Три грани мизерикорда - Анна Волошина

Биография Эдварда Молбери была весьма пёстрой. Родился он на Нью-Эдинбурге, там же окончил школу и лётное училище. Какое-то время его числили среди самых перспективных военных пилотов, он дослужился до капитана и начал подумывать о женитьбе.

К несчастью, его избранницей стала дочь командира полка. Потому к несчастью, что девица всерьёз решила: раз карьера кандидата в женихи зависит от её папеньки, упомянутый кандидат будет есть с руки, ходить на задних лапках и вообще изображать из себя комнатную собачку. Гордый и независимый капитан Молбери, разумеется, посчитал подобное предположение оскорбительным для себя.

Естественно, последовала ссора. Результатом ссоры стал срочный вызов среди ночи, поступивший от несущего службу дежурным по полку сочувствующего сослуживца, и совет сваливать как можно быстрее и как можно дальше. Обвинение в изнасиловании – не шутки. Убраться с Нью-Эдинбурга Эдвард успел, но что делать дальше, даже не мог представить.

Вот так и встретились почти пятьдесят лет назад эти двое. Не знавший, куда ему податься беглец Нед Молбери – и совсем ещё молодой, но уже весьма перспективный Тони Кертис, которого по причине наличия двух здоровых глаз никто пока не называл Бельмастым.

На Триангле Нед осел куда раньше Кертиса, выбрав именно эту планету потому, что здесь мало кого интересовало чьё-либо прошлое. Впрочем, и настоящее тоже – если оно хоть как-то укладывалось во внешние приличия и не беспокоило местную полицию. А, кроме того, здесь жила сестра, вышедшая замуж за преуспевающего барристера Джона Трейси. Молбери так и не женился (хватит, наигрались!), но племянников обожал. Правда, сейчас в Рейвен-Сити остался только Анатоль, остальные разлетелись кто куда.

Когда мальчик в старших классах школы начал поговаривать о юридической карьере, Нед чуть ли не впервые в жизни вызвал зятя на серьёзный разговор. Джон Трейси, уж конечно, был в восторге от выбора младшего сына, проча его в свои преемники, но у шурина имелась собственная точка зрения на этот счет.

Эдвард ничего не имел ни против Тони Кертиса, ни против того способа, которым тот зарабатывал себе на жизнь. Сам не без греха. Однако обещание, данное умирающей сестре, Капитан Нед намеревался сдержать. История умалчивала, что послужило решающим аргументом в споре: здравые рассуждения Молбери или пистолет калибра девять миллиметров, расцарапавший концом ствола кожу под подбородком старшего Трейси. Так или иначе, в семейный бизнес Анатоль не вошёл.

И вот теперь Анатоль Трейси сидел в дядюшкином доме, как никогда близкий к тому, чтобы быть втянутым в разборки Кертиса не как защитник на одном из явно подстроенных процессов, а как весьма вероятный активный участник. Неду это не нравилось, совсем не нравилось, но поделать он ничего не мог. В чём-то мальчик прав: очень может быть, что это действительно его дело.

Кают-компания корабля оказалась совсем маленькой, но четыре человека разместились в ней легко. Бочонок запасливый Молбери захватил с собой, нагрузив племянника стаканами, и теперь неспешно разливал домашнее пиво, густое и темное. Он намеренно не спешил, давая время протеже Кертиса прийти в себя. Да и Анатоль пока что был не слишком похож на того хладнокровного юриста, к которому Нед успел привыкнуть. События полуторагодовалой давности не в счет.

Кроме того, Эдварда, имевшего свои, весьма далекие от политкорректных, взгляды на равноправие полов, не слишком радовала перспектива вести дела с женщиной. Но выбора не оставалось: сообщение пришло не пилоту, а ей.

– Вы готовы начать обсуждение, господа? И дама, конечно. Простите, Агата.

– Говорите, как вам удобнее, Нед. Что до меня, то я готова, – отозвалась девушка.

Остальные просто кивнули.

– Тогда, с вашего позволения, я хотел бы задать несколько вопросов. Присланное только что сообщение как-то меняет ваши ближайшие планы?

Агата взяла стакан, сделала небольшой глоток и покачала головой.

– Если и меняет, то только в сторону ускорения процесса. Нам с Бартом надо погибнуть как можно скорее.

Анатоль вскинулся было, но тут же взял себя в руки. Бедный мальчик, мельком подумалось Молбери. К такому прославившийся безупречной законностью действий адвокат явно не привык.

– Тогда второй вопрос. Насколько вы доверяете источнику информации? Кто такой этот Папа Гена?

– Папа Гена… – задумчиво протянула Агата. – Папа Гена очень интересный человек. И очень осведомлённый. Практика показывает, что все сведения он не даёт никому и никогда, но уж если что-то дал, то ему самому картина видится именно так. А его информаторы не настолько глупы, чтобы быть незаслуживающими доверия. Меня удивляет разве что скорость, с которой он узнал о ситуации и разобрался в ней, но удивляет не слишком. Возможностей там хватает, мозгов тем более, так что… Раз Папа Гена сообщает, что матрица сознания Дмитрия Десницы находится на острове Дин, то сам он в этом убеждён. От этого и будем отталкиваться. От этого – и ещё от того, что нас с Бартом и полицию самым наглым образом надули, и тело, лежащее в морге, принадлежит не нашему командиру, а его биоаутентичной копии.

– Что вы несёте, Агата? – не выдержал Анатоль. – Я понимаю ваши переживания, но всё-таки давайте не будем сочинять комикс!

– Нед, вы ведь разбираетесь в технике? – казалось, девушка не обратила никакого внимания на выпад адвоката.

– Ну, не так, чтобы очень… – Молбери решил изобразить скромника.

– Сколько оборудования понадобится, чтобы незаметно для окружающих снять в бытовых условиях с человеческой шеи заваренную цералановую цепочку? Не оставляя никаких следов ни на упомянутой шее, ни в окружающем пространстве?

– В бытовых условиях? Да ещё и без следов? Нисколько, мисс. Это попросту невозможно.

– Ну а что касается визуальной разницы между глубоким порезом, залитым заживляющим гелем за пять часов до смерти или только за два с половиной… тут уж позвольте мне как медику иметь собственное мнение. Как и по поводу отсутствия следов от шрамов на кистях рук. Шлифовку-то Дима сделал, но кожу не менял. Я ещё удивлялась, помнится: не так дорого стоит пересадка и не так много времени занимает реабилитация… можно было и заняться, да. А у того, кого нашли в номере, руки были гладкими. Не как у ребенка, конечно, всё по возрасту, но эту кожу не шлифовали.

Агата, наконец, соблаговолила повернуться к Анатолю. Тот медленным, выверенным движением ослаблял узел галстука.

– Вы знали всё это во время вчерашнего допроса? – Побагровевший адвокат зло сощурился. Он терпеть не мог, когда клиенты водили его за нос и выставляли дураком.

– Не знала, – ответила Агата. – Начала соображать после вашего ухода из «Старого форта». А потом, уже ночью, посмотрела протоколы вскрытия, ну и…

– Она посмотрела протоколы! – в голосе Анатоля звучал горький сарказм. – Я, её адвокат, в глаза их не видел и не увижу до предъявления обвинения, если таковое состоится, а она, видите ли, посмотрела! Ночью! Нед, вот скажи мне, как работать в таких условиях?