Плотский грех - Колин Маккалоу

Когда Кармайн уселся в свое непомерно большое кресло, Уинстон угнездился у него на коленях, а Фрэнки вжался в сиденье рядом с ним. На столе перед Кармайном лежала стопка папок, и у него было время над ними подумать.

Это Дездемона отослала его домой. Где бы он был без Дездемоны, его славного линейного корабля, чья носовая часть гордо рассекает волны, когда судно движется на всех парусах? «Что ж, сейчас ей требуется постоять на приколе, – углубился он в свою метафору, – а длительный капитальный ремонт невозможен, если одновременно ей надо беспокоиться о муже или двух находящихся в приюте питомцах».

– Ты отправляешься домой, любовь моя, – заявила она без обиняков. – Твои билеты у мисс Монсон, шофер позвонит ей в офис и заберет их по дороге в аэропорт. Кончита упаковала твои чемоданы, так что тебе требуется лишь собрать свой портфель. – Дездемона чмокнула мужа в лоб. – Я чувствую себя хорошо, но опыт научил меня, что если я не останусь здесь достаточно долго, то ослабею, как только снова попаду домой. Ты занимался со мной любовью так много раз за эту неделю, что я чувствую головокружение, поэтому подозреваю, что выживу без этого лучше, чем ты. Отправляйся домой! Судя по всему, в Холломане мир и спокойствие, но этого не скажешь о Хартфорде[35], где назревает война между команчерос и пуэрториканцами. Мы наблюдали, как наши астронавты скачут по Луне, но Северный Хартфорд тоже быстро превращается в лунный пейзаж, и нам не надо лететь на ракете, чтобы по нему пройтись. Так что ты, вероятно, там нужен. У Эйба дело летит в тартарары, возможно, и у Делии тоже.

Янтарные глаза Кармайна внимательно смотрели в ее чудесное лицо с крупным носом и широким подбородком, в глубине его глаз поблескивало веселье.

– Что за маленькая пташка напевает тебе эти песни, жена?

– Пташка-безымянка, муженек.

– Я люблю тебя, всегда буду любить, и я еду домой.

Сейчас он в изумлении изучал рисунки Хэнка Джонса. После столь долгого периода анонимности Доу наконец обрели имена и индивидуальности.

Эйбу еще предстояла работа с Ра Танаисом и Руфусом Ингэмом, но он уже наметил план действий. Холостяк Тони Черутти отправится опрашивать родителей и школьных друзей убитых юношей, чтобы пролить свет на историю, предшествовавшую их появлению у Ра Танаиса, названного в честь двух рек в старинном атласе – вы только подумайте! Лиам поговорит с бухгалтером Николасом Греко, разберется с бюрократическими данными.

Однако больше всего заинтриговало Кармайна дело доктора Нелл Карантонио, чье тело так и не нашли. Первое, что ему показалось удивительным, был ее медицинский диплом – редкая вещь для женщины в 1921 году, году, когда она окончила медицинский факультет университета Чабба. Неужто этот Чабб в 1921 году выпустил женщину-врача? В социально-психологическом климате, кипящем предубеждениями против женщин в любой профессии, доктор Нелл, похоже, оказалась неуязвима. Ее студенческие годы, вероятно, были наполнены всевозможными жестокостями и унизительными розыгрышами, но никаких записей о них не сохранилось, и она окончила университет в числе пяти лучших выпускников своего потока, чего раньше просто не случалось. Женские письменные и экзаменационные работы получали заниженные оценки, профессионально-производственная практика женщин подвергалась саботажу; преподавали у них самые худшие и беспощадные мракобесы. Но нет, доктор Нелл окончила факультет с высокими баллами. И в результате этого ей была предоставлена интернатура в Холломанской больнице в нескольких медицинских областях на выбор. Ее окончательный выбор анестезиологии, похоже, стал ее личным желанием, поскольку ей также предлагались резидентуры[36]в терапии и педиатрии. Став анестезиологом, она пользовалась уважением и никогда не испытывала недостатка в хирургах, желавших, чтобы именно она подавала их больным анестезирующий газ. Все двадцать семь лет своей жизни она следовала по намеченному пути – и с успехом. Затем – пшик! Она растворяется в воздухе.

Семья не знала проблем с финансами на протяжении трех поколений, источником дохода были маленькие механизмы, выполнявшие бытовую работу. Бытовые приборы, позволявшие экономить время и деньги, дали возможность Антонио Карантонио Первому построить небольшую империю, строительство которой продолжили его сын, а затем – и внук. Антонио Карантонио Третий имел только одного ребенка – Элинор, которую называли Нелл, и за неимением наследника распродал акции своей компании. Если Нелл хотела быть врачом, он против этого не возражал. Он дал ей свое благословение и два миллиона долларов, надежно помещенных в высокодоходные акции. Даже Великая Депрессия, продолжавшаяся, пока суды выжидали, когда Нелл объявится среди мертвых, не повлияла на размер состояния. Затем Фенелла Карантонио умело превратила два миллиона в десять, одновременно сохранив свой особняк и тайну отцовства своего единственного ребенка, Руфуса Ингэма, известного также как Антонио Карантонио Четвертый, – гомосексуального бизнес-партнера и персонального любовника Ра Танаиса.

– «Да, видно, тот, кто начал лгать, не обойдется ложью малой»[37], – пробормотал Кармайн. – Хотелось бы мне знать, кому что достанется, когда Руфуса не станет? Ра тоже не из тех, от кого можно ожидать потомства.

Тело доктора Нелл могло находиться где угодно, и отец Руфуса все еще мог быть жив. Кармайн взял в руки портрет Не Известного и внимательно его рассмотрел. Фоном портрету служил пейзаж, напоминающий Лувен[38]после того, как по нему прокатилась кайзеровская военная машина: все в дыму, разрушенные средневековые стены с нишами, в которых когда-то помещались статуи, изорванное огнем небо… Имело ли это какое-то значение, или попросту был изображен первый круг Ада? А глаза – Кармайн потянулся за лупой, поднес портрет под луч лампы. Нет, глаза не были черными. Зрачки были сильно расширены, но вокруг них он смог разглядеть кольцо темно-синего цвета. Синего! Синего, а не коричневого! Придется отдать картину художнику на промывку – кто знает, что еще за секреты она таит?

Сколько лет могло бы быть сейчас Не Известному? Руфусу в ноябре исполняется сорок, такого же возраста и Ра, а что за тип мужчины привлек бы Фенеллу в те дни, когда она находилась в подвешенном состоянии, ожидая, когда доктора Нелл объявят мертвой? Скажем, в 1930 году ей было двадцать два года, значит, это был человек не из ее собственной возрастной группы, а кто-то по крайней мере лет на десять старше. Пусть Не Известному в 1930 году было сорок, значит, сейчас ему в районе восьмидесяти. Тогда его, вероятно, уже нет в живых. Кармайн хотел выяснить все. Идеальный проект для него самого, такой, который можно было осуществлять в тандеме с делом Эйба, не отбирая его лавров. Такие щепетильные мысли занимали только Кармайна, ибо, как он знал, его детективы не отличались ни ревностью, ни склонностью защищать свои права, следовательно, именно ему надлежало защитить их профессиональное благополучие.