Моисей - Петр Люкимсон

Первое из этих указаний гласит: каждая еврейская семья должна 10-го числа месяца нисан взять ягненка, козленка или теленка — в зависимости от числа членов семьи — привязать его у входа в свой дом. Спустя три дня хозяин дома должен был после полудня публично зарезать это животное, собрать его кровь в сосуд, а затем зажарить его целиком. Именно зажарить и именно целиком, на огне, после чего съесть все мясо до костей всей семьей до утра вместе с пресными лепешками и горькой зеленью, и само это животное объявлялось «пасхальной жертвой».

Согласно второму указанию, в собранную кровь ягненка следовало окунуть пучок майорана и обмазать ею косяки и притолоки домов.

И все же два этих указания еще более-менее логически объяснимы. Как отмечают все комментаторы Библии, принесение пасхальной жертвы имело огромное психологическое значение, оно было призвано еще раз унизить египтян и продемонстрировать их полное бессилие перед евреями.

Эта деморализующая население Египта акция строилась на том, что быки и овцы считались у египтян священными животными, символами их богов, а потому употребление их в пищу считалось в Египте святотатством и было, разумеется, запрещено. Но вот эти «боги», предназначенные к закланию, жалобно блеют у дверей еврейских рабов, а после всех обрушившихся на Египет казней египтяне не решаются помешать евреям делать все, что те считают нужным. Затем этих «богов» на глазах тех же египтян режут и на их же глазах целиком жарят на вертеле. Понятно, что большее осквернение религиозных чувств и больший удар по национальной гордости египтян было поистине трудно представить.

С кровью тоже все относительно ясно: по вымазанным кровью притолокам и косякам Бог должен был опознать в ночь казни первенцев еврейские дома и обойти, как бы «перепрыгнуть» через них. Так как слово «перепрыгнул» на иврите звучит как «пасах», то и праздник, отмечаемый евреями в честь этого события на протяжении более трех тысячелетий, называется Песах, или в принятом в русском языке варианте Пасха.

Не исключено, что именно из рассказа об обмазанных кровью притолоках и косяках еврейских дверей берет свое начало один из самых стойких и омерзительных мифов человечества — о том, что евреи добавляют в мацу (опресноки), которые они едят на Пасху, кровь нееврейских младенцев. Хотя — кто знает — может быть, этот миф родился из скорби египтян по их первенцам — ведь свои претензии за их смерть они предъявляли не Богу, а именно евреям.

Но, помимо этих двух, Бог дает Моисею еще одно выглядящее на первый взгляд попросту аморально указание: «"Скажи народу: пусть возьмет каждый у знакомого своего (египтянина) и каждая у знакомой своей (египтянки) вещей серебряных и золотых". И дал Бог приязнь народу в глазах египтян...» (Исх. 11:2—3).

Вот как комментируются эти строки в классическом издании Пятикнижия «Сончино»: «Евреи уходят из Египта, где они прожили более двухсот лет. Значительную часть этого времени они находились на положении рабов. Однако последние полгода после первых наказаний, обрушившихся на Египет, евреи уже не выполняли те изнурительные работы, которые фараон заставлял их делать. Изменился и их статус — египтяне воспринимали евреев как равных, а позднее и боялись, чувствуя их превосходство, природу которого они не могли понять. Испытывая смешанное со страхом уважение, в котором сквозил мистический ужас, египтяне были готовы отдать евреям все, что те попросят».

Из дальнейшего текста Библии видно, что евреи действительно вышли из Египта с огромными богатствами — каждый из них стал обладателем множества золотых и серебряных изделий. Нет и никакого сомнения, что все это было отобрано у египтян. Из текста Пятикнижия следует, что богатство это было отдано последними добровольно: евреи просили — египтяне отдавали.

Однако большинство историков по понятным причинам весьма скептически относятся к этой версии развития событий. Вероятнее всего, считают они, если еврейский исход действительно имел место, то он стал результатом восстания рабов, которые конечно же не преминули ограбить своих бывших хозяев и вышли из страны с захваченным таким образом имуществом. При этом они вряд ли мучились угрызениями совести, так как и в самом деле считали, что лишь взимают плату за свою работу.

В подтверждение этой версии они обращают внимание на ту строку Библии, которая сообщает, что евреи вышли из Египта «хорошо вооруженными» (хотя некоторые переводчики предпочитают переводить это как «хорошо подготовленными» или «нагруженными скарбом»). Если они выходили с оружием, считают эти исследователи, то тем более были способны на грабеж.

Однако любопытно, что оригинальный текст этого отрывка Пятикнижия задает еще больше загадок. Дело в том, что если переводить с учетом всех оттенков смысла указания Бога Моисею, то оно звучит так: «Пожалуйста, прошу тебя, скажи народу: пусть возьмет каждый у знакомого своего (египтянина) и каждая у знакомой своей (египтянки) вещей серебряных и золотых».

То есть Бог не приказывает Моисею передать эти слова народу, а настоятельно просит его это сделать. Отсюда многие комментаторы делают однозначный вывод, что перед нами — лишь последняя фраза оставшегося за кадром диалога. По всей видимости, когда в первый раз Всевышний сказал Моисею, что евреи должны взять у египтян их богатства, тот наотрез отказался дать евреям подобное указание, считая его аморальным. И тогда Бог просит (!!!) Моисея и евреев послушать Его и взять у египтян их богатство, так как это будет лишь восстановлением справедливости — ведь им причитается заработная плата за 210 лет рабского труда!

Можно по-разному относиться к библейскому тексту, можно ему верить или не верить, но одно из него следует однозначно: перед исходом из Египта Моисея мучили определенные сомнения о том, насколько моральной является экспроприация имущества у египтян. И в конце концов он приходит к выводу, что египтяне и в самом деле должны расплатиться за то, что в течение более двух столетий держали в рабстве целый народ.

Тем временем над Египтом сгущались сумерки. У еврейских домов жарились на кострах ягнята и телята, а их хозяева нагружали отобранным у египтян золотом ослов и готовились к дальнему переходу. По мере приближения вечера на душе у египтян становилось все тревожнее: до них дошли слухи, какой именно новой казнью угрожал Моисей фараону, и каждый, кто был первенцем у своей матери или у своего отца, тревожился за свою жизнь.

С наступлением темноты сотни, а то и тысячи разъяренных и одновременно насмерть перепуганных первенцев, сметая все на своем пути, двинулись к дворцу фараона. Они требовали от владыки Египта разрешить евреям идти, куда эти проклятые евреи пожелают, прежде чем они все будут мертвы.

Советники и министры фараона также склонялись к тому, что следует выполнить требование Моисея, так как все предыдущие события ясно показали, что он не бросает слов на ветер и его угрозы всегда сбываются. Однако фараон был отнюдь не склонен прислушиваться к этим советам.

— Что за чушь?! — морщась, сказал он сразу после того, как отдал приказ армии разогнать собравшуюся у дворца толпу. — Ни один бог не способен убить сразу всех первенцев в стране! Да и о каких первенцах идет речь — со стороны отца или со стороны матери?! Этот Моисей просто решил нас в очередной раз запугать. Но давайте переживем эту ночь — и вы увидите, что ничего страшного не случится. А затем, клянусь, я казню Моисея и Аарона самой жестокой из всех мыслимых казней!