Искусство семейного воспитания - Шалва Амонашвили

О том, что девочка хлопнула дверью (это же грубость и неуважение!), автор не говорит ни слова. Он ничего плохого не видит в том, что потом девочка возвращается, но не извиняется перед мамой, а предлагает сыграть в карты, мать же охотно соглашается.

Сравните уровень культуры: смотреть фильм о Шерлоке Холмсе и играть в карты!

Всякие методы, которые применяются для утверждения родительской власти и провоцируют Ребёнка на грубость, недобрые словесные выражения и раздражительность, нельзя называть воспитательными, тем более, новыми методами позитивного воспитания.

Надо утверждать не родительскую власть, а родительскую мудрость и великодушие.

Видит Мудрец: два мужика ранним утром, каждый на своём дворе, бьют палками своих сыновей. Спросил он у мужиков:

– В чём они провинились?

– Ни в чём, – ответили оба.

– Тогда зачем избиваете их?

– День долгий… Чтобы не провинились.

– Вы делаете это каждое утро?

– Да. Причём я секу его правым концом палки, чтобы сильным стал.

– А я секу своего сына левым концом, чтобы он добрым стал.

Сказал им Мудрец:

– Так у вас воспитание не получится. Из твоего сына вырастет мальчик на побегушках, ибо ты выбиваешь из него всю волю. А из твоего сына получится злодей, ибо ты вбиваешь в него злобу. Потому уберегите палки: они пригодятся, чтобы секли самих себя.

Не послушались мужики.

Но получилось так, как сказал Мудрец: один стал игрушкой в руках других, ибо с ним никто не считался, другой же приводил в ужас людей, ибо стал разбойником.

А по утрам мужики выходили во двор и теми же палками секли самих себя.

Сказал тогда Мудрец: «Палка о двух концах, но с какого конца ни секи Ребёнка, конец воспитания будет один – горе».

Вопрос Синтии:

Если Ребёнок 4–6 лет, бездумно балуясь, вот-вот причинит себе вред или навредит другому, а нашим предупреждениям и запретам не внемлет, как быть? Надо его всё-таки уговаривать?

Скажем, Ребёнок стоит у обрыва, играет, балуется, а обрыв крутой, опасный, один неосторожный шаг – и может произойти беда. Мы находимся на некотором расстоянии от него, так что не сможем сразу его остановить, пресечь опасные забавы.

Если крикнем ему: «Там опасно… Не смей туда ходить… Иди сюда немедленно… Упадёшь, говорю… Ты слышишь меня, я тебе уши надеру» и т. д. и т. п., – мы увидим, что вместо того чтобы послушаться нас, он будет действовать ещё более вызывающе. И тогда, возможно, сами станем причиною беды, ибо нашими строгими предупреждениями и приказами мы просто поощряем и усиливаем его шаловливость.

Как же тогда нам быть?

Подзываем Ребёнка к себе для более интересного занятия (для него, конечно): «Смотри, что я тут нашёл… Беги скорей, а то этого больше не увидишь!» Или же зовём на помощь: «Ой, ногу себе подвернул, помоги, пожалуйста!» и т. д. Обычно Ребёнок отзывается на такой зов, бросает своё опасное занятие и бежит к нам. Но мы действительно что-то должны ему показать, или сесть за землю и показать «ушибленную» ногу. Но не скажем, что нарочно отвлекли его от обрыва, так как там была опасность для него. Это только потом, когда мы возьмём его за руку и подойдём к обрыву, можно с удивлением сказать: «Ой, как тут опасно…»

А если Ребёнок не отзовётся на наш зов, то направляемся в его сторону, только так, чтобы не обращать на себя его внимание, не провоцировать его на более отчаянные и неразумные действия: увидев наше возмущение, поняв, что мы хотим его задержать, он может убежать от нас или, чтобы подразнить нас, ещё больше приблизиться к обрыву. Подойти нужно так, чтобы Ребёнок не догадался о наших намерениях. Можно даже спросить, что он такое интересное там нашёл. Приблизившись к нему, мы берём его за руку и стараемся отвести его от края. Можно спокойно объяснить, почему опасно бегать и играть на краю, близко подходить к обрыву.

Так мы можем уберечь Ребёнка без лишних приказов и повелений, также предупредить возможный конфликт.

Впрочем, конфликт всё-таки может состояться, если Ребёнок, которого мы только что взяли за руку, не согласится пойти с нами, а захочет продолжать свою затею, в которой он не видит никаких опасностей. Но мы должны крепко держать его за руку и уводить дальше. Пусть он протестует, пусть орёт, плачет. Но пусть почувствует, что наше намерение решительное. Выйдя на безопасное место, мы терпеливо, без гнева успокаиваем его, переключаем его внимание на что-то другое, неожиданное. А потом объясняем, почему мы не разрешили ему находиться на краю обрыва, даём наставления.

Возьмём другой случай.

Ребёнок, взяв без нашего ведома и разрешения острый столовый нож, «играет» с ребятами, размахивая и пугая их. Может случиться беда.

Звать Ребёнка, чтобы он немедленно вернул нож, не размахивал им, или гнаться за ним, чтобы задержать его и отнять нож, всё это сделает его затею более опасной. Лучше будет самому «включиться» в игру («Тоже хочу с вами поиграть!») и незаметно или под каким-либо предлогом приблизиться к нему и забрать у него нож. Если он будет протестовать, требовать нож обратно, то услышит от нас решительное «Нет!» Но не ругать и не грозить. Взамен предлагаем другую игру или другой предмет, разумеется, безопасный. Объяснения же наступят позже, когда он успокоится и будет в состоянии выслушать нас.

Когда Ребёнок стоит у пропасти или вредит другому, надо немедленно пресекать возможные осложнения. Не тратим времени на уговоры и объяснения, а отводим его от пропасти, хочет он этого или не хочет; останавливаем его, чтобы он не обижал и не вредил другим, и отводим в сторону. И уже потом разрешаем конфликт.

Когда Ребёнок находится в состоянии аффекта, когда он раздражён, что мы пресекли его неразумные действия, – наши нравоучения в это время он воспринимать не будит. Воспитывать раздражённого, плачущего, орущего Ребёнка то же самое, что бить горох об стенку. Нужно, чтобы Ребёнок успокоился, чтобы конфликт ушёл в прошлое, и тогда только можно дать ему объяснения, наставления и предупреждения.

Вопрос Нинцы:

Некоторые приёмы, которые Вы называли для разрешения конфликтов, требуют от родителей искусного исполнения. Скажем, показать Ребёнку свою обиду, прослезиться и заплакать. Не сделают ли они неестественным воспитательный процесс?

Воспитание, как говорил Константин Дмитриевич Ушинский, есть самое высшее искусство, которое только знает человечество. Он подчёркивал, что мы ещё находимся на подступах этого искусства.

Речь не идёт о том, чтобы мы – родители – сделались артистами. А о том, чтобы мы восприняли нашу с Ребёнком жизнь как романтику. Жизнь тоже нуждается в искусстве. Искусство жить, надо полагать, есть высшая красота.