвергнут страшным экспериментам, или будут пересаживать ей крылья.

Весь перелет до Сан-Диего я твержу про себя проклятия всем подряд: Клыку, концесветникам, Джебу, белохалатникам… Сама не знаю кому.

До Сан-Диего мы долетели к концу дня. Клык снова позвонил мне и предложил встретиться в ресторане его гостиницы. Что всей стаей было встречено радостными криками, поскольку после перелета мои крылатые клацают зубами от голода.

В гостинице я сразу отправилась в туалет. Ни за что не догадаетесь зачем. Я и сама от себя ничего подобного не ожидала: достала щетку и, как могла, причесала свои патлы. Вымыла лицо и руки. Даже шею помыла. И надела относительно чистую рубашку, прибереженную на дне рюкзака на экстренный случай.

Выхожу в ресторан — и стая смотрит на меня круглыми глазами, будто я не я, а какой-то инопланетянин.

— Чего вылупились?

— Ты очень похорошела, — улыбается мне Надж.

— Это ты о чем? — Я холодно ее обрезаю.

Понятия не имею, кого я жду увидеть. Старого доброго, всю жизнь знакомого Клыка, в старых потрепанных черных джинсах, с нестриженой лохматой головой, с притаившейся в углах губ кривой усмешкой… Того Клыка, который разбил мне сердце.

Первым делом произвожу свой извечный круговой обзор, на случай, если ирейзеры, робиоты и всякая прочая нечисть проигнорировали отданные сверху указания отправляться на вечный покой. Никого. Только из-за одного из столиков поднимается высокая темная фигура и движется прямо на меня. Сжимаю челюсти, натягиваю на лицо безразличную мину и делаю стае знак следовать за мной.

И тут я вижу, что он не один. Из-за его столика на нас пристально и беспокойно уставились четверо подростков. Поди, это члены его новоявленного клуба Поклонников Клыка…

— Макс. — Клык протягивает мне руку, но быстро ее опускает. На всякий случай… — Спасибо. Спасибо, что вы прилетели.

Долгую минуту мы смотрим друг другу в глаза, точно пытаясь влезть друг другу в мозги, прочитать невысказанные мысли и услышать несказанные слова. Тут у меня из-за спины раздается раздраженное покашливание, и Клык переводит взгляд на Дилана. У Клыка между бровей ложится едва заметная суровая морщина.

— Дилан! Как видно, ты все еще болтаешься вместе со стаей?

— Как видишь. Я в стае, — жестко бросает Дилан.