Алькатрас и Кости Нотариуса - Брендон Сандерсон

уговоры? — недоуменно подумал я. — Мы уже в их власти. Почему бы нас просто не убить? Что мешает забрать наши души силой?»

Эта мысль заставила меня призадуматься. Если они не сделали этого до сих пор, значит, скорее всего, просто не могут. А отсюда следовало, что Хранители, судя по всему, были связаны своеобразным кодексом или сводом правил.

Челюсть уже начинала ныть от усталости. Казалось бы, с чего мне об этом думать? Я был крепко облеплен со всех сторон, а беспокоюсь о какой-то челюсти? Может, дело в том, что она была зажата не так сильно, как остальное тело? Но об этом я уже знал. Паста у меня во рту была мягче, чем снаружи.

И тогда, не зная, как еще поступить, я ее укусил. Со всей силы. К моему удивлению, зубы прошли прямо сквозь пасту, и у меня во рту от нее отделился кусочек. Неожиданно вся остальная масса — покрывавшая меня, Бастилию, Каза и пол коридора — будто содрогнулась.

«Что?» — подумал я. В ту же секунду откушенный кусочек снова стал жидким, и я чуть не подавился, когда мне пришлось его проглотить. После укуса масса перед моим лицо слегка подалась назад, и начала извиваться. Как будто… была живой.

Я вздрогнул. Вариантов у меня почти не было. Пошевелив головой — теперь, когда мастика сползла с моего лица, она двигалась чуть свободнее — я сделал резкий выпад вперед и укусил снова. Деготь затрясся и отполз дальше. Тогда я наклонился и — выплюнув кусок дегтярно-банановой пасты — укусил в третий раз.

Одеяло из темной жижи сползло с меня целиком, будто стыдливая собака, которую только что пнули ногой. Сравнение показалось мне уместным, и тогда я ее и правда пнул.

Паста затряслась, сползла с Бастилии и Казал, и удрала в коридор. Я несколько раз сплюнул, скорчив рожу от вкуса во рту. Затем перевел взгляд на Хранителей.

— Плохо же вы дрессируете свои ловушки.

Такой поворот их явно не обрадовал. Каз же, наоборот, расплылся в улыбке.

— Парень, я уже почти готов официально объявить тебя низкорослым!

— Спасибо, — сказал я.

— Правда, для этого нам пришлось бы обрезать тебе ноги до колен, — добавил Каз. — Но это малая цена за такую честь. — А потом он мне подмигнул. Уверен, это была шутка.

Я покачал головой, выбираясь из заваленного обломками кармана, который проделал в полу с помощью своего Таланта. Кроссовки едва держались, и я их просто скинул, так что дальше мне пришлось идти босиком.

И тем не менее, я вызволил из ловушки всю нашу компанию. Я с улыбкой повернулся к Бастилии.

— Ну что, если не ошибаюсь, это уже вторая ловушка, от которой я тебя спас.

— О? — возразила она. — А мы будем считать те, в которые я угодила по твоей же милости? И напомни-ка, кто только что зацепил вон ту растяжку?

Я почувствовал, как мое лицо заливается румянцем.

— Зацепить ее мог любой из нас, Бастилия, — заметил, подходя к нам, Каз. — Как бы весело это ни было, думаю, что попадаться в ловушки нам больше не стоит. Нужно действовать осторожнее.

— Неужели? — без обиняков спросила Бастилия. — Но проблема в том, что я не могу заниматься разведкой. Во всяком случае, до тех пор, пока ты пользуешься своим Талантом.

— Значит, нам просто придется быть осторожнее, — повторил Каз. Я опустил взгляд на растяжку, размышляя о грозившей нам опасности. Попадаться в каждую из ловушек на пути было бы непозволительной роскошью. Вдруг выбраться из следующей нам уже не удастся?

— Каз, Бастилия, погодите-ка секунду. — Я сунул руку в карман и достал Линзы. Буретворческие я трогать не стал и вместо этого надел Линзы Ясновидца — те, что дедушка Смедри оставил мне наверху.

Все окружающие меня предметы тут же начали испускать слабое свечение, по которому можно было судить об их возрасте. Я опустил голову. И действительно, растяжка светилась куда ярче камней или свитков на полках. Она была новее изначального здания. Я с улыбкой поднял взгляд. — Кажется, я придумал, как решить нашу проблему.

— Это Линзы Ясновидца? — спросила Бастилия.

Я кивнул.

— И где, во имя песков, ты умудрился их раздобыть?

— Мне их оставил дедушка Смедри, — ответил я. — Снаружи, вместе с запиской. — Я нахмурился, мельком взглянув на Хранителей. — Кстати говоря, разве вы не обещали вернуть все письменные материалы, которые у меня забрали?

Призраки переглянулись. Затем один из них приблизился ко мне с явно недовольным видом. Привидение наклонилось и выложило на землю какие-то предметы: копии ярлычков с одежды, обертку от жвачки и записку, которую мне оставил дедушка Смедри. Там были даже копии денег, которые я отдал Хранителям — обесцвеченные, но в остальном идеально точные.

«Ну, здорово, — подумал я. — Хотя они бы мне, наверное, все равно не понадобились». Я нагнулся, чтобы забрать копии; все они ярко светились, ведь были созданы совсем недавно. Бастилия взяла в руки записку, оглядела ее с хмурым лицом, а затем передала Казу.

— Значит, твой отец и правда где-то здесь, внизу, — сказала она.

— Похоже на то.

— И… если верить Хранителям, от своей души он уже отказался.

Я молчал. «Они вернули мои бумаги, стоило только попросить, — подумал я. — А еще они раз за разом пытаются добиться от нас согласия продать душу, но не забирают их силой. Они подчиняются какими-то правилам».

Об этом мне стоило догадаться раньше. Видите ли, правилам подчиняется все на свете. И общество, и природа, и люди живут по определенным законам. Многие из правил, принятых в обществе, касаются ожиданий — к этому я еще вернусь, — поэтому отчасти их можно трактовать, как хочется. А вот с законами природы чаще всего не поспоришь.

Таких законов существует куда больше, чем вы могли бы ожидать. Есть даже законы природы, которые касаются этой самой книги, но мой фаворит — это Закон Чистейшей Крутизны. Он просто-напросто утверждает, что любая написанная мной книга неимоверна крута. Вы уж простите, но это факт.

А кто я такой, чтобы спорить с наукой?

— Вы, — обратился я, переводя взгляд на Хранителя. — Ваша братия подчиняется определенным правилам, не так ли?

Хранитель помедлил.

— Верно, — наконец, ответил он. — Ты хочешь о них прочесть? Я могу дать тебе книгу, в которой приводится их подробное описание.

— Нет, — ответил я. — Нет, читать о них я не хочу. Я хочу о них услышать. От вас.

Хранитель нахмурился.

— Вы ведь обязаны мне рассказать, не так ли? — с улыбкой заметил я.

— Такова моя привилегия, — ответило существо. Затем оно расплылось в улыбке. — Но,